Торнаторе, Джузеппе / Tornatore, Giuseppe

На последнем Московском международном кинофестивале итальянский режиссер Джузеппе Торнаторе получил приз “Серебряный святой Георгий” в номинации “Лучший режиссер” за фильм “Незнакомка”. Торнаторе со сцены заявил, что посвятил эту победу петербургской актрисе Ксении Раппопорт, которая сыграла в картине главную героиню и получила высшую кинематографическую награду Италии за лучшую женскую роль.
Один из самых известных итальянских режиссеров Джузеппе Торнаторе родился в 1956 году в Палермо. Всемирную славу он получил в 1988 году за ленту “Новый кинотеатр “Парадизо”. Она удостоена “Оскара” в номинации “Лучший иностранный фильм”, а также Гран-при жюри Каннского кинофестиваля. В 1995 году Торнаторе вручили специальный приз Венецианского кинофестиваля за фильм “Создатель звезд”. А предшествующая “Незнакомке” картина “Малена” не только номинировалась на две премии “Оскар” и претендовала на “Золотого медведя” Берлинского кинофестиваля, но и открыла широкой публике Монику Белуччи.
Все любители кино с нетерпением ждали картину “Незнакомка”, музыку к которой написал знаменитый Энио Морриконе. Главную мужскую роль сыграл любимый у нас актер Микеле Плачидо.
Сюжет ленты такой. Молодая женщина — иммигрантка с Украины — проживает в итальянском городке. В прошлом она была проституткой и подверглась разнообразным издевательствам. Сейчас устраивается прислугой в богатую семью. Однако с такими девушками никогда не бывает все понятно...
Джузеппе Торнаторе в Москве щедро раздавал автографы и охотно общался с журналистами.
— Почему на главную роль вы выбрали русскую актрису?
— С Ксенией Раппопорт я впервые встретился в Москве. Она произвела на меня хорошее впечатление, и я пригласил ее на пробы в Рим. После них окончательно осознал, что мне нужна именно она и никто иной. Я очень доволен игрой Ксении, хотя ей было нелегко.
Ксении пришлось освоить с нуля основы итальянского языка, выучить заложенные в сценарии реплики. За то короткое время, которое у нее было, она справилась с работой фантастически хорошо. На экране я вижу ту самую героиню, которая родилась в моем воображении на стадии написания сценария, — Ксения воплотила ее идеально. У нее есть потрясающий талант — всегда казаться разной. Ее лицо постоянно меняется, потому что она настоящий хамелеон. Малейшие изменения света или настроения превращают ее в другого человека. Сейчас я горжусь тем, что встретил эту актрису. И надеюсь на дальнейшее сотрудничество.
— Правда, что вы собираетесь снимать фильм о Сталинграде?
— Нет. Я готовлю картину о блокаде Ленинграда! До меня над аналогичным проектом трудился Серджио Леоне, ныне покойный; он собирался его снимать после ленты “Однажды в Америке”. Но его новому шедевру не суждено было родиться на свет — Леоне умер до того, как завершил сценарий. Мой фильм будет совершенно иным, общим остается лишь исторический материал. Сейчас я пишу сценарий.
— Каждый ваш фильм не похож не предыдущие. Вы заранее планируете свою работу?
— В моей работе нет места рациональному планированию. Если я нахожу историю, которая мне нравится, меня сразу охватывает желание превратить ее в фильм. История “Незнакомки” должна была стать загадочной и суровой — так же, как “Новый кинотеатр “Парадизо”, картина требовала нежной и лирической интонации. Ленту называли переслащенной, неправдоподобной, а теперь меня обвиняют в чрезмерном драматизме! Но кино подчиняется внутренним законам, которые невозможно скорректировать по заказу критиков.
Я доволен фильмами, которые снял, вне зависимости от успеха у публики и критиков. Я доволен тем, что никто не мог заставить меня снимать то, что не было мне интересно.
— Вы в очередной раз работали с Энио Морриконе. Вам легко с этим композитором?
— Да. Мы так хорошо знаем друг друга, что обмениваемся взглядами, а потом уже слушаем вместе сочиненный им лейтмотив. И сразу понимаем, подходит ли он, опять же без лишних слов. Бывает, что в студии звукозаписи он наигрывает мне новую мелодию на фортепиано. И стоит мне заикнуться о подходящей оркестровке, как он сам мне предлагает именно то, что требуется. Энио знает все о моих музыкальных вкусах и пристрастиях. Мне кажется, что я не смогу работать с другим автором. Морриконе — редкий композитор, способный понять режиссера.
Автор: Артур Мехтиев.

Джузеппе Торнаторе — обладатель премии «Оскар» за «Новый кинотеатр “Парадизо”», режиссер, чья «Малена» сделала Монику Беллуччи международной звездой, а «Незнакомка» подарила рискованную роль нашей Ксении Раппопорт. «Сноб» встретился с мастеровитым итальянцем по случаю выхода его нового фильма «Лучшее предложение» и поговорил о музыке, отчаянии, освобождении и тщеславии актрис.
Мировая премьера «Лучшего предложения», триллера о любви и украденных произведениях искусства, состоялась во внеконкурсной программе Берлинского кинофестиваля. На родине Торнаторе фильм собрал коллекцию национальных наград «Давид Донателло», включая премии за лучший фильм года и лучшую режиссуру. При этом главный посыл картины в том, что не нужно отчаиваться даже тогда, когда все потеряно. Напротив, возможно, в этом и заключается подлинный хеппи-энд.
У вас все фильмы рассказывают об одиноких, запутавшихся людях. Как родилась история еще одного такого же персонажа — на сей раз управляющего аукционным домом по имени Вергилий?
Вы все так ладненько сформулировали, но мне-то казалось, что в моей фильмографии нет какой-то единой логической линии. Мне нравится двигаться зигзагами, придумывать новое. Каждый раз, когда я заканчиваю фильм, думаю о том, как максимально отстраниться от того, что уже сделано. Иначе становится скучно. Мне сложно сказать, с чего началась именно эта история. Происхождение ее, правда, очень странное. Мой метод — работать постоянно, без перерывов, одновременно над множеством разрозненных историй. Идеи, обрывки текстов и диалогов у меня везде: в блокноте, на мятых листках в карманах брюк, в компьютере. Большая часть потом пропадает, но некоторые формируются у меня в голове в цельные законченные повествования, а затем и в фильмы. Очень давно у меня была мысль сделать кино, в сюжете которого центральное место занимала бы агорафобия (боязнь открытых пространств. — Прим. ред.). Но на полноценный фильм эта мысль не тянула. Другой моей давней задумкой был проект, посвященный аукционному делу и людям, которые имеют возможность играть в богов и определять стоимость вещей. Сильная для меня аллегория, но на фильм материала тоже не хватало. И вдруг эти две истории стали переплетаться, я понял, в каком направлении двигаться.
Вы сразу писали сценарий под Джеффри Раша?
Да, то, что главного героя должен сыграть Джеффри Раш, стало понятно еще на стадии сценария. И пока я его дописывал, это становилось все очевиднее и очевиднее. По завершении я отправил готовый текст его агенту, а спустя пять дней мне перезвонил уже сам Джеффри и сказал, что мечтает участвовать в проекте. И мы ударили по рукам.
А как вы нашли актрису на главную женскую роль, голландку Сильвию Хукс? В России совсем недавно вышла «Девушка и смерть» Йоса Стеллинга с ее участием.
Что касается двух других главных героев, девушки и молодого человека, найти актеров на эти роли было гораздо сложнее. Особенно это касалось девушки. Я много кому предлагал роль Клэр, но все известные англоязычные актрисы отказались: из тщеславия, ведь их героиня должна была по сюжету слишком много времени проводить за кадром. Ведь добрую половину фильма мы слышим только голос Клэр. Когда я встретил Сильвию Хукс, то почти влюбился с первого взгляда: вот она, идеальная Клэр. И Сильвии как раз понравилось, что ее героиня редко появляется на экране: всякий раз, когда это происходит, это становится событием! Ее согласие было музыкой для моих ушей.
Прежде чем приступить к съемкам, посещали ли вы аукционы?
До фильма я ни разу не был ни на одном аукционе. Когда я начал прицельно работать над сценарием, мне, разумеется, пришлось посетить несколько аукционов, чтобы лучше понять этот мир. Ничего серьезного я там не купил, но определенный драйв от происходящего поймал.
А как вы собирали коллекцию арт-объектов? Они настоящие? Дом героя Раша обставлен предметами искусства с потолка до пола.
Коллекция картин — самая сложная часть в подготовке фильма. Нам пришлось приложить титанические усилия. Договориться с кучей музеев и частных коллекционеров, оформить страховки. Кто-то отдавал нам свои картины напрокат — за небольшое вознаграждение, кто-то — бесплатно, за упоминание в титрах. Все это заняло месяцев десять. Но сами отношения с владельцами картин были легкими. И конечно, большая часть картин во владениях Вергилия — фотографические репродукции, но даже репродукции мы старались сделать похожими на оригинал — наносили на них краску мазками, чтобы со стороны была заметна текстура.
Джеффри Раш известен своей вспыльчивостью и импульсивностью. Вы с ним ладили?
Мне не пришлось держать Раша в каких-то особых рамках, сдерживать его. Он сам вел себя довольно сдержанно с самого начала. Возможно, потому что он сразу влюбился в своего персонажа и вник во все аспекты его личности еще до съемок. Вообще он, кажется, пытался впитать буквально каждое слово сценария. Это его метод. Мне это по душе. Потому что, когда мы начали снимать фильм, ему уже ничего не нужно было объяснять. Я мог попросить его о чем угодно, и он знал, как именно это исполнить. Работа с ним — приятный опыт. Мне нравится такая страсть. Раш для меня — микс из Марлона Брандо и Марчелло Мастроянни. Одержимость от Брандо и умение расположить к себе от Мастроянни. Я будто поработал с обоими.
«Лучшее предложение» — ваша девятая совместная картина с композитором Эннио Морриконе. С ним вы тоже идеально сработались?
Мы трудимся вместе последние двадцать пять лет. Делали и игровые, и документальные фильмы, и рекламу. Я предпочитаю работать только с ним, у нас с Эннио странная, почти мистическая связь. Мне нравится обсуждать музыку сразу после завершения сценария. Поэтому еще до того, как начнутся съемки, все основные музыкальные темы фильма придуманы, написаны и записаны. Вообще, то, как я вижу музыку в кино, во многом сформировал именно Морриконе. У него еще есть такая отличительная особенность: тебе не обязательно быть музыкантом, чтобы объяснить то, что ты в итоге хочешь получить. Он создает короткие музыкальные элементы, а потом отдает их режиссеру, предлагая использовать так, будто бы режиссер и есть композитор фильма. Соединять эти элементы — целое приключение. Морриконе для своего возраста — а ему в этом году исполнится 85 лет — очень современный человек. Просто чудо-человек.
Помимо темы одиночества, «Лучшее предложение» еще и о том, как потеря всего несет за собой освобождение и ощущение искупления. Главный герой в финале теряет все, что так сильно ценил, но наконец-то чувствует себя свободным. Для вас это счастливый или грустный конец?
Это счастливый финал, как минимум для героя Раша. В начале фильма он такой отталкивающий, а затем его герой постепенно учиться любить, открывается этому чувству, а заодно и миру. После одного из показов меня как-то спросили: как думаете, чего Вергилий ждет в финале — возмездия или любви? Предпочитаю второй вариант. Еще на стадии pre-production один американский продюсер сказал, что готов сделать со мной этот фильм, если в финальной сцене появится девушка, Клэр. В голове она у меня, конечно же, появляется, но уничтожить недосказанность в кадре я не мог. Это был бы самый глупый финал во всей моей фильмографии.
А какой у вас самый любимый финал в кино?
Пожалуй, финал «Восьми с половиной» Федерико Феллини.С