Искупление / Atonement (Джо Райт) [2007, Великобритания, Франция, Драма, DVDRip-AVC]

1. Смогу ли я запустить AVC фильм на своём компьютере?
   
2. Сампл из раздачи не воспроизводится. Что делать?
   
3. Что такое H.264/AVC и зачем он нужен?
   
4. Что за дурацкий формат .MKV?
   
5. Почему MKV? Чем AVI хуже?
   
6. Не могу переключить/выключить аудио/видео дорожки и/или субтитры. Что делать?
   
7. Будут ли фильмы в таком формате проигрываться на бытовых плеерах без компьютера?
   
8. Проигрываю фильм, а картинка очень сильно отличается от скринов. Что не так?
   
9. Можно ли сконвертировать AVC в DVD?
   
10. Почему в характеристиках видеопотока указано два разрешения и что такое анаморфное разрешение?

* Премия «Оскар»
o 2008 — Лучший саундтрек
* Премия «Золотой глобус»
o 2008 — Лучший фильм (драма)
o 2008 — Лучший саундтрек
* Премия BAFTA
o 2008 — Лучший фильм
o 2008 — Лучшая работа художника-постановщика

* Премия «Оскар»
o 2008 — Лучший фильм
o 2008 — Лучшая актриса второго плана (Сирша Ронан)
o 2008 — Лучший адаптированный сценарий
o 2008 — Лучшая работа оператора
o 2008 — Лучшие декорации
o 2008 — Лучшие костюмы
* Премия «Золотой глобус»
o 2008 — Лучшая мужская роль (драма) (Джеймс МакЭвой)
o 2008 — Лучшая женская роль (драма) (Кира Найтли)
o 2008 — Лучшая женская роль второго плана (Сирша Ронан)
o 2008 — Лучший режиссёр (Джо Райт)
o 2008 — Лучший сценарий
* Премия BAFTA
o 2008 — Лучшая мужская роль (Джеймс МакЭвой)
o 2008 — Лучшая женская роль (Кира Найтли)
o 2008 — Лучшая женская роль второго плана (Сирша Ронан)
o 2008 — Лучший режиссёр (Джо Райт)
o 2008 — Лучший адаптированный сценарий (Кристофер Хэмптон)
o 2008 — Лучшая работа оператора (Симус МакГарви)
o 2008 — Лучшие костюмы
o 2008 — Лучший звук
o 2008 — Лучший монтаж
o 2008 — Лучшая музыка (Дарио Марианелли)
o 2008 — Лучший британский фильм
o 2008 — Лучший грим/причёски

* В реальной жизни Ромола Гарай старше Киры Найтли почти на 3 года, хотя по сюжету Найтли играет старшую сестру Гарай.
* На роль Эмили Таллис претендовали Эмили Уотсон и Кристин Скотт Томас.
* 18-летней Бриони должна была стать Эбби Корниш, но выбыла из проекта из-за занятости в фильме «Золотой век».
* На роль 18-летней Бриони также претендовала Кира Найтли. Но самой актрисе с самого начала по душе пришёлся персонаж Сесилии. Тем более Кира Найтли хотела окончательно избавиться от образа юной девушки и сыграть взрослого и сформировавшегося персонажа.
* Сцены с участием Ромолы Гарай были отсняты всего за 4 дня.
* В качестве статистов на роль британских солдат были приглашены жители Редкара, каждый из которых получил за свою работу по 50 британских фунтов.
* Некоторые сцены, действие в которых происходило на улицах Дюнкерка, были сняты в доках британского портового города Гримсби.
* Джеймс МакЭвой, исполнитель одной из главной ролей в фильме, назвал сценарий лучшим из всех, которые когда-либо попадали ему в руки.
* Копии фильма доставлялись в кинотеатры под фальшивым названием «Суббота». Так называется следующий роман Иена МакЮэна после «Искупления», хотя совершенно не связанного с ним.
* Перед съёмками фильма режиссёр Джо Райт, чтобы лучше воссоздать атмосферу Англии военного времени, просмотрел многие британские киноленты 40-х годов. Одними из них были «Ребекка» (1940) и «Короткая встреча» (1945), оказавшие наиболее заметное влияние на его работу над проектом.
* Фильм стал одним из первых иностранных фильмов, которые вышли на экраны Китая 22 февраля 2008 года, после нескольких месяцев неофициального запрета на прокат зарубежных кинолент в кинотеатрах КНР.

Зло light вынашивание греха и диалектика лжи
В киноафише конца января доминировал фильм «Искупление» — экранизация британским режиссером Джо Райтом романа Иена Макьюэна. Известно, что эта картина уже получила пару «Золотых глобусов», а ныне рассматривается как один из главных фаворитов предстоящей вскоре церемонии раздачи «Оскаров».
Фильм стоит посмотреть вовсе не потому, что это — шедевр. Отнюдь. Просто весьма добротная мелодрама. Однако здесь авторы, на мой взгляд, ненароком угодили в самое что ни на есть солнечное сплетение роковых проблем нашего времени.
Отлично снятое и сыгранное «Искупление» свою художественную неблистательность (читай: гламурную тривиальность), на мой взгляд, с лихвой искупает содержательной провокативностью авторского мессиджа. Дело в том, что сюжет картины завязывается вокруг ситуации, когда вдохновенная ложь необратимо рушит судьбы невинных людей; тогда как в развязке автор предлагает считать, что все, что погубила клевета, может спасти... неправда другая — покаянная, художественная ложь во спасение.
А поскольку действие картины акцентированно погружено в исторические реалии ХХ века, то мы вправе полагать, что речь там идет не столько о крахе отдельной любовной связи, сколько о фундаментальном конфликте всей новейшей эпохи. Ведь известно, что, с одной стороны, для новейшего времени был характерен стремительный прогресс «правды» в виде точного научного знания. А с другой — тогда же состоялись глобальные по масштабам «проекты» идеологического блефа, из чего возникли тоталитарные общества. При том совсем не лишне напомнить, что и первое, и второе исходило из самых благих побуждений и стоило человечеству многомиллионных жертв.
Осторожно: злые романтики!
Итак, «Искупление» стартует с 1936 года, и зрители оказываются в одном из отживающих свой век аристократических поместий близ Лондона. Последние родовитые господа, их такая же потомственная прислуга и сложившиеся веками ритуалы классовой взаимотерпимости. Чопорные семейные обеды и домашние любительские спектакли. Нега середины лета.
Череда гостей и родственников-приживалов. Многофигурная сюжетная композиция и атмосфера угасающего «дворянского гнезда», что во французской версии нам хорошо знакомо по классическому фильму Жана Ренуара «Правила игры» (1939), а в русском варианте не раз было филигранно отыграно Никитой Михалковым в его работах от «Неоконченной пьесы для механического пианино» (1977) до «Утомленных солнцем» (1994). Все как всегда: старики ворчат, дети шалят, молодежь влюбляется, а их всех вместе исподволь подстерегает скорый и трагичный поворот истории. Перед нами — некая социальная микромодель устоявшегося образа жизни, но предвестия скорых перемен уже как бы сквозят в мелочах обыденности.
Вот и в «Искуплении» выглядит достаточно символичным, что старшая дочь семейства Сесилия (Кейра Найтли) не на шутку влюблена в сына их дворецкого, красивого и умного Роберта (Джеймс Макэвой). Намек на синтез в ХХ веке «высшего» с «низшим», а «правого» с «левым»?
Молодые люди вместе учатся в Кембридже, но отпрыск прислуги, разумеется, в долг — за счет хозяина. «Сверни-ка мне свою большевистскую самокрутку», — иронично просит молодая аристократка любовника-простолюдина, и они уже на самом деле вполне преодолели сословные предрассудки докапиталистической эры.
Первое соитие любовников вполне знаменательно состоится на фоне книжного шкафа, заполненного памятниками мудрости прошлого, что ныне попираемо свободной любовью новых времен. Тут-то и «разорвалась серебряная цепочка и разбился кувшин у источника», а в рабоче-дворянский мезальянс роковым образом вмешалось буйное художественное воображение младшей сестры Сесилии по имени Брайани (Сорша Ронан).
Литературно одаренная 13-летняя угловатая девчушка запойно выдумывает и записывает всякие истории о неземных страстях неких абстрактных влюбленных, а подсмотренные сценки реального «романа» сестры фантазерка, решительно не догадываясь о законах реальной чувственности, трактует в книжно-приключенческом духе: дескать, сексуальный маньяк Роберт угрозами домогается честной девушки и сестру надо спасти любой ценой.
В конце концов эта искренняя и как бы сугубо артистическая по происхождению предубежденность (а отчасти и ревность) девчонки пубертатного возраста выливается в клевету. Следуя логике уже распределенных между «персонажами» ролей, юная сочинительница на полицейском дознании утверждает, что Роберт изнасиловал другую деву на выданье из того же семейного круга — кузину Лолу.
Тут-то и единению классов, и грезам любви конец: невиновный юноша отправляется в тюрьму, оттуда — прямиком на фронт Второй мировой. Влюбленным будет суждено расстаться навсегда. И они оба погибнут в роковом 1940 году, но по отдельности: он — при отступлении британских войск из оккупированной фашистами Франции, она — при бомбежке лондонского метро. Такой окажется цена злой фантазии.
А Брайани станет-таки профессиональной писательницей, но будет обречена на пожизненные муки раскаяния за непростимый грех перед сестрой. В финале картины мы увидим уже престарелую Брайани (Ванесса Редгрейв), которая на пороге неизбежной смерти от неизлечимой болезни придумает необычный способ загробного покаяния перед покойными жертвами своего сочинительства.
В последнем романе литературная леди поведает наконец миру правду о том роковом лете 1936-го, изложит реальную историю своего греха, но финал *** *** *** Это ли искупление?
Реальность и фальшивка: навеки вместе?
Между тем надо отдать должное режиссеру «Искупления». Джо Райт постоянно переходит от темы вранья творческого и личного к теме лжи прагматичной и публичной. В экранном действии постепенно накапливаются приметы самых разнообразных форм социального лицемерия, которые в 1930-е годы были почти в зачаточном состоянии, а в наши годы пышно расцвели и стали настоящим бичом глобализованного бытия.
Вот один из ухажеров Сесилии, молодой «шоколадный король» (дельцы, как известно, первыми чуют, куда дует ветер истории), подыскивает бренд и слоган для нового сорта сладких батончиков, предназначенных для войск, — «Армейский заряд». И разве в современном потоке мировой информации реклама не стала самой массированной, навязчивой и предельно наглой формой публичной лжи?
Политическая пропаганда — второй демон лицемерия наших дней, и к тому тоже есть отсыл в «Искуплении». По-голливудски грандиозным и впечатляющим получился у Райта долгий эпизод эвакуации на британские острова в мае — июне 1940 года англо-французских войск после их поражения от гитлеровцев. Как известно, тогда благодаря героизму моряков было спасено только 280 из 340 тысяч солдат.
Пляж материкового Дюнкерка, по которому минут пять без монтажных перебивок путешествует кинокамера вместе с умирающим от сепсиса Робертом, являет собой настоящий вселенский хаос массового панического бегства: кто-то расстреливает лошадей, а кто-то с горя напивается и блюет; кто-то катается на пляжной карусели, а кто-то уже умер от ран и лежит без погребения и т. д.
Но вот оставшиеся в живых воины сходят на спасительный британский берег, а по радио звучат ура-патриотические речи об очередной победе союзных войск. Известное дело: политпропаганда — норма времен войны, но симптом социального нездоровья — в мирное время.
Таким образом, коллекционируя примеры разного рода неправд, авторы «Искупления» вовсе не склонны огульно их отвергать. Даже наоборот. В фильме будет представлен и впечатляющий образчик того, что без «святой лжи» человеку обойтись просто немыслимо.
В одном из эпизодов повзрослевшая уже Брайани (Ромола Гараи), оставаясь по-прежнему графоманкой даже на службе в госпитале, утешает умирающего бойца. «Ты меня любишь?» — спрашивает ее в полубреду незнакомый парень, у которого снесена часть черепа и виден живой мозг. И тут сказать правду вряд ли кто-то способен. А однажды возникнет в «Искуплении» и тема самого великого лжеца-утешителя ХХ века — кинематографа.
Пристальное рассмотрение этой непростой смеси из правды, лжи и полуправды, которая действительно неизбежно пронизывает буквально все отношения людей, практику искусства и жизнь общества, составляет, на мой взгляд, самый интересный план «Искупления». Любовная же линия фильма выглядит достаточно банально, а МЕЛОдрама — так даже буквальна: за кадром почти несмолкаемо звучат фоновые симфонические темы, иллюстрирующие настроение данного эпизода. Досадный примитив для серьезного разговора на важные темы.
Увы, Джо Райт, видимо, хотел (и это очень заметно) угодить работой чуть ли не всем главным прослойкам своей будущей аудитории — и артхаусным эстетам-умникам, и непритязательным потребителям «мыла». Жаль. Тем более что этот эстетический оппортунизм сосуществует в картине и с удачными монтажно-драматургическими ходами. Например, не раз зрители сначала видят выдуманные героиней версии происходящего и принимают их за реальность, а уж потом следуют кадры, разоблачающие игры воображения Брайани, которая ради красного словца не пожалела и сестру. Такие авторские мистификации работают безупречно.
Искупление по Довженко
А в этом пункте того потока ассоциаций, который невольно провоцирует во мне «Искупление», уместно вспомнить и о чем-то культурно близком и национально родном. Например, об особенностях творческой психологии украинского гения кино Александра Довженко. Как известно, у его фильмов были довольно сложные отношения с так называемой «правдой жизни». Он сам называл эту особенность «поэтичностью» и даже во время работы над «Щорсом» (1939 г.) сформулировал своеобразную теорию двух правд в искусстве — «медной» и «золотой».
Первая, по мнению Довженко, обречена вечно ползать по фактографической поверхности явлений, не понимая их глубинного смысла. А вторая — «чистое золото правды» — напротив, призвана жертвовать мелочной верностью реалиям во имя выражения их сокровенной исторической сути. Исходя именно из такой эстетической программы режиссер, как известно, и встроил свое творчество в задачи кинопропаганды сталинской эры.
Между тем психологический склад сознания Мастера имел и одно противоречиво-загадочное свойство, которое записные биографы (понятно, почему) предпочитают игнорировать. Дело в том, что Довженко, судя по его дневниковым записям, вполне искренне хронически забывал о реальных обстоятельствах... собственного детства.
Так, в одних дневниковых записях и в автобиграфической киноповести «Зачарованная Десна» режиссер вспоминает об исключительно идиллической обстановке своих юных лет. Там отец похож на академика, а дед — на самого Бога.
А вот в других дневниковых заметках Александр Петрович неожиданно признается: «Сьогодні мати довго розповідала про батька, діда, прадіда і про бабу.., виникла із забуття і сумна, і тяжка картина минулого. Рід мій, мої дорогі батьки і діди... виникли в материних спогадах у всій своїй неприглядній прозі пияцтва, лайки й усього найтяжчого, що тільки можна примислити до цих страшних для хлібороба хвороб. (...) Дід був ледачий, прости йому господи. І багато лиха вніс він в нашу родину. (...) Батько, нині небіжчик, не раз кидався майже в нестямі на матір з сокирою чи ножем» и т. д. (дневниковые записи от 15.12.1943 и 11.01.1944 г.).
А потом художник снова как бы забывал о «медной» правде своего детства и говорил исключительно о светлом и радостном в прошлой жизни, что тогда, наверное, обитало преимущественно в мечтах. Разве центральная идея «Искупления» не позволяет догадаться теперь о возможных истинных причинах такой принципиальной забывчивости гения о собственных жизненных истоках?
Сознательно поэтизируя и приукрашивая свое детство, Довженко, видимо, таким образом испрашивал прощения у судьбы за столь непритязательное начало своего дальнейшего пути большого художника. Например, другой киногений, Федерико Феллини, в автобиографическом «Амаркорде» (1973) поступил совсем иначе: взял да и врезал досточтимой публике всю трагифарсовую правду-матку о своих мальчишеских впечатлениях о времени, о себе и своих родичах. Совсем иной тип контакта художника с собственным прошлым.
Феллини оставался свободным в художественных отношениях с собственной и общей историей, тогда как Довженко, как и Брайани, оказался в плену у собственного прошлого, отношения с которым он всю жизнь старался «искупить» в своих фильмах. А в частности и в особенности я имею в виду участие молодого Довженко в революции на стороне Петлюры, с которым режиссер сатирически «рассчитался» в «Арсенале» (1929). Итак, важнейшие вещи, по-моему, невзначай артикулированы в гламурном «Искуплении»: счастье состоявшейся личности просто немыслимо вне ее добрых и честных отношений с собственным прошлым. Думаю, та же идея не теряет истинности и для сообществ людей.
Читая историю: правда вместо брома
Помнится, на рубеже «прежних» и «новых» времен в отечественной истории появился фильм, который советская «перестройка» с ее «гласностью» признала настоящей нравственной программой той незабвенной и фатальной исторической реформации. И название картины было похожим — «Покаяние» (1987 г.) Тенгиза Абуладзе. То был страстный протест против лицемерного «благополучизма» советской историографии, и речь шла о том, что истинное очищение от исторического греха возможно лишь через горькую правду и только правду о постыдном прошлом. Когда тиранов, героев и предателей так прямо и назовут публично — тиранами, героями и предателями.
Главная же идея «Искупления» Райта — Макьюэна похожа на лукавую оговорку light на сигаретных пачках. Этакая не абсолютная, а как бы по-дамски облегченная версия неприятных признаний о собственном прошлом. Да, дескать, был мой грех, но ведь все равно все закончилось наилучшим образом. Искупление без настоящего покаяния.
Впрочем, с украинской ли стороны пенять на чье-либо неумение смотреть прямо в глаза правде истории? Мы нынче, как известно, и на официальном, и на приватно-патриотичном уровнях не только не склонны каяться за грехи прошлого (скажем, за бандеровские «подвиги» на Волыни 1943 года), но и совсем по-старосоветски тщимся ретроспективно приукрасить свою неблаговидную историю наилучшим для нашей ленивой совести образом. Сами знаете, каким.
Была, мол, мерзопакостная эпоха. И были настоящие герои-патриоты без страха и упрека. И был сатанински подлый враг-москаль. И случались «кое-где порой» отдельные прискорбные ошибки. Но кончилось все замечательно: нашей нынешней «незалежністю» и совсем уж близкой еврообразностью. Между тем склонность к мифологизации прошлого (как и к «рекламизации» настоящего) — это способ уклониться от внутреннего нравственного самосуда, что как раз совестью и зовут.
Нам бы то уяснить, что без реального «искупления» прошлого так же нет свободы от него, как и впереди — желанного будущего. Стоит выяснить отношения с правдой и ложью истории, глядь, и мы бы не только постигли истинный смысл голодомора, но и однажды поутру проснулись в вожделенной Европе. Только не в Европе — рае тупого потребительства, а в Европе «психологической», как ее называл Курбас.
Вот на какие актуальные размышления наталкивает достаточно уступчивое по отношению к массовым вкусам, но крайне современное по провокативному идейному посылу «Искупление». Думаю, в контексте нынешнего украинского общественного сознания этот фильм о пожизненном вынашивании личного греха, о финальном искуплении — в меру сил и возможного — давней, родовой травмы-вины нашей публике надо бы «принимать вовнутрь» буквально как витамин.
Против наличного «рахита» в историческом развитии нашего Отечества. Вместо предписанного кем-то успокоительного для совести — брома. А за это новой британской ленте стоит пожелать даже не единственного, а многих из уже светящих ей 24 февраля «Оскаров».
Алекс ГРИГОРОВИЧ

Только что посмотрела

Грустный он...