Дома с Клодом / Being at Home with Claude (Жан Боден / Jean Beaudin) [1992, Канада, драма, DVDRip] Original Eng + Sub Rus

Сюжет
Полицией был найден мёртвым Клод - юноша из хорошей семьи - с перерезанным горлом, с признаками того, что перед смертью он занимался сексом с другим мужчиной. В квартире юноши находят дневник, где каждая запись за последний месяц посвящена какому-то Иву. Через два дня Ив звонит в полицию и в газеты, признаваясь в убийстве и предлагая забрать его в кабинете судьи..., что ставит последнего в крайне неловкое положение (представьте себе ответ на вопрос журналистов "Господин судья, как Вы объясните, что ключ от Вашего кабинета оказался у гея, занимающегося проституцией?"), поэтому следователь пытается доказать, что Ив - подонок, сумасшедший и лжец.
Слишком привычная ситуация для полицейского - дешёвка с улицы убивает хорошего парня, из-за денег ли, из зависти, ещё по какой-либо причине, да ещё имеет наглость пытаться выскочить сухим из воды, шантажируя судью и прикрываясь вызванными журналистами. А эта дешёвка как-то странно себя ведёт - не отрицает, что убил, но даже не хочет назвать своё имя, не называет причины, не говорит, что делал после. И этому тоже должно быть простое объяснение - "под придурка решил косить".
Очень жалко Ива. Влюбившегося в случайного партнёра лишь потому, что тот отнёсся к нему по-человечески. Влюбившегося потому, что его случайный клиент то ли по пьянке, то ли от врождённой застенчивости не воспользовался им и не вышвырнул сразу после. Когда Ив рассказывает, как красив был его возлюбленный, на самом деле похожий на нескладного телёнка (правда, в фильме мы его видим только сильно надравшегося, так что, наверное, картина неполна), понимаешь, насколько он очарован.
Вообще, Рой дал Иву и Майклу (герой сериала "Ее звали Никита") одно общее качество - умение отдавать себя. Ив отдаёт клиентам много больше, чем им нужно, за что они платят. Именно поэтому он так одинок и так несчастен - никому не нужно это "большее", никому, кроме Клода.
Но и для Клода - и Ив это видит - их роман лишь эпизод, который рано или поздно закончится. Собственно, для Клода это не реальная жизнь, это параллельная жизнь - его девушка даже не подозревает, что у него роман с мужчиной, как и Ив не подозревает от том, что у Клода есть девушка. Майкл старше, поэтому он может справится с "отметинами", остающимися от понимания, что твоя любовь может тебя покинуть. Для Ива эта мысль непереносима.
В фильме очень много боли, отчаяния и нежности.

"ДОМА С КЛОДОМ"
(По драме Рене Даниеля Дюбуа)
Перевод субтитров AngieB
(с незначительными изменениями)
В кабинете судьи находятся инспектор, Ив и помощник инспектора.
Инспектор:
- А мне? Думаешь, мне нравиться возиться с педиком, который полосует людям глотки? Думаешь, мне больше нечем заняться? Хорошо… Куда ты пошел потом?
Ив:
- Я уже десять раз говорил.
- Расскажи снова.
- Хорошо, но последний раз! Внесите в протокол, снимите, отметьте на карте…
- Оставь советы при себе, мальчишка, и отвечай.
- Я не мальчишка.
- Ты позвонил, я приехал. Я выслушал твои байки, теперь дай мне сделать мою работу. Расскажи, что произошло. Расскажи все.
- Черт, что еще рассказывать?
- Твое имя.
- Не скажу.
- Начинай сначала.
- В парке…
- Сначала!
Раздается стук в дверь.
Инспектор:
- Да?
Полицейский:
- Извините. Судья будет здесь через час.
Инспектор:
- Хорошо. Давай, начинай.
Ив:
- После того, как я от него ушел, я сел в метро. Было примерно девять. Вышел на Бонавентюр. Пошел к гавани, потом на запад. Шел час, может, больше… Не знаю, у меня нет часов. Потом я проснулся. Я сидел на смотровой площадке в Вестмоне. Голова тяжелая, как будто я заснул в ванне. Так бывает: знаешь, что принимаешь ванну, но все равно что-то снится… Я проснулся на смотровой площадке. Я знал, что бродил по улицам, но не знал… Я просто шел.
- Ближе к теме.
- А я что делаю, по-вашему, Боже мой! Я не убивал его из-за денег.
- Тогда почему?
- Я знал, что я бродил по улицам, но я не хотел, не хотел думать об этом.
- О чем?
- О том, как бывал там раньше.
- Когда?
- Раньше я бродил там, когда чувствовал… просто чувствовал себя опустошенным. Я отправлялся на долгие прогулки. Лучше не становилось, но я мог спать.
- И что потом? Ты был на смотровой площадке…
- Я был напуган.
- Почему? Чем ты был напуган? Если ты испугался, то почему позвонил нам? Почему не скрылся? Почему сообщил полиции о трупе на улице Касгрэн? Почему снова позвонил и сказал, что ты убийца? Для чего столько хлопот, чтобы мы встретились здесь? Как ты раздобыл ключи Судьи Делорма? Почему выбрал это место? Почему позвонил газетчикам? Почему скрываешь свое имя?
- Я проснулся. Это казалось немыслимым. Как будто ты с кем-то, ты думаешь, что тебе приснился сон, и даже рассказываешь ему об этом. Ты говоришь: «Мне все это приснилось, говорю тебе». Но полной уверенности нет. Вот как это было. Я шел, оказался на площадке. Все вспоминал об этом и не знал, сделал я это или нет. Когда я проснулся, воспоминание стало еще отчетливее. Это не могло быть правдой…
Уберите его отсюда. (Указывает на помощника инспектора)
- Почему?
- Сидит здесь и молчит. Его бы все равно никто не стал слушать.
- Так ты расскажешь, почему убил его? И что сделать, чтобы ты ушел, не устроив скандала? Ги, принеси мне кофе. Ты будешь?
- Нет, спасибо.
- Здесь рядом есть кафе. Я тебя позову, когда понадобишься.
Ги выходит. В коридоре к нему подходят журналисты:
- Есть новости?
Ги:
Пока нет. Может, позже.
Ив:
- Я чувствовал ветерок. Было душно, собирался дождь. Я был на одной из улиц, прилегающих к Шербрук, не знаю точно, на какой. Я шел на холм…
Инспектор:
- Для чего?
- Как вы думаете, для чего можно туда отправиться летом посреди ночи?
- Откуда я знаю?
- Это шутка?
- Просто ответь.
- Потрахаться. Теперь довольны?
- Какого черта тебе понадобилось трахаться на холме через час, после убийства парня и почему вместо этого ты позвонил нам?
- Я не звонил.
- Тогда почему я здесь?
- Я позвонил только через два дня.
- Через два дня после чего?
- После него. Сначала я звонил ему.
- Кому? Ты даже не зовешь его по имени? Для чего звонить? Ты же знал, что он мертв.
- Я не был уверен.
- Не был уверен?
- Думал, что это был сон.
- Хорошо, ты позвонил ему, чтобы это выяснить.
- Не сразу.
- Так когда?
- Я сидел на смотровой площадке, смотрел на дома. Мне нравятся дома в Вестмоне. Всегда мечтал быть богатым. Мой отец был из богатой семьи, часто рассказывал мне об этом. Его родители тоже рассказывали. Мы ходили к ним в гости на Рождество и Пасху. Крохотная квартирка, забитая антиквариатом. Дедушка построил дом. Когда они потеряли свои деньги, они переехали в мансарду. Там было как в пещере Али-Бабы… Столько всего. Серебро, картины, фарфор.
- В Вестмоне?
- Да, до того, как потеряли деньги.
- Ты был на площадке в Вестмоне...
- Видно было мигающие экраны в домах.
- Почему ты позвонил в его квартиру? Этого…
- Не надо!
- Что?
- Не произносите его имя!
- Итак, ты позвонил ему?
- Да.
- И что?
- Я уже сказал. Я прошелся.
- До метро!
- Да, сначала до метро. Потом я дошел до площадки. Смотрел на эти дома, на людей, которые живут нормальной жизнью. Мне казалось это невероятным. Потом я побежал. Я бежал под уклон до самого Форума, бежал, как сумасшедший, как будто мог предотвратить катастрофу.
- Бежал в Форум?
- Да.
- Что это была за улица? Прямая или изогнутая? Опиши улицу. Улицу, а не дома.
- Она была на холме. В начале был разворот. Машинам приходилось поворачивать вправо.
- Они ехали вверх по холму?
- Вверх?
- Ты был севернее Шербрука? Ты сказал, что мимо проезжали машины.
- Я помню, мимо медленно проехал белый Мерседес. Парень искал дом по адресу.
- Движение шло от Шербрук или к ней, или было двусторонним?
- Он ехал от Шербрук, но дорога была двусторонней.
- Лансдаун.
- Что?
- Не важно.
- Я бежал к Форуму.
- Всю дорогу?
- Да.
- Сколько кварталов?
- Без понятия.
- По Шербрук?
- Наверное.
- Да или нет?
- Шербрук или Сен-Катрин, кому есть разница?
- Мне, так что отвечай.
Посмотри на меня. В глаза смотри!
Теперь слушай. Сейчас 7:45, понедельник. Я здесь с часу утра, с воскресенья. Мы здесь, потому что ты нам позвонил. Ты обещал этим журналистам сенсацию. Сказал, что обольешь дерьмом городской суд, но это ты оказался в дерьме! А теперь мой ход. Ты сообщил нам о трупе в квартире на Касгрэн, потом позвонил снова, сказал, что ты сделал это, что ты здесь, и нам придется поспешить, потому что газетчики уже едут. Все так? Да?
Входит Ги с бумагами:
- Только что доставили. Я принесу Вам кофе.
Инспектор листает документы:
-У тебя скоро день рождения.
Ив:
- Откуда Вы знаете?
- Ив… Чудесно… Твоя сестра знает, что ты занимаешься проституцией?
Ты думал, что ты поимеешь нас и развезешь свое дерьмо на весь город, а мы будем сидеть, развесив уши, и не попытаемся узнать, кто ты такой?
- Я не поимел вас, я здесь.
- И что?
- Чего Вы хотите?
- Вскрытие показало, что он умер первого между 9 и 11 вечера. Ты позвонил ночью третьего.
- Я же говорю…
- Заткнись, сейчас я говорю. Я хочу знать, куда ты пошел, почему его убил, кто ты, откуда ты взялся, чем ты занимаешься. Из тебя я вытянул только ненужный мусор, и у меня появляется ощущение, что уже почти 36 часов ты смеешься нам в лицо. Меня это бесит! Понимаешь? Бесит!
Начинает вслух, очень раздраженно, читать протокол:
Вопрос: Фамилия?
Ответ: Не скажу.
Вопрос: Имя?
Ответ: Не скажу.
Вопрос: Возраст?
Ответ: Не ваше дело. Я его убил, что вам еще надо? Так что поцелуйте меня в задницу.
Вопрос: Как ты сюда попал?
Ответ: Вам за это платят, вот и выясняйте.
Вопрос: Чем ты занимаешься?
Ответ: Трахаюсь.
Вопрос: За деньги?
Ответ: Тоже способ прожить, верно?
Вопрос: Где ты работаешь?
Ответ: (пауза) В парке.
Вопрос: В парке Лафонтена?
Ответа нет.
Теперь понятно, что на Португальской площади. Черт, разве это не насмешка?
- Кому интересно, откуда я?
- Не говоришь его имя? Думаешь, мы идиоты? Все было там: его паспорт, права, карта мед.обслуживания. Ты думаешь, мы просто унесли его, помыли полы и закрыли дверь? Думаешь, ты Джеймс Бонд? Что ты задумал? У тебя нет «приводов».
- Откуда Вы знаете?
- Не оставляй свою чашку, где попало, если не хочешь, чтобы проверили отпечатки пальцев, дубина… Ни наркотиков, ни алкоголя в крови. Но он умер, трахая парня. Это не изнасилование, он тоже кончил. Одежда разбросана, но не разорвана. Твои пальчики повсюду, нет только на орудии убийства, потому что нельзя снять отпечатки с деревянной ручки. Твои коллеги говорят, ты в порядке, может быть иногда немного бесшабашный. Другие не так снисходительны.
- Коллеги? Вы не знаете, кто они.
- В следующий раз не убивай студента, который каждый день пишет в дневнике о том, как это странно - спать с профессионалом. И если ты вызываешь полицейских в кабинет судьи посреди ночи в выходные, когда в городе 250 000 туристов на джазовом фестивале, не вешай на глазах куртку с флуорисцентной надписью «Свободен». Ты давно его знал? Почему ты перерезал ему горло?
- А этого нет в его дневнике?
- Нет. Ничего о сексе. Кроме того, что это продолжается не меньше месяца. Он упоминает тебя на каждой странице. Удивлен? Начнем сначала и покороче. Твое имя Ив, его - Клод. В четверг ты ушел с площади около шести, никто не знает, почему. Клиентов было полно. Может быть, у тебя была предварительная договоренность. После полуночи тебя видели в «Лорелей», «Бад'з», «Тропикане», в «Быке». Ни с кем не разговаривал. Все решили, что ты накачался чем-то убойным, заглотил ЛСД или пятизвездочный мескалин. Ты был под таким кайфом, что едва земли касался. После вернулся на площадь. Начался дождь. Никто не знает, подцепил ты кого или нет. Ты сказал, что успел с двумя. Затем ты исчезаешь до субботы. Патрик, один из твоих постоянных партнеров по сексу - не клиент, профессионал - пытался дозвониться тебе раз двадцать. Он даже заходил, но никого не было дома. Понятия не имеет, где ты был. Никогда о нем не слышал… О Клоде! Никто никогда не слышал о нем. В субботу, в 11.30 вечера, кто-то звонит и сообщает о трупе на улице Касгрэн, дом 8574. В кухне на полу мы находим голого парня с перерезанным горлом. На столе тарелки, бутылка вина за 15 долларов… А ведь некоторые называли тебя дешевкой. В спагетти на тарелках была кровь. В лаборатории сказали, что соус остыл до того, как на него попала кровь. Ему было 22, он был из Сте Фуа, приехал сюда два года назад, чтобы учиться. Сепаратист. Его подружка на них работает. Она упала в обморок, когда мы пришли.
- Его кто?
- Подружка.
- Не может быть. Вы лжете.
- Это твоя игра. Закончим это здесь и отправимся к ней.
- Это неправда, этого не может быть.
- У многих парней есть подружки. Мы сняли отпечатки. Его, твои и ее. Она сказала: «Скажите парню, который это сделал, что он больной». Возражать на это не стану, тебе тоже не советую. Мы сняли твои отпечатки с заказанного тобой кофе.
- Как ее зовут?
- Кого?
- Девчонку!
- Не ты задаешь здесь вопросы, ты на них отвечаешь. Заткнись и делай, что тебе говорят. Очень мило! Получается, ты его едва знал, даже о подружке был не в курсе. В 12:45 ночи тот же парень снова звонит насчет трупа - ты. Ты говоришь, что ты в офисе судьи Делорма. Ты убийца, но нам тебя силой из офиса не вытащить, потому что ты уже позвонил какому-то журналюге из криминальной колонки, который будет помалкивать, пока мы играем честно. Но если что будет не так, судья пропал… Единственное, что мы знаем - у тебя был ключ от офиса. И если мы попытаемся заткнуть репортера или вытолкаем его фотографа, они завопят о жестокости полиции. Подгадано великолепно - кругом толпы туристов. До пяти придется бросить им что-нибудь. Первая полоса сегодня уже занята, но для завтрашнего дня им понадобится что-нибудь покруче. Судья - лакомый кусочек. Время ты выбрал отлично. Чего ты добиваешься?
- Почему бы не спросить судью?
- Скажешь это еще раз, и я тебе голову сверну. Понять не могу, с чего ты замочил этого мальчишку. Симпатичный, образованный. Что он делал с таким засранцем, как ты? Наркотики он не принимал, не шлялся, пил хорошее вино. Соседи были потрясены, когда увидели, что выносят его труп. Что тебе нужно было той ночью у парня, который три раза в неделю готовил обед для старушки-соседки? Мы знаем, что вы регулярно виделись на протяжении месяца, но мы не знаем, почему после первого…
(Ги приносит кофе.)
…после первого июня он пишет об этом Иве в каждой строчке.
- Вы сказали на каждой странице.
- Да кого это колышет? Он писал о тебе книгу? Когда мы спросили его подружку, спал ли он с мужчинами, она ударилась в истерику.
Кричит в сторону двери:
Латрей! Ему нужно в сортир.
- Я не хочу.
- Убирайся!
Инспектор набирает номер телефона. Какое-то время он беседует с женой о возвращении к ужину.
Входит Ив.
Инспектор:
Почему ты сорвал дверной звонок и телефонную розетку?
Ив:
- Не хотел, чтобы меня беспокоили.
- Хорошо, но почему? Ты их вырвал, когда вернулся домой?
- Нет.
- Когда же?
- В пятницу.
- Который был час?
- Не знаю.
- Но почему?
- Не помню.
- Постарайся!
- Я проснулся часов в девять.
- Когда пришел?
- В 5:30.
- Никуда не заходил по дороге?
- Что?
- Останавливался поесть?
- Я не был голоден.
- Ты шел пешком? Твой клиент не отвез тебя домой?
- Только не он. После того, как он кончит, он сгорает от стыда. Начинает злиться. Швыряет мне деньги и выталкивает меня на улицу.
- Идти было далеко?
- Минут 15.
- Ты устал?
- У меня болела голова.
- Шел быстро?
- Нет.
- Где он живет? Не скажешь?
- Я был дома в 5:30 утра. Прошел дождь, воздух был так свеж.
- Ты лег спать?
- Да.
- Ты был под кайфом?
- Почему это?
- Просто отвечай.
- Нет.
- Спал? Когда ты уснул?
- Через полчаса.
- Ты проснулся в 9?
- Может, в 9:30. Мои часы спешат, я смотрю на часовую стрелку и прикидываю, сколько примерно времени.
- Хорошо, ты проснулся между 9 - 9.30. Утром?
- Да.
- Точно?
- Конечно.
- А за день до этого?
- В полдень.
- Значит, с полудня до 6 утра… Я с тобой разговариваю.
- Что?
- Ты спал между полуднем и 6 утра?
- В общем-то, нет.
- То есть?
- Нет, не спал.
- Значит, ты не мог уснуть.
- Мне плохо спиться летними ночами. Слишком светло.
- И чтобы уснуть, ты обкуриваешься?
- В этот день нет.
- Почему?
- Потому. Я умылся.
- И все?
- Все. Нет, я почитал немного.
- Что?
- Книгу, которую мне одолжил друг. Но я слишком устал и начал считать овец.
- И ты заснул?
- Почти сразу.
- О чем была книжка?
- Я же сказал, я слишком устал, чтобы читать.
- Ты спал до 9?
- Да.
- Недолго для человека, который в 7 не мог читать от усталости. Телефон зазвонил?
- Я же сказал, я просто проснулся!
- Да, но ты не сказал, что ты вырвал звонок и телефон.
- Я поснулся от боли в животе.
- Какой боли?
- Как будто в меня вогнали железный кол, жутко больно. Наверное, я перекатился на живот и проснулся от боли. У меня был жар, измучен был больше, чем когда ложился, мне что-то мерещилось. Я был по-настоящему болен. Все эти образы преследовали меня… но я не сумасшедший!
- Я ничего подобного не утверждал.
- Нет, но Вы ухватитесь за любой предлог, чтобы сказать журналистам, что я спятил и…
- Что?
- Не знаю. Я слишком устал.
- Как живот?
- В порядке.
- Так тогда ты и выдрал телефон?
- Нет, я опять заснул. Но только еще больше устал. Когда я проснулся, я лунатил.
- То есть?
- Трудно объяснить. Я проснулся, но не мог понять, реальность это или сон. С животом было еще хуже. Я больше был не в состоянии это переносить, и я позвонил.
- Кому?
- Ему.
- И потом?
- Потом ничего. Я спал, вставал, снова ложился, спал… - до субботы.
- До какого времени?
- Я не знаю, часы встали. Не знаю, какой был день. Плевать мне было.
- Ты заметил, что часы остановились.
- Только около 11.
- Ты не выходил из дому все это время? Не ел?
- Что, я не мог поесть дома?
- Ты сказал, что дома никогда не ешь.
- Но в этот раз мог поесть.
- Холодильник у тебя пустой, и в мусоре только грязный клиннекс.
- Да я же сказал, я не хотел есть, и у меня болел живот!
- Обкурился?
- Нет.
- С чего же ты заболел?
- Не знаю.
- Хорошо, после 11?
- Мне пришлось выйти. Я принял душ, пошел за хот-догом. Пришел домой. Позвонил вам, потом журналисту домой и на работу. Пришел сюда, встретил репортера и фотографа, потом перезвонил Вам.
- Откуда у тебя его домашний телефон?
- Не скажу.
- И рабочий телефон он тебе тоже дал?
- Может, я подсмотрел.
- Как насчет адвоката?
- Мне он не нужен.
- Кто тебе сказал, что судья может тебя покрыть?
- Я этого не утверждал.
- Нет, ты просто сказал, что убил человека и не уйдешь отсюда, пока не придет судья - и репортер обеспечит твою безопасность. Ничуть не похоже на шантаж, верно?
- Для чего вам все эти мелочи? Я сказал, что это я убийца. Чего вам еще?
- Ты такой тупой?
- Спросите судью.
- Слышал я идиотские истории, но эта… Человек, которого никто и не подумает связать с жертвой, вместо того, чтобы сидеть тихо, шантажирует судью, чтобы его сняли с крючка. Не называет свое имя, не хочет, чтобы мы называли по имени жертву и не говорит, почему это сделал. Так кто из нас сумасшедший?
Я должен был поехать в отпуск сегодня!...
Начинай сначала!
- Только не это!
- Начинай. Куда ты пошел после?
- Доехал на метро до Бонавентюр. Дошел до Вестмона.
- Потом что?
- Я бежал.
- Куда?
- В Форум.
- В 23:30 в День Канады?
- Мне надо было позвонить!
- Ты бежал до самого Форума, чтобы позвонить оттуда? Да ты, наверное, мимо сорока автоматов пробежал.
- Да… Нет. Да не знаю я!
Это верно. Сейчас я не знаю почему, но тогда я был уверен, что так нужно.
- А в Форуме?
- Он был закрыт. Позвонил ему из автомата. Никто не ответил. Я повесил трубку и позвонил еще.
- Какой был номер?
- Вы знаете.
- Скажи!
- Шел по Сен-Катрин. Там было столько народу. Они кричали, махали флажками. У меня было такое чувство, будто я только что посмотрел хороший фильм. В таких случаях мне обычно не хочется ни с кем общаться, чтобы не потерять настрой. Только этот фильм был детективом, и я был в нем! Поэтому я вел , как обычно после фильма, я пошел к площади, где я его встретил.
- Ты его встретил. Отлично! Так ты его знал?
- Да!
- Наконец-то! Когда ты его встретил, в ночь на 1-ое июня?
- Не хотел оставаться в «Быке» на парад.
- Парад, какой парад?
- Ну… Перед самым закрытием, когда все умываются в туалете и выстраиваются в ряд у двери, чтобы не упустить кого-нибудь, кто уходит домой один. Я называю это парадом. Не хотел смотреть на него той ночью. Идти спать тоже не хотел.
Ив начинает вспоминать (показывают его воспоминания)
Ночь. Португальская площадь. Подвыпившая компания.
Друзья Клода: Давай, Клод, шевели ногами!
Клод отстает, подсаживается на скамейку к Иву. Какое-то время сидит, поглядывая на него. Потом нерешительно пытается слегка прикоснуться к Иву. Ив быстро понимает, что нужно юноше, он поднимается и дает Клоду понять, чтобы тот следовал за ним. Ив ловит такси и распахивает перед Клодом дверцу.
В квартире Клода.
Клод:
- Садись. Наверное, ты хорошо знаешь Монреаль?
Ив:
- В смысле?
- Не знаю. Где провести время в выходной. Я из Квебека, так что…
- Вот здесь. (На столе разложена карта, которую они рассматривают) Парк Мон-Руаяль...
Клод осторожно прислоняется головой к Иву, который стоит у него за стулом. Ив проводит по его плечу рукой и отходит. Прислонившись к стене, он с интересом смотрит на Клода. Тот встает, пошатываясь, добирается до кровати, падает на нее и засыпает. Ив стягивает с него ботинки и возвращается на Португальскую площадь.
Кабинет судьи.
Ив:
- Потом я вернулся на площадь. Я чувствовал, что что-то произошло. Не знаю, почему, но я должен был вернуться. Потому что… тогда в спальне с… с ним я понял, что не смогу позволять использовать себя, как прежде.
Инспектор:
- Я думаю, что когда ты пришел к нему в четверг вечером, ты уже наширялся, совершенно съехал с катушек. Ты затеял ссору, потому что он был богатым мальчиком, а тебе приходится зарабатывать на улице и развлекаться на Мон-Руаяль. Я думаю, ты затеял ссору и потерял голову, потому что он хотел тебя бросить. Убил его, не знал, что делать дальше, пошел домой и спрятался. Когда туман прошел, ты испугался, испугался до смерти. И придумал этот фортель, чтобы тебя приняли за сумасшедшего! Звонить в газеты, красть ключи… Где ты их раздобыл? Ладно, я знаю. Из его кармана. Отличный способ шантажа, верно? Взял их до или после?
- После.
- Он не мог позвонить в полицию, решил ты, потому что, если он позвонит, ему конец. Ты ему звонишь и говоришь: «Или ты замнешь эту историю, или я брякну сейчас репортерам и покажу им ключи». Так все и было?
- Нет.
- Нет? Что «нет»? Какого черта ты крутишь? Я в полиции 30 лет, вижу каждый день по 10-15 парней твоего пошиба. Одни делают это, чтобы заплатить за учебу, другие - за наркоту или пиво. Третьи, чтобы поесть, а некоторые, чтобы развлечься. Я видел их - высоких и низких, толстых и худых, 50-летних монстров... Иногда я просыпаюсь ночью в холодном поту от их запаха. Я знаю, что петухи не несут яиц, я уже все повидал. Так что оставь свои глубокие речи и колись. Я тебе скажу одну вещь. Я этого еще никому не говорил. Иногда сижу я за своим столом, смотрю на них, и мне хочется плакать. Иногда, если бы Ги не записывал, я бы не знал, о чем они говорили по десять минут подряд. Отключаюсь и не слышу ни слова. Все силы уходят на то, чтобы не встать, не вытолкать Ги из комнаты и не обнять их. Я видел всякие виды. Я видел их все. Но надеюсь больше никогда в своей жизни не увидеть такого типа, как ты, потому что никогда не видел такого отвратного зрелища. Не знаю, как я спутаю тебе карты, но я сделаю это. Я докажу, что ты украл эти ключи, даже если мне придется врать, чтобы спасти судью. Вовсе не потому что он мне друг, не потому, что я хочу с этого что-нибудь поиметь. Даже не потому, что хочу прикрыть свою задницу. А для того, чтобы заткнуть тебя и не подпустить к газетчикам… Я готов сделать, что угодно. Слышишь? Что угодно. И я тебя достану, можешь быть уверен.
Попробуем вот что для начала. Репортеры тебя не увидят. Ги! Убери репортеров отсюда. Подожди. Проведи судью через заднюю дверь. Смотри, чтобы фотограф его не увидел. Может не сработать. Я слишком устал, чтобы думать сейчас, но я что-нибудь откопаю, можешь мне поверить!
- Я не наширялся. Дело было хуже. Я был влюблен. Паршивей в жизни себя не чувствовал. Никогда не был так растерян. Я позвонил ему предупредить, что приду. У меня был хороший день. Я хотел сводить его куда-нибудь. Ничего особенного, просто поесть в Сен-Дени или «У Габриели», потом пойти домой и заняться любовью. Перезарядить батарейки, я это называл. После того, как я побывал в его объятьях, ничто не могло со мной случиться.
Да, вы правы. Он был богатым мальчиком, а я работал на улице. Но он никогда не давал мне это понять. Это правда, я часто отправлялся на поиски партнера, уходя от него. Я как наркоман. Вы понимаете? Вы можете это понять? Вы можете, но не хотите. Если бы Вы поняли, Вы не смогли бы и дальше заниматься своей работой. Видите, я тоже могу понять. Не правда, что секс за деньги, для удовольствия и по любви - одно и то же. Людям просто проще так думать. Решка вместо орла, тылы вместо головы. Некоторые люди рождены, чтобы смотреть телевизор. Другие писать, и это прекрасно, для них это не забава. С траханьем то же самое. Это дар. У тебя он есть, или его нет. Вот мне оно нравится. В любой форме.
Секс за деньги - та же работа. Я не хочу, чтобы большинство клиентов даже касались меня. А некоторые - хочу. Никогда не задавался вопросом, почему те, а не другие. Только это не потому, что они красивы или богаты. Некоторых я даже не раздеваю, с другими провожу ночь за толику денег. Но они - клиенты, я никогда не забываю о счете, какими бы хорошими они ни были.
На холме все по-другому. Там я выбираю. Я могу передумать и остановиться. Парк. Скоро рассвет, птицы поют, почти пусто кругом. Так тихо, просто потрясающе. Почти никого не осталось, оставшиеся спешат. Последний миг перед рассветом. Тропы пусты. Я не думаю о том, что случится, мы все ищем одного и того же: немного удовольствия, может быть даже наслаждения. Не больше. Иногда, если я достаточно заработал на площади, и еще рано, около часу, даже если я не под кайфом, я иду туда и гуляю, фантазирую. Представляю ковбойские фильмы иногда, про Робин Гуда. Иногда про войну. Я за линией врага, последний герой. Я беззвучно ступаю, никто не может увидеть или услышать меня. Иногда это ужастик. Я облокачиваюсь о дерево и раскручиваю историю, пока сердце не зайдется. Обычно картина….
Его не беспокоило, что я работаю на улице. Он понимал, не возражал, что я говорю об этом. Иногда, когда мы были вместе, перед тем, как заснуть, я просил его убить меня, чтобы покончить со всем этим, он обнимал меня крепко-крепко и говорил: «Ш-ш-ш…» Я прекратил так говорить, хотя думать не перестал, потому что тогда он плакал. Я этого не выдерживал. Парень, который кончает, любой парень, даже если он урод, - прекрасен. А он даже более того. Это было как первый рассвет. Ненавижу, когда мужчины плачут, не знаю, что делать. Но когда плакал он, и плакал из-за меня, это было непереносимо, я жалел, что появился на свет. Он часто рассказывал мне всякие истории. Красная Шапочка, Гензель и Гретель. Его голос был,… ну, не знаю… то, что нужно. Он мог бы просто читать мне рецепт пирога с капустой. Однажды он читал мне из книги. Клоделя. Она лежала у кровати. Он сказал: «Подожди, сейчас тебе что-то прочитаю», он освободил руку: «Не могу так читать». Я лежал на нем, он перевернул меня, положил на меня книгу, поискал нужную страницу. Когда он нашел ее, потянулся поцеловать меня: «Спокойной ночи». Взял книгу, потянулся за новым поцелуем и сказал: «Моя любовь». Потом он начал мне читать. Я не помню что, но в первый раз в жизни я уснул на спине, как будто плывя по озеру. Он дал мне ее почитать. Я так и не продвинулся дальше той части, которую он прочел мне.
В какой-то момент зазвонил телефон. Его друзья собирались на фейерверк. Он всегда был взбаламучен после встреч с ними. Он весь светился, он не был пьян, а весь как в лихорадке. Сразу не мог опять сосредоточиться на мне. Он говорил о том, что они сказали, но он как будто говорил с кем-то другим.
Сначала мы просто трахались. Стоило нам начать разговаривать, мы ругались. Все изменилось, когда уехал его сосед по комнате. Он перестал рассказывать мне о встречах с друзьями.
Скажете, когда надоест меня слушать, я заткнусь…
Тем вечером, когда он закончил разговор и повесил трубку, все было совсем по-другому. Я думаю, что на несколько минут или секунд мечта о нас была важнее, чем идеи его друзей. Вместо того, чтобы уйти от меня, пока он говорил по телефону, он остался со мной. Я имею в виду не в кухне, где стоял телефон. Он остался со мной в своих мыслях. Ему не пришлось вспоминать, кто я, как раньше. Он говорил с ними, как со мной. Не отрывая от меня взгляда, он сказал, что очень занят. Меня пробил жар, дрожь. Я не знал, куда деться. Он сказал, что перезвонит им. Наверное, они собирались куда-то вместе, и он передумал. Девушка по телефону, кажется, психанула.
Уже потом он спросил меня, не познакомлю ли я его со своими друзьями. Я сказал, что никогда об этом не думал. Он видел, что я вру. Я никогда не думал об этом, потому что не думал, что мы будем вместе, пока не услышал, как он говорит по телефону, из-за его голоса, его рук, его кожи, его глаз. И хотя мы были вместе только месяц, он понял. Сказал, что он тоже так думал. Не хотел смешивать разные вещи. Он знал, что ему придется сделать выбор, и он считал, что только что его сделал. Не знаю, как это можно объяснить. Вам не обязательно мне верить. Просто хочу, чтобы Вы поняли. Он не просил меня тоже выбирать. Он ничего у меня не просил.
Мы снова начали целоваться и занимались любовью. Единственный раз в моей жизни, когда я действительно занимался любовью. Он - это я, а я - это он… Знаю, звучит банально, но это правда, такое бывает. Не знаю, как еще выразить это.
Я не обнимал его: где он, где я - не было разницы. Звучит высокопарно, когда говоришь это вслух. Слова затерлись, никак их не оживить. Наверное, даже он бы не смог. Не помню, чтобы я думал сделать с ним то или другое. Я не думал. Это просто происходило. Мы не лежали у стола, мы не касались земли…
Вот видите? Вы видите, никак не выходит. Почему слова не работают? Нас ведь этому учили в школе. Ну, знаете, что для каждой вещи есть слово. Выучи, куда ставить подлежащее, глагол и прилагательное, и нет проблем. Скажи их, и тебя поймут. Забудьте тех, кто тратит время на писанину, - пустые забавы. Легко… сказать, что необходимо… Что со мной не так? Я знаю, что я хочу сказать, так почему же Вы не понимаете меня? Почему слова не подходят? Когда я пытаюсь описать это, то получается похоже на бред наркомана.
Но это был не бред, это было реальностью. Я не был под кайфом. Даже бутылку вина не открыл. Я не курил с полудня. Мы изгибались, сплетались, катались. Кто-то застонал, не знаю, он или я. Я был как чертик на ниточке, как… как… не знаю, как что. Казалось, что я вот-вот вывернусь на изнанку. Мы остановились у самого края, не дойдя до конца, обняли друг друга крепче, рассмеялись и перевернулись. Чего мы только не делали. Потом в какой-то момент, не знаю, что произошло, наверное, мы толкнули стол, что-то упало с другой стороны. Думаю, разбился бокал или тарелка. Нет, бокал. Тарелки остались на месте. Передо мной, рядом с его головой, упал нож...
Мы начали снова, и на этот раз оргазм был неизбежен. Я чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Казалось, я вот-вот взорвусь. Я знал, что он чувствовал точно так же. В то же мгновение, как я думал это, в моей голове пронеслись образы. И они были так же реальны, как его кожа, наши крики, его руки, как звон разбитого стекла, бах! Все сразу! Говорят, что, когда умираешь, вся твоя жизнь проносится перед тобой, но я ведь, наоборот, рождался в новый мир. И я увидел будущее, как будто земля разверзлась передо мною. Он был так прекрасен. Он был так огромен, он был… вселенной. Он был и как пух, и как скала. Он делал меня прекрасным, как он сам. Он трансформировал меня. Это было ни с чем не сравнимо. Не знаю, на каком свете я был. И в следующий момент…
Бах! В ту же секунду, как упал нож, в то же мгновение, я услышал, что мы кончаем. Вместе. Не я, не он. Мы оба. Я увидел нас обоих. Меня, вернувшегося к моим клиентам или решившего обратно не возвращаться, и его, ссорящегося с друзьями. Сколько бы мы продержались? Долго ли?
Вы назвали меня засранцем. Думаете, я почувствовал себя оскорбленным? Думаете, я не знаю, почему вы так сказали? Думаете, что я не знаю, как, вы хотели, чтобы я себя почувствовал? Думаете, это в первый раз? Знаете, каково это - трахать мужика вот такого высокого и вот такого толстого с угрями и красным носом. И знать, что он когда-то был красив, и дело не только в возрасте. Жена. Дети. Работа. Боишься, чтобы у него не схватило сердце. Он набрасывается на тебя как тигр, пыхтя и потея. Глаза блестят, как у ребенка перед рождественской елкой. Он поверить не может, хочет все больше! А через две минуты он кончает. И вот тогда появляется страх. Страх, что его поймают. Как же, его работа, жена, дети, пенсия. Страх, что его заклеймят как педераста. Он пытается успокоиться, пока я в туалете. Он не знает, куда деваться, даже штаны никак не может натянуть. Он уже видит, как все, что он называет своей жизнью, катится под откос. Это была всего лишь минутная слабость. Смотрите… его работа, жена, дети, два дома, большая машина. Он почти пообещал ее тебе раньше, но это было тогда. Он чувствует себя, как после эпилептического удара. Он кончил, все закончилось. Не хочет вспоминать, что он снова хватит его завтра, бросает твою одежду к двери, идет в ванну, не может сдержаться: «Убирайся! Вон отсюда, грязный ублюдок! Ты слышал, я сказал убирайся! Вон! Ублюдок! Катись!»
Но хуже всего, что если у тебя не хватит ума придержать язык, и ты скажешь кому-нибудь, какому-нибудь приятелю,… что ты думал в туалете - может быть, он не будет груб на этот раз, потому что ты знаешь, что на него накатит снова, и он тоже знает. Что если он не выкинет свой финт, ты его даже поцелуешь и пойдешь с ним прогуляться. Подаришь ему единственную вещь, которую он не сможет купить. Если ты такой дурак, что скажешь это кому-нибудь, тебя назовут наивным. Наивным. Как можно один раз прозаниматься любовью с кем-нибудь десять минут и не знать, что его убивает? Как можно делать по пять парней в день и не захотеть вступить в отношения, не чувствовать? Как? Как же? Это моя работа - вступать в отношения, и единственный способ ее делать для меня - задницей. Если все, что у меня есть - моя задница, так только траханьем я и чувствую.
А он, в его глазах… Клода… я увидел, что его мучило, что он внезапно понял. Поэтому мы останавливались, не достигнув оргазма, 15 раз, и каждый раз напряжение возрастало, и мы продолжали.
И когда бокал упал на пол, в ту же секунду, я понял, что должен что-нибудь предпринять. Что мы не можем уйти из его квартиры, как прежде. Не должны. Нам нельзя идти дальше. Единственной настоящей реальностью был он, кричащий, плачущий от радости в моих объятьях. Я как будто тонул, а потом, наконец, в первый раз смог глотнуть свежего воздуха. Я тонул в нем, вместе с ним. Но остальной мир… с ним происходило совершенно противоположное. Я знаю… в реальном мире приходится принимать обе стороны, не только красоту. Я знаю, дерьма в нем тоже хватает. Мне дорого стоило выучить этот урок. Но я не занимался размышлениями. Я был там. Просто был там. Мы не могли спрятаться и взлелеять свою великую любовь. И мы не могли повторить это чудо, нам пришлось бы сражаемся со всем миром.
Я помню только, что в моей руке вдруг оказался нож, я чувствовал, что конец надвигается, чувствовал, как я взрываюсь. Я услышал крики, и вдруг мы снова тонули, и я снова услышал крики. Я услышал, как лопаются пузырики, как в молочном коктейле, и потом, взрываясь и утопая, я понял, что мы никогда уже не уйдем отсюда. Его член был как дерево, и он взрывался. Нож исчез, и я закричал. Он кончал, и его кровь заливала окна, холодильник, плиту, стол, и я целовал, целовал его всего, его рану, я пил его кровь, я был весь в ней. Он изгибался, трепетал, как и я...
Я посмотрел на него. Он был прекрасен. Он не держался за горло. Я боялся, что ему было больно, но я уверен, что нет. Нет, он улыбался. Его руки были раскинуты. Действительно, он… он не мог держаться за горло, он обнимал меня. Я только надеюсь, что он не видел те образы, что возникли передо мной. Я надеюсь, что он, рождаясь на свет, не увидел другую сторону монеты.
Я закрыл его глаза. Не смог сделать это даже для своего отца. Меня с ним не было, когда он умер. И матери тоже, она умерла в одиночестве. Но моему брату, ему… моему второму я, моему отражению, ему, да… Я закрыл ему глаза. Он умер от наслаждения, ему не пришлось прожить остаток дней в дерьме. Я люблю его. Я рассказал Вам это, потому что все потеряло значение. Кроме него. Только память о нем еще значит что-то. Я никогда не думал об этом, но, убив его, я убил себя самого. А ведь именно этого я и хотел. И теперь, в ожидании смерти, он жив во мне, потому что я знал его, как больше никто на свете, только я один. И он весь мой. Но теперь все распадается, поэтому пока память о нем не затуманилась, я сдаюсь. Когда Вы кричали на меня, я понял, что с тех пор, как решил прийти сюда в субботу вечером, я был весь как в лихорадке.
Ив бросает ключи от кабинета судьи на стол. Его уводят.