[Лекция] Рябинин Антон - Алексей Трехлебов (Ведагор) против Православия [2012, MP3, 128 kbps]

Крещение Новгорода «огнем и мечем» давно стало хрестоматийным примером при изложении истории крещения русских земель в 988 – 989 гг. при князе Владимире. Ничего удивительного в этом нет – это единственный пример, который можно приводить в подтверждение концепции «насильственного крещения», ставшей практически общепринятой в отечественной науке советского периода.
По сути, нет практически никаких материальных подтверждений (пожарища, бегство или гибель населения и т. д.) массового характера общественных катаклизмов, будто бы сопровождавших крещение. Даже языческие святилища на периферии Руси функционировали еще спустя столетия1. Летописи сообщают о мятежах, поднимаемых приверженцами старой веры, и о репрессиях против них как о событиях исключительных, и происходивших – что достойно замечания – уже в XI и последующих веках.
На базе основной массы письменных и археологических источников складывается ощущение мирного и отчасти формального принятия крещения горожанами в 988 г. Оно происходило под несомненным воздействием верховной власти, но как будто не сопровождалось ни репрессиями, ни массовыми силовыми протестами. Следует, кстати, помнить, что речь идет еще о полупервобытном обществе, где оружие, в общем, имелось в доме каждого свободного «мужа». Возможностей для массового мятежа было достаточно – но его не произошло. Однако считается, что известие Иоакимовской летописи XVII в. о крещении Новгорода разрушает эту идеализированную картину. Проанализируем же всю сумму летописных сообщений о крещении Новгорода.
Самый древний рассказ о крещении Новгорода находим в Новгородской первой летописи младшего извода (Н1Лм). Этот рассказ находится в той части летописи, которая заимствована из киевского Начального свода второй половины XI в.2, хотя чаще всего рассматривается исследователями как новгородская вставка в него. По уже высказывавшемуся нашему мнению3, вполне возможно использование новгородской традиции уже Начальным летописцем. Этот вывод можно распространить и на рассказ о новгородском крещении. Скорее в пользу этого свидетельствует и отсутствие (полное отсутствие) сообщений о крещении второго по значимости города в «Повести временных лет» (ПВЛ) начала XII века. Использовавший Начальную летопись, но пренебрежительно относившийся к новгородцам, автор ПВЛ, вероятно, проигнорировал сведения предшественника об их крещении как маловажные. При любом решении вопроса, первенство и древность рассказа Н1Лм не вызывает сомнения. К нему в летописи искусственно присоединены перечни князей, епископов, посадников и др. Они последовательно дополнялись в XIII – XV вв., но древнейшие составлены не позднее 1167 г.4 Таким образом, рассказ имелся уже в новгородском летописании XII столетия. Повторим – мы полагаем, что он был воспринят, как и весь предшествующий и последующий (кроме указанных списков) текст из общегосударственной Начальной летописи.
Вот рассказ о крещении Новгорода из Н1Лм:
В лето 6497. Крестися Володимиръ и вся земля Руская; и поставиша в Киеве митрополита, а Новуграду архиепископа, а по иным градомъ епископы и попы и диаконы; и бысть радость всюду. И прииде къ Новуграду архиепископъ Аким Корсунянинъ, и требища разруши, и Перуна посече, и повеле влещи его в Волхово; и поверзъше уже, влечаху его по калу, биюще жезлеемъ; и заповеда никому же нигде же не прияти. И иде пидьблянин рано на реку, хотя горънци вести в город; сице Перунъ приплы къ берви, и отрину и шистомъ: «ты, рече, Перунище, досыти пилъ и ялъ, а ныне поплови прочь»; и плы со света окошьное5.
Как видим, здесь нет данных о насильственном характере крещения и каких-либо конфликтах. Власть, как и в Киеве, призывает «не прияти» сверженного и опозоренного идола – и призыв этот услышан. Гончар из Пидьбы (села под Новгородом) посрамляет павшего бога, что встречает, разумеется, полное одобрение летописца. В такой картине, заметим, нет ничего недостоверного, – «аристократический» государственный культ Перуна был навязан Новгородчине из Киева в качестве основного лишь за несколько лет до того. Об этом речь в летописи шла ранее6. Заметим, что и тогда не говорится о каких-либо беспорядках и конфликтах («и жряху ему люди новгородьстии аки богу»).
В следующей по времени после Начальной летописи – ПВЛ начала XII в., как уже было сказано, речь о крещении Новгорода не идет вообще. Примечательно, что отсутствуют и те данные из вышеприведенной статьи 6497 г., которые не могли не присутствовать в первоначальном рассказе о крещении Руси – сведения об учреждении иерархии во главе с митрополитом. Это еще один аргумент в пользу того, что рассказ из Н1Лм принадлежит создателю Начальной летописи. В ПВЛ же по указанным ранее причинам была выпущена вся данная летописная статья.
Ряд известий собственно новгородских летописцев о крещении Новгорода открывает, по всей вероятности, статья из Софийской первой летописи старшего извода (С1Лс). Использование составителем этого общерусского свода (в настоящее время убедительно датируется 1418 г.7 ) более ранних новгородских источников не вызывает особых сомнений. В одном из двух списков С1Лс8 и во всех позднейших версиях свода имеется название «Софийский временник», явно связанное с новгородской Софией. Отсюда, кстати, и ставшее общепринятым название летописи. Ее источником, очевидно, наряду с другими, явился свод новгородского владычного летописания XII – XIV вв.
В этой епархиальной новгородской летописи («Софийском временнике») имелся, конечно, и рассказ о крещении, несколько отличный от Н1Лм. Приводим его далее:
В лето 6497. Крестився Владимеръ и взя у Фотия патриарха царягородского единаго митрополита Киеву Леона, Новугороду архиепископа Акыма Корсунанина, а по иным градомъ епископы и попы и диаконы, иже крестиша всю землю Рускую; и бысть радость всюду. И прииде Новугороду архиепископъ Акимъ, и требища разори, и Перуна посече, и повеле влещи в Волховъ; и поверзавше уже, влечахуть и по калу, биюще жезлиемъ и пихающе. И в то время въшелъ бяше в Перуна бесъ: «О горе! Охъ мне! Достахся немилостивымъ симъ рукамъ». И вринуша его в Волховъ. Он же пловя сквозе великы мостъ, (верже и палицу свою и рече: «На семъ мя поминаютъ новогородскыя дети»). Ею же и ныне безумнии, убивающеся утеху творять бесом. И заповеди никому же нигде не переяти его. И иде пидьблянин рано на реку, хотя горнеци вести въ градъ; оли Перунъ приплы къ берви, и отрину и шистомъ: «ты, рече, Перушице, до сыти еси пилъ и ялъ, а нынеча поплови прочь»; и плы света окошьное9.
В этом тексте имеются две существенные вставки по сравнению с предыдущим рассказом. Во-первых, введена известная, но недостоверная легенда о крещении Владимира при патриархе Фотии (жившем в IX в. и причастном к первому крещению Руси). В связи с Фотием называется первый митрополит Леон, ранее известный в основном по митрополичьим перечням. Вторая вставка относится к рассматриваемой нами теме. Летописец ввел известный ему фольклорный сюжет (довольно популярный среди новгородцев) о проклятии Перуна, из-за которого начались вечевые побоища на мосту через Волхов. Этот миф (сложившийся, как видим, уже в эпоху раздробленности) ничего не добавляет к картине крещения – хотя, несомненно, свидетельствует о страхе вчерашних язычников перед своим повергнутым божеством.
С легкой руки создателей общерусского летописного свода («Софийско-Новгородского») 1418 г. именно эта редакция рассказа попала в подавляющее большинство позднейших русских летописей, в том числе и в новгородские – Новгородскую II, Новгородскую III и др. Изменения, вносившиеся в текст, оказались незначительны. Самым существенным оказалось дополнение общерусского Сокращенного летописного свода 1495 г. После рассказа о крещении Владимиром киевлян здесь добавлено: «а Добрыню посла в Новъгородъ»10. Хронограф 1512 г. добавляет, зачем был послан Добрыня: «и тамо повеле крестити всехъ»11. Можно полагать, что до конца XV – начала XVI в. дожили предания о крещении новгородцев Добрыней. Хотя, с другой стороны, нельзя не отметить, что это мог быть и домысел московских летописцев, знавших, что Добрыня при Владимире управлял Новгородом. Их вывод (если это именно вывод, а не свидетельство предания), подчеркнем, выглядит и на наш взгляд вполне достоверно. Уже совершенно явными домыслами выглядят позднейшие сообщения Никоновской летописи, приписывающей Добрыне, будто бы сопровождавшему самого митрополита, крещение едва ли не всего севера Руси.
Ярко выделяется на фоне многочисленных переработок повествования С1Лс лишь один текст – фрагмент Иоакимовской летописи, с упоминания о которой мы начали настоящую статью. Чуть ниже мы вернемся к проблеме датировки и подлинности этого памятника. Здесь подчеркнем, что в дошедшем до нас виде летопись, дошедшая только в составе «Истории» В. Н. Татищева, была составлена не ранее последней четверти XVII в. Нечего и говорить, что первому новгородскому епископу Иоакиму, за пересказ повествования которого выдал свой труд неизвестный летописец, источник текста принадлежать не мог. Достаточно сказать, что крещение Руси связывалось в нем с именем болгарского царя Симеона, умершего за несколько десятилетий до вокняжения Владимира. О крещении новгородцев Иоакимовская летопись сообщает следующее:
В Новеграде людие, уведавше еже Добрыня идет крестити я, учиниша вече и закляшася вси не пустити во град и не дати идолы опровергнути. И егда приидохом, они, разметавше мост великий, изыдоша со оружием, и асче Добрыня пресчением и лагодными словы увесчевая их, обаче они ни слышати хотяху и вывесше 2 самострела великие со множеством камения, поставиша на мосту, яко на сусчия враги своя. Мы же стояхом на торговой стране, ходихом по торжисчам и улицам, учахом люди, елико можахом. Но гиблюсчим в нечестии слово крестное, яко апостол рек, явися безумием и обманом. И тако пребыхом два дни, неколико сот крестя. Тогда тысяцкий новгородский Угоняй, ездя повсюду, вопил: «Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание». Народ же оноя страны, разсвирипев, дом Добрынин разориша, имение разграбиша, жену и неких от сродник его избиша. Тысецкий же Владимиров Путята, яко муж смысленный и храбрый, уготовав лодиа, избрав от Ростовцев 300 муж, носчию перевезеся выше града на ону страну и вшед во град, никому же пострегшу, вси бо чаяху своих воев быти. Он же дошед до двора Угоняева, онаго и других предних мужей ят и абие посла к Добрыне за реку. Людие же страны оные, услышавшее сие, собрашася до 5000, оступиша Путяту, и бысть междо ими сеча зла. Некия шедше церковь Преображения Господня разметаша и домы христиан грабляху. Даже на разсвитании Добрыня со всеми сусчими при нем приспе (и повеле у брега некие домы зажесчи, чим люди паче устрашении бывшее, бежаху огнь тушити; и абие) преста сечь, тогда преднии мужи просиша мира.
Добрыня же, собра вои, запрети грабление и абие идолы сокруши, древянии сожгоша, а каменнии, изломав, в реку вергоша; и бысть нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видевшее тое, с воплем великим и слезами просясче за ня, яко за сусчие их боги. Добрыня же, насмеяхаяся, им весча: «Что, безумнии, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, кую помосчь вы от них чаять можете». И посла всюду, объявляя, чтоб шли ко кресчению. Воробей же посадник, сын Стоянов, иже при Владимире воспитан и бе вельми сладкоречив, сей идее на торжисче и паче всех увесча. Идоша мнози, а не хотясчих креститися воини влачаху и кресчаху, мужи выше моста, а жены ниже моста. Тогда мнозии некресчении поведаху о себе кресчеными быти; того ради повелехом всем кресченым кресты деревянни, ово медяны и каперовы на выю возлагати, а иже того не имут, не верити и крестити; и абие разметанную церковь паки сооружихом. И тако крестя, Путята иде ко Киеву. Сего для людие поносят новгородцев: Путята крести мечом, а Добрыня огнем12.
Нами приведен текст по черновой рукописи, в которой Татищев копировал доставшийся ему летописный памятник. Слова, заключенные нами в скобки, вероятно, были пропущены по небрежности и восполнены на поле – без них в тексте явная лакуна. После слова «каперовы» в рукописи есть примечание Татищева, предлагающего переводить как «оловянные».
К Иоакимовской летописи вообще и к этому, наиболее известному ее свидетельству в частности, в науке существует прямо противоположное отношение. Одни исследователи видят в Иоакимовской совершенно адеватный источник и, подчас без каких-либо оговорок, пишут о «восстании» новгородцев против крещения13. С другой стороны, некоторые источниковеды высказывали решительные сомнения в подлинности источника вообще, предлагая видеть в нем полностью или частично творчество самого В. Н. Татищева14. Большинство исследователей, впрочем, признали подлинность сохранившегося текста Иоакимовской, идентифицируя ее как новгородский памятник конца XVII в.15 Разделяя этот подход, автор этих строк пришел к выводу об использовании в Иоакимовской летописи наряду с устными преданиями также сказания о крещении Руси, созданного в Новгороде примерно в третьей четверти XIII в. Из него почерпнуты сведения об истории Киевской Руси. Именно это сказание автор конца XVII столетия, скорее всего, принял за летопись Иоакима16. Возможно, этому поспособствовало удержанное и в поздней переработке первого лица «мы» при описании крещения новгородцев.
Тем не менее, сам факт вмешательства Татищева в сохраненный им текст налицо. Свои предположения и домыслы, пусть не слишком многочисленные, он смело вносил в летописное повествование. В этом можно убедиться, сопоставив черновик «Истории», то есть непосредственную копию летописного текста, с беловой Воронцовской рукописью. Рассматриваемый фрагмент, будучи переписан набело, претерпел следующие изменения. Не совсем, видимо, уместные, на его взгляд, в этом контексте «самострелы» Татищев заменил древнерусским словом «пороки», а в речи Добрыни, обращенной к новгородцам, «помосчь» почему-то стала «пользой». Мира новгородские «мужи» теперь просят, «пришедше к Добрыне». Самое загадочное добавление – целая фраза после описания «пороков»: «Высший же над жрецы славян Богомил, сладкоречия ради наречен Соловей, вельми претя люду покоритися». Это явно чужеродная вставка в текст, где вождем восстания выведен Угоняй, и именно его захватывает в заложники Путята. Можно догадаться, что Татищев счел уместным поставить во главе восставших жреца. Но откуда он взял его имя (точнее, два имени), мы не можем и догадываться. В любом случае, проблема эта имеет больше отношения к истории исторической науки XVIII в., еще во многом стоявшей между летописью и романом, чем к истории крещения Руси.
Итак, вмешательство В. Н. Татищева в текст сравнительно невелико. Но и признание этого факта не делает Иоакимовскую летопись безусловно достоверной. Еще Н. М. Карамзин считал, что вся история крещения новгородцев – лишь развернутый домысел вокруг присловья туманного происхождения. Даже признавая наличие в основе Иоакимовской подлинных преданий, зафиксированных к тому же впервые еще в XIII в., мы не можем отрицать противоречий и несообразностей имеющегося текста. Есть в нем и явно малодостоверные детали. Откровенную нелепость встречаем уже в самом начале: как могли новгородцы поставить свои «самострелы» «на мосту», который только что сами «разметаша»? Или они построили его снова – навстречу Добрыне? Кстати, именно под этим мостом – целым и невредимым, проплывал, как мы помним, Перун в С1Лс. Само наличие в Новгороде двух камнеметов, кстати, вызывает некоторые сомнения. Хотя осадная техника славянам была известна уже с конца VI в., но строили ее, как правило, в походах на месте осады, а не хранили в мирное время в городах. Об оборонительном использовании камнеметов до того на Руси ничего неизвестно, тем более на севере Руси.
Весьма странным выглядит использование как опоры в крещении Новгорода 300 ростовцев. В Ростове и его округе новая вера утверждалась с трудом и уже в XI – начале XII в. Наличие в Новгороде 5000 боеспособных горожан в конце X в. тоже можно подвергнуть сомнению. Нет ни письменных, ни археологических подтверждений существования в Новгороде до крещения церкви Преображения Господня, хотя факт исключить нельзя. Согласно всем источникам, идол в главном Новгородском капище был один – деревянный Перун. Это подтверждается и раскопками на месте капища (Перынь). Здесь же говорится о большом числе идолов, в том числе о каменных. Ни тысяцкий Угоняй, ни посадник Воробей Стоянович не упоминаются в других источниках. При этом «посадником» в X – XI вв. титуловался княжеский наместник в Новгороде, а иногда и новгородский князь. Совершенно очевидно, что посадником в описываемое время был Добрыня, а не некий Воробей. Что касается Путяты, то о его существовании можно судить лишь на основании присловья, приводимого в конце отрывка. Нельзя при этом забывать, что Путятой звали одного из представителей новгородской по происхождению боярской династии Остромировичей в XI в., и именно отсюда имя могло попасть в фольклор (в том числе в предания и былины о Добрыне).
Тем не менее, уже давно некоторые находки Новгородской археологической экспедиции в слоях конца Х в. сопоставлены с известием Псевдо-Иоакима о крещении «огнем». Мы можем полагать, что автор XIII и затем конца XVII в. опирался на подлинную историческую традицию, в основе которой лежали реальные факты. Но, тем более признавая некоторую силу документа за Иоакимовской, мы должны довериться ее свидетельству в целом. А оно достаточно однозначно. Вспомним, что именно сказано в Иоакимовской летописи о происхождении присловья: «того для люди поносят новгородцев: Путята крести мечем, а Добрыня огнем». Кто же мог «поносить» новгородцев, если бы вся Русь была крещена насильственно, «огнем и мечем»? – очевидно, что никто. Представляется, что как раз Иоакимовская летопись является решающим свидетельством против подобных утверждений. Новгород, где произошли какие-то столкновения, явно стал исключением из общего правила, что и привело к появлению в антиновгородских кругах (возможно, в Киеве) «поносного» присловья.
Мы не можем судить о конкретных обстоятельствах появления текста новгородского первоисточника Иоакимовской летописи в XIII в. Но ясна одна из его тенденций – подчеркнуть некоторую, говоря библейским языком, «жестоковыйность» своих сограждан, выпятить их противостояние христианизации не только своего города, но и Руси в целом. Потому новгородские князья Олег и Владимир противопоставляются киевским Аскольду и Ярополку как воинствующие язычники. Потому же какие-то беспорядки, сопровождавшие крещение в Новгороде и не замеченные ни киевским, ни официальным местным летописанием, превращаются в грозное восстание, едва не стоившее первым христианам жизни. «Поносная» приговорка, сочиненная недоброжелателями Новгорода, увенчала этот своеобразный памфлет против сограждан, составленный явно в пику утвердившейся во владычных летописях концепции крещения. Когда в XIX и особенно в ХХ в. наступила пора новых переоценок, текст древнего полемиста вновь оказался востребован. Однако ему придали прямо противоположный смысл. Псевдо-Иоаким показывал свой город печальным исключением – некоторые историки нового времени попытались превратить его интерпретацию событий в типичный для всей Руси пример.
1 См. обобщающую работу о славянских языческих капищах: Русанова И. П., Тимощук Б. А. Языческие святилища восточных славян. М., 1993.
2 См.: Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908; Шахматов А.А. Повесть временных лет. Т. 1. Пг., 1916; Лихачёв Д.С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947; Тихомиров М.Н. Начало русской историографии // Тихомиров М.Н. Русское летописание. М., 1979.
3 Начальная летопись. М., 1999. С. 98 – 99.
4 Начальная летопись. С. 136.
5 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 3. М., 2000. С. 159 – 160. Перевод данного фрагмента см.: Начальная летопись. С. 59 – 60.
6 ПСРЛ. Т. 3. С. 128.
7 Бобров А. Г. Из истории летописания первой половины XV века.// Труды отдела древнерусской литературы. Т. 46. СПб., 1993. С. 7 – 11; Клосс Б. М. Второе предисловие к изданию 2000 г.// ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. М., 2000. С. XI – XIII.
8 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 11. Прим. 67.
9 ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 105 – 106. Фрагмент, заключенный в скобки, восстановлен по списку Царского – позднейшей редакции С1Л. В обоих сохранившихся списках старшего извода он пропущен, явно по небрежности еще их протографа.
10 ПСРЛ. Т. 27. М., 1962. С. 314.
11 ПСРЛ. Т. 22. СПб., 1911. С. 367.
12 Татищев В. Н. История Российская. Ч. 1. М., 1994. С. 112 – 113, 398 (приведен текст по черновой рукописи Б).
13 См., например: Толочко П. П. Древняя Русь. Киев, 1987. С. 73 – не указывается даже источник сведений.
14 Ср. наиболее сдержанный вариант такой оценки: Моргайло В. М. Работа В. Н. Татищева над текстом Иоакимовской летописи.// Археографический ежегодник. М., 1963.
15 Тихомиров М. Н. О русских источниках «Истории Российской».// Татищев В. Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 50 – 53; Азбелев С. Н. Новгородские летописи XVII в. Новгород, 1960. С. 47 – 50.
16 Алексеев С. В. Источники Иоакимовской летописи.// Историческое обозрение. Вып. 3. М., 2002.

Стараясь дискредитировать Русскую Церковь, воинствующие безбожники 30-х годов прошлого столетия выдумали лозунг, что Русь была крещена «огнем и мечом». С того времени в нашем обществе циркулирует мысль, что христианство у нас было насаждено насильственно с применением крутых мер. Мысль эту особо любят повторять не только атеисты, но и представители неоязычества. «Дружинник с мечом» и «священник с крестом» «загоняли население в христианский рай дубиной», — писал в своей одиозной «Истории Русской Церкви» (первое издание – 1931 г.) воинствующий лидер атеизма минский профессор Н. Никольский. В таком же духе продолжали сочинять историю другие писатели вроде Н. Ильина, Е. Грекулова и Г. Филиста. В последнее время даже появились подсчеты, что якобы при крещении страны началась гражданская война и в ней погибла 1/3 жителей (Л. Прозоров).
Подобные заявления делались и делаются, конечно, по идеологическим соображениям. В очередной раз история становится орудием для создания негативного образа оппонента. Удобной почвой для разбрасывания подобных заявлений является недостаточная подготовленность людей в вопросах истории. Они не всегда могут заметить, как вырываются из контекста научных исследований нужные ссылки, как гипотезы преподносятся в качестве установленных фактов, как предположения становятся доказательствами. Добавляя там, где не хватает положительных сведений, концентрат своих эмоций, иные авторы подают готовый продукт в расчете на его быстрое усвоение у читающей публики. В связи с этим хотелось бы разобрать несколько наиболее известных примеров, якобы свидетельствующих о насилии при Крещении Руси.
Выражение «огнем и мечом» известно с античности и всегда служит для характеристики военных действий на разорение территории противника. Надо сказать, что русской церковной истории с этим выражением в некотором смысле «повезло». При крещении Новгорода появилась поговорка «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем». Этот пример стал хрестоматийным. Однако его известность совсем не мешает познакомиться с ним поближе.
Поговорка «огнем и мечом» о событиях в Новгороде встречается впервые в «Истории» В. Татищева (изд. в 1768 г.). Это его пересказ т.н. Иоакимовской летописи, которую историк считал древнейшей русской летописью. Однако последующие исследователи подвергли мнение Татищева строгой критике. Теперь считается, что памятник, который он использовал, был составлен не ранее XVIIв. Иоакимовская летопись представляет собой смесь различных легенд, преданий и сведений более раннего летописного характера. Значит, следует относиться к ее сведениям с большой осторожностью. Не смотря на это, ученые с советского времени относятся к ее рассказу о крещении Новгорода с большим доверием. Однако тем, кто склонен к такому доверию, нужно быть последовательными и принимать этот рассказ не выборочным образом. Действительно, когда дядя князя Владимира Добрыня и его воевода Путята подошли к Новгороду, чтобы крестить жителей, то встретили сопротивление. Жрец Богомил и посадник Угоняй возбудили народ против посольства княжеского и стали готовить город к обороне. Чтобы прекратить это возмущение, Путята с отрядом воинов обошел Новгород и вошел в него с другой стороны. Он захватил посадника и укрепился на его дворе. Здесь ему пришлось выдерживать осаду от возмущенных новгородцев. Наконец, и сам Добрыня приказал зажечь несколько домов у реки и, когда жители, оставив ворота, побежали их тушить, вошел в город. Беспорядки были прекращены, идолов свергли, а горожанам было велено принимать крещение. Нежелавших воины влекли в воду насильно. С тех пор будто бы и сложилась известная поговорка к поношению строптивого нрава новгородцев. В таком виде обычно передается рассказ о крещении «огнем и мечом».
Однако когда концентрируется все внимание на усмирении мятежа, упускаются из виду детали, относящиеся непосредственно ко крещению. Например, еще до вступления в город, на т.н. Торговой стороне священники два дня прежде учили и убеждали народ, и уговорили таким образом креститься несколько сот человек. Думается, что не будь столь ожесточены закрывшиеся жители, успех в посаде, да и в самом городе не заставил бы себя ждать без всякого применения силы. Нужно обратить внимание и на то, что в описании новгородских беспорядков упоминается существование в городе церкви Преображения и христиан, чьи дома были разграблены в ходе возмущения. Следовательно, жители были знакомы в какой-то степени с христианской верой, и христианам дозволялось до времени жить спокойно. Кроме того, после усмирения мятежа не последовали обычные казни и расправы, но по свержении идолов воспитанный при дворе Владимира «сладкоречивый» сын посадника по имени Воробей уговаривал народ на торжище креститься. После его уговоров многие шли на крещение добровольно, а иных воины влекли насильно. Таким образом, главными средствами крестителей были свержение идолов, показывающее их бессилие, проповедь и уговоры. Однако в Новгороде подстрекаемые жрецом жители взялись за оружие, убили жену и родственников Добрыни, разрушили церковь, грабили дома христиан. Княжеское посольство не могло не вступиться за христиан и прекратить мятеж! Все это следует принять во внимание, если уж считать сведения летописи достоверными.
Нужно упомянуть также об одной археологической попытке подтвердить рассказ Иоакимовской летописи о крещении новгородцев. Ее предпринял известный исследователь новгородских древностей В. Янин в 1983 г. Поскольку его выводы должны были подтвердить жестокость крестителей, статья исследователя была опубликована в нескольких изданиях, в том числе в журнале «Наука и религия». Здесь говорится, что были обнаружены следы пожаров в Новгороде того времени. Одно пожарище было в Неревском конце на месте двух усадеб, где нашли два клада серебряных монет и нательный крест. Другое пожарище было на противоположной стороне города в т.н. Людином конце. В. Янин делает предположение, что на первом месте стояли дома христиан и первая церковь, разрушенная во время народного возмущения, а следы пожаров – это последствия поджогов Добрыни при входе в город. Все эти предположения выдаются за археологические доказательства. Однако пожары в деревянных русских городах были явлением обычным, поэтому достаточно трудно доказать, что найденные следы имеют отношение именно к событиям Иоакимовской летописи. Кроме того, нет надежных археологических материалов, локализующих нахождение в Новгороде вышеупомянутой церкви Преображения. Наконец, если следы пожара можно датировать 989 г., то год самого крещения Новгорода обозначается лишь приблизительно по году крещения киевлян (согласно летописи 988 г.). Но летописная хронология для этого времени очень условна. Все строится на допущении, что пожары и крещение имели место в Новгороде в одном и том же году, что принимается далеко не всеми исследователями. Например, автор специальной монографии о Крещении Руси О. Рапов датирует посольство Добрыни 990 г. По его мнению, раз следы пожара относятся к более раннему времени, значит они не имеют отношения ко крещению. Попытки подтвердить с помощью археологии насилие крестителей не единичны. Так следы рубленных ран на скелетах из курганов кривичей в с. Каблуково (Подмосковье) объясняются как расправа над язычниками. Но подобные допущения не могут рассматриваться как доказательства.
Примерами другого рода, которые должны были бы подтвердить тезис о насильственном крещении, являются летописные свидетельства о выступлении волхвов. Эти выступления нередко преподносятся как настоящие народные восстания против новой религии. Например, все в том же Новгороде в 1071 г. явился волхв, который ругал веру христианскую и обещал перейти реку Волхов посуху. Когда его проповедь собрала едва ли не весь город, князь Глеб с дружиной и епископом стал по одну сторону, а горожане – по другую, на стороне волхва. Тогда князь, подошел к нему, спрятав топор, и спросил, знает ли тот свое будущее. Волхв ответил, что сотворит великие чудеса. Но Глеб ударил его внезапно топором. Люди после этого разочарованно разошлись. Почему такая расправа над волхвом не вызвала народного возмущения? Очевидно по причине бесславной кончины обманщика. Можно ли рассматривать этот рассказ как свидетельство «языческой реакции» или «восстания»? Подобные выступления волхвов свидетельствуют лишь о силе языческих суеверий. В ростовской земле два волхва, например, убивали женщин, выдавая их за ведьм, укравших урожай. Расправа над ними была учинена родственниками по языческому же обычаю кровной мести. Язычество на Руси не имело организованной структуры, чтобы сопротивляться христианству. Суеверные страхи могли на время увлечь людей, не утвердившихся в христианской вере, но они вызывали лишь смущение, а не настоящие восстания.
Известны слова князя Владимира при крещении киевлян: «Кто не обрящется завтра на реке, богат или убог, противен мне да будет». Здесь звучит как будто угроза. Характеризуя это событие, митр. Киевский Иларион сказал в своей «Памяти и похвале» Владимиру (сер.XI в): «Да аще кто и не любовию, но страхом повелевшаго крещахуся, понеже бе благоверие его (Владимира ) со властию сопряжено». В «Истории» В. Татищева летописная картина дополняется словами: «Многие с радостью шли, а иные как аспиды, глухо затыкающие уши свои, уходили в пустыни и леса, да погибнут в зловерии их». Итак, казалось бы, имеются прямые свидетельства, что Крещение Руси совершалось под страхом стать врагом сильному князю киевскому. Однако нельзя упускать из виду, что он изображается в той же летописи и церковных поучениях не только грозным владыкой, но и милостивым правителем. Нигде не видно, чтобы непокорных преследовали карательные отряды. Наоборот, Владимир старается расположить людей к новой вере. Он отпускает на свободу своих рабов по случаю крещения, раздает щедрые милостыни, допуская к своему столу не только дружинников, но и всякого человека, наконец, не решается даже казнить смертью разбойников, боясь греха. Когда христиане получили в русском обществе видимый перевес, сама Церковь сдерживала их от дискриминации язычников: «Обидел еси кого, хотя погана (т.е. язычника) — епитимии 18 дней. Или толкнул хотя погана — епитемья до вечера; и ударил по лицу — епитемьи 12 дней», — учили древнерусские духовники. Свержение идолов, строительство церквей и крещение жителей не упраздняют еще совершенно язычества, равно как и не делают всех убежденными христианами. Поэтому одной из самых действенных мер по утверждению на Руси христианства следует назвать не приказы князя киевского, а заведение им школ для детей. Молодое поколение, воспитанное уже в христианской среде, приходило на смену отцам-язычникам. Точно также спустя почти четыре века св. Стефан Пермский найдет путь к уму и сердцу зырян-язычников через обучение азбуке их детей.
Крещение целой страны не может быть единовременным актом и действием воли одного человека. Христианство уже имело на Руси достаточно долгую историю до князя Владимира. Можно указать на крещение русов в 860 (861) г., описанное византийскими авторами, на договор князя Игоря с греками 944 г., где упоминается «крещеная русь» и соборная церковь св. Илии, на пример св. княгини Ольги, приложившей немало усилий для утверждения христианской веры в Киеве. Противостояние христианства и язычества угадывается в истории княжения Святослава и Ярополка, крещение же Владимира стало знаком решительного перевеса новой веры над старой. Если Святослав отказывался принять крещение, говоря Ольге, что его засмеет дружина, то Владимир в своем намерении креститься ищет совета бояр и старцев, а многие дружинники тут же следуют примеру своего вождя. Как говорится в летописи о рассуждении киевлян при крещении: «Если бы это не было добро, то не приняли бы того князь и бояре». Очевидно, что ко времени Владимирова княжения в обществе произошли важные перемены в пользу христианства.
Если вспомнить, как происходило обращение жителей Ливонии крестоносцами, которые после каждой своей крещальной экспедиции уводили заложников, как крещеные ливы после ухода рыцарей бросались в реку, чтобы смыть вынужденное крещение, то принятие Русью христианства предстает совсем в ином свете. Оно совершалось мирным, для своего времени, образом. Первые проповедники могли вести свою миссию на понятном народу языке, из местных уроженцев выбирались и будущие священники. Перед совершением крещения полагалось обязательное приготовление (оглашение) от 8 до 40 дней, как то показывает древний памятник церковного права, т.н. «Вопрошание Кириково». Учение книжное, просвещение завершали обращение ко Христу. Не напрасно в Повести временных лет говорится, что Владимир подготовил как бы почву, а его сын Ярослав посадил в нее семена святой веры. Характерно, что последний не применял насилия при крещении, как то видно из предания об основании города Ярославля, когда озлобленные жители Медвежьего Угла спустили на князя медведя. Но он зарубил зверя секирой, а язычников только постыдил укорами. Церковь прославляет не того, кто бы насаждал христианство «огнем и мечом», но того, кто проповедовал и учил, готовый сам принять мучение как св. Леонтий Ростовский или прп. Кукша.
Алексей Хотеев

Удар по "язычникам"
РАссейский дуРАк Истархов или "с кукишем по жизни"
Флинт
В ту замечательную пору становления "демократии" в России, когда оказалось вдруг, что можно ВСЕ, каких только идей, мнений, учений и великих харизматиков не появилось на одной шестой суши! Прекрасно помню те времена, когда изголодавшийся по всему новому, "незастоявшемуся" советский народ кинулся толпою в православный храм, по пути заряжая воду от Чумака, подсаживая на танк Ельцина, голосуя за Зюганова, симпатизируя Жириновскому, свято веря в МММ. Среди множества самого разного плана вновь возникших интересов у этого сонмища людей, вмиг оказавшихся без родины - их советской родины, ибо подавляющее большинство другой и не знало, проснулось тогда лишь совсем зачаточное чувство - интерес к своим национальным корням. Уже упомянутое выше влечение к Церкви - пусть лишь к внешним ее атрибутам. Интерес к казакам и белогвардейцам - на этом интересе здорово сыграли тогда такие "певцы", как Газманов и Малинин. К Царской фамилии. Люди все больше хотели узнать, как жили их деды и бабки до Ленина, пятилеток, колхозов и комсомола. На безыдейном безрыбье, как говорится, любой рак - рыба, чем частично и объясняется, наверное, появление такого страстного борца за восстановление поруганной русской истории, как харизматик нового времени, писатель и кумир "патриотически" настроенной молодежи Владимир Истархов.
Свои идеи по поводу устроения жизни на постсоветской Руси этот господин, а, как мы увидим далее, скорее товарищ изложил в своих фундаментальных трудах "Удар Русских Богов", "Что такое "Мертвая вода"?" и др.
По Истархову (не будем забывать, что он все же "патриот") все беды Вселенной происходят от евреев и их страшного изобретения - мировых религий, основанных на Ветхом Завете - иудаизме и христианстве (на ислам он не нападает, в чем сам честно и признается, оттого, чтобы мусульман не обидеть - они ж не совки и европейцы, за своего Муххамеда всегда по шапке дать могут), а также от масонства, впрочем, тоже иудейского изобретения. В доказательство он приводит неискушенному в богословских понятиях советскому читателю отрывки Священного Писания, призванные доказать всякую неприглядность христианства. Мы опустим богословскую сторону творений великого писателя - оставим этот труд для тех людей, кто имеет наибольшее право говорить на подобные темы, для представителей Церкви. Вот только, думается мне, вступать в полемику с "писателем" они не станут - да и правильно сделают.
Нам же интересна другая сторона книги - касающаяся того, что именно предлагает Истархов взамен Православия русскому человеку? Интересна и сама личность писателя - в конце концов, русский народ вправе знать того, кто подарил ему путь к избавлению от "религиозного дурмана".
Взамен Православной веры Истархов предлагает нам вернуться к вере далеких наших предков, а именно - к язычеству. Он называет его ведизмом, от священных книг индуизма - вед. Что же это за религия такая - язычество? И откуда сам Истархов так много про нее знает? Вопрос непраздный, если учесть, что тысячелетняя Православная Русь основательно подзабыла свои прежние традиционные верования. Оно и неудивительно - славянских, а также и финских, балтских племен на территории будущего Русского государства проживало множество, и каждое племя имело свой пантеон, своих богов, свои обряды. Объединить их можно только условно по одному признаку - богов этих было много. О верованиях тогдашних славян известно современной науке немного - поклонялись наши далекие предки стихиям, верили в родство людей и различных животных, приносили богам жертвы. Общерусский пантеон попытался создать в 980 году киевский князь Владимир Святославич - для того, чтобы объединить племена своей империи общим религиозным культом. Создал, как мы теперь знаем, чтобы окончательно разрушить и отказаться от язычества навсегда. В русскую историю князь Владимир вошел под именем Владимира Святого. Сведения о язычестве скупы - о высших божествах древних руссов ученые узнают уже из христианских поучений против язычества, о различных низших божествах - духах - из фольклора (сказок, древних обрядов). Немаловажную роль играют сопоставления с верованиями других языческих народов. Тут надо отметить, что принципиального отличия между верованиями эскимоса, древнего ацтека, египтянина, римлянина, славянина или папуаса нет. Митрополит Макарий писал в XVI веке о язычниках: "Таковы же скверные мольбища их: лес, и камни, и реки, и болота, источники, и горы, и холмы, солнце и месяц, и звезды, и озера. И проще говоря - всему существующему поклонялись яки Богу, и чтили, и жертвы приносили". И, если хотя бы каких-то древних славянских богов мы назвать все-таки можем - это и Перун, и Велес, и Мокошь, и Род - то обряд, само действие религиозного поклонения, вероятно, совершенно утрачен.
Все это не помешало товарищу Истархову сформировать собственное язычество, ведизм, и преподать этот эликсир в качестве старой новой русской религии. Чтобы не голословить, позволю себе поцитировать "писателя" - бред его творений лучше любой критики:
"Лада - мать большинства Богов, Богородица, Богиня красоты… От Лады происходят слова "сладкий", "оладьи" и даже английская "леди"…
"Ра - общее название Бога солнца. Отсюда происходят слова: "культуРА" (культ бога Ра), "РАдуга" (дуга Бога Ра), "РАссвет", "РАдость", "РАдушный", "РАбота" (так как работа делается днем, ночью человек спит), "РАстение", "РАссея" (так правильно называется наша страна)".
Недостаток собственных знаний дает автору толчок к широкому полету фантазии. Так, "недостающие" знания о древнерусских богах он, ничтоже сумняшеся, заменяет древнеегипетскими (как вышеприведенном примере) и особенно милыми его сердцу индийскими божествами - Валу, Агни, Вишну, Кришна - эти "боги" из современного многобожия как бы должны придать авторитета "истарховским богам". Правда, свой странноватый выбор (а действительно, коль каждый примитивный народ исповедует многобожие, отчего бы не присовокупить к Велесу и Мокоши и Кецалькоатля, и Вицли Пуцли, и Зевса-Громовержца, и царя обезьян Сунь Укуна) автор ссылается на арийское происхождение индуизма. Действительно, даже любимая русскими детишками Баба-Яга по Истархову на самом деле - баба-Йога! Да что там Баба-Яга! Цитирую: "Мы русские, и все другие арийцы - все мы йоги!" Вот так вот! Поди поспорь!
Пример языческой Индии - пример, на самом деле, замечательный и о многом говорящий. Вот только… не в пользу идей Истархова. В книжке "Удар русских богов" тот дает глубочайший для совершенно несведущего читателя экскурс в историю (по Истархову, явно обладающему какими-то секретными знаниями, сокрытыми от ученых, русские - это предки всего человечества. Они потомки атлантов и этрусков, давшие миру письменность и еще Бог весть сколько благ), но история - вещь конкретная, и для человека, знающего ее не по опусам Фоменки и иже с ним - не поддающаяся толкованиям и досужим домыслам. Так вот, хоть немного зная отечественную историю и сравнивая ее с историей Индии, можно сделать несколько выводов не в пользу последней.
В X веке Великая Империя Владимира Святого ("пархатого жиденка" по Истархову, каков лексикон литератора!) вступила в высочайшую стадию своего развития - в конце столетия Русь озарилась светом христианской веры в ее восточном, византийском обряде. Безусловно, не стоит отрицать чисто политической подоплеки решения великого князя - объединенному силой меча молодому государству нужна была единая идеология. Но у Владимира был выбор - ислам, католицизм, иудаизм, в конце концов, он мог продолжить создание собственной религии из кусочков верований каждого из покоренных племен, с чего и начал. Но князь выбрал Православие.
С той поры и начинается Святая Русь - и под стягами с изображенным на них Спасом русские полки ходили в бой на половцев и татар, немецких рыцарей и польскую шляхту. С именем Христа шли русские витязи защищать Отчизну от непрестанно посягающих на нее врагов, со словами "Боже утверди! Боже укрепи! Чтоб мы вовеки все едино были!" соединялись воедино разрозненные от былых княжеских междоусобиц русские земли под властью московского владыки. В страшные годы междоусобной брани и ее следствия - татаро-монгольского ига лишь Православная вера поддерживала те ниточки, что связывали русский народ, оказавшийся разделенным множеством границ. В бесчисленных сражениях за право жить на своей земле русский народ выковывал свою воинскую доблесть и незыблемость веры как гаранта своей победы. Но послушаем Истархова: "Христианин не может быть гордым…. Из-за культивирования этих доблестей воспитывается жалкий народишко, который все терпит". Право слово, о русских ли он?
Истархов: "После убийства русских жрецов в 988 г. в 1917 г. евреи убили царя и дальше уничтожали элиту общества слоями…".
Вот здесь-то, в этих словах, и таится подвох - псевдоисторик вот так вот одним росчерком пера взял да и вычеркнул 1 000 (тысячу!!!) этих славных лет из русской истории. Как будто и не бывало их - а как же? Ведь тогда не получается стройности изложения - ведь эту тысячу лет как-то справлялись славяне без деревянных истуканов, да еще как справлялись! Величайшее государство на далеко не самой обетованной земле построили.
Теперь посмотрим на Индию. Да, она сохранила язычество почти в первозданном его виде. Это, конечно, не истарховский "ведизм", но…. Индуизм, что это такое? А вот что - религии такой нет, есть лишь ареал ее существования - в основном, конечно же, Индия. Каждый район Индии имеет свою местную традицию, любимых богов и богинь, особые обряды и обычаи, излюбленные праздники и места паломничества. Богов там так много, что бесчисленны любые попытки их перечислить или сосчитать! У истоков индуизма стояли не только древние арии - это многослойный пирог из верований древнейшего населения Индии, ведической религии ариев и позднейших влияний буддизма и джайнизма. В индуизме много течений - и сикхи. и джайны. и ортодоксальные брахманисты, и представители реформаторских тантрических учений - все считают себя индуистами. Разобраться в нагромождении правил, сложном пантеоне и ритуалах индуизма так сложно, что время от времени появляются реформаторы, "подчищающие" обросший за тысячелетия индуизм от всякого рода "сора" и объявляющие о появлении нового течения этой псевдорелигии. Так было, например, в шестидесятые годы XX века в США, когда некий Бхактиведанта Свами, выходец из Калькутты, создал широко известный теперь благодаря своим назойливым адептам кришнаизм.
После захвата ариями Индия так и не стала единой страной - на ее территории существовало множество государств. Между ними шли беспрерывные войны, завершавшиеся часто падением одних и выдвижением других династий, пока, наконец, Индия не подпала под власть Великобритании. И лишь в 1947 году Англия, по сути, искусственно, "по своему хотению", создала единое государство со столицей в Дели. Такая судьба ожидала бы и Россию, возвышайся Перун над водами Днепра и по сей день.
Глядя на молодых поклонников Кришны, на немытых аскетов индуизма с торчащими во все стороны ребрами, на многочисленных гуру и йогов, невольно задаешься вопросом - а может ли здравомыслящий современный молодой человек, как говорится, "на полном серьезе", поклоняться камню и чесноку? Издеваться над Библией, что делает Истархов, несложно, если не понимаешь и не хочешь понять ее смысла - но что взамен? Если тексты Библии - ерунда, то что тогда это: "Однажды Вишну и Брахма поспорили о том, кто из них могущественнее. Чтобы разрешить их спор и открыть истину. явился Шива в виде огромного огненного столба. Столб этот выглядел как огонь, пожирающий мир при его гибели, и сверкал посреди огненных венков. Брахма сказал Вишну: "Ты иди вверх, а я пойду вниз, чтобы найти его конец". Превратился Вишну в огромного вепря и тысячу лет рыл землю, но так и не дошел до основания столба. А Брахма стал белоснежным лебедем с горящими глазами, быстрым, словно мысль. Тысячу лет он летел вверх, но так и не долетел до вершины огненного столба. Когда они вернулись обратно, Шива сказал им правду. С тех пор они поклоняются ему во всех трех мирах. Огненный столб, ни начала, ни конца которого они так и не смогли достичь, был лингамом - фаллосом Шивы". Интересно, поклоняется ли автор "Удара русских богов" чьему-либо фаллосу?
В этом контексте интересна мысль Истархова об иносказательности. Великий писатель предлагает нам понимать текст Святого Писания таким, какой он есть, буквально, без трактовки: "Трактовки - это способ морочить голову. Можно придумать сотни разных трактовок и почему в эти трактовки надо верить? … Трактовать можно что хочешь и как хочешь, а факт остается фактом: христиане - это мистические людоеды, которые мысленно едят человечину и пьют кровь". Но, чуть позже в своей книге писатель "забывается": "Язычество - это знания о мире, данные в образной и символической форме. Эта форма помогает простым людям понять сложные вещи с помощью житейских аналогий. Например, когда говорится, что бог Сварог женился на богине Ладе и та нарожала ему детей, то это в действительности означает, что происходит некий другой, более сложный процесс". Ну что же вы, милейший Владимир Алексеевич, лукавите - ведь это пример самой настоящей трактовки! Библии в трактовании отказываете, а сами несете Бог весть что! Почему б не понять сие написанное (откуда вы это взяли, кстати - атланты нашептали или знакомые кликуши-йоги?) буквально - нарожала леди-Лада своему Сварогу сварожичей, как оладей напекла, и все тут?
Критиковать Истархова можно бесконечно - ведь все выводы построены у него на следующем убеждении - лишь язычество дает человеку реальные знания, в противовес христианской религии, где нужно лишь верить. Но "ведические знания", похоже, взяты автором из какой-то другой реальности.
Истархов: "Христианство - религия, базирующаяся на вере, а язычество, или ведизм - на реальных знаниях, которые можно проверить".
Познания самого Истархова в мировой и отечественной религии, а также в филологии далеко не безупречны. Базируя свою концепцию на фантасмагорическом вымышленном фундаменте, как можно построить что-то действительно серьезное и нужное своему народу? Зачем нужно дурачить нелепой ересью головы тем лучшим представителям русского народа, кого в наши дни еще волнует судьба Родины? Это или чистой воды глупость - либо целенаправленное искажение фактов, целью которого является отвлечение части тех националистически настроенных людей, что хотят знать правду о России и ее исторической судьбе, но получают ее, к сожалению, от таких вот псевдоисториков, как Истархов. Итак, чтобы не быть голословным:
Истархов: "В русских ведах Эру Рыб называют лютой"
Что такое "русские веды", на которые постоянно ссылается автор? Где он их взял? Вероятнее всего - это так называемая "Велесова книга". Несомненно, текст этой книги льстит самолюбию русского сердца - наша история отодвигается ее текстами на много лет до Киевской Руси, многие неизвестные до того факты проясняются. Но! Интересен факт обретения этой книги. Случилось это в 1919 году - в самый разгар нового Смутного времени. Книгу нашел белой гвардии полковник Изенбек. Найденные в имении князей Задонских дощечки были вывезены за границу, там переведены и опубликованы. Вспоминаются кадры из фильма "Бег" - бывший офицер Белой Армии в рванье стоит на улице Константинополя и продает деревянные игрушки: "Не бьется, не ломается, а только кувыркается". Многие тысячи наших соотечественников оказались на чужбине без копейки за душой, без крова и средств к существованию. Среди них были и менее, и более предприимчивые.
Истархов: "Римские правители очень поздно увидели опасность в христианстве, и это погубило великую империю. <…> В 325 году н.э. в Римской империи официально и фактически победило христианство. Христианство стало государственной религией и началось мракобесие".
"Старый" Рим пал в 476 году под ударами варварских народов и собственного бессилия. Но Рим новый, христианский просуществовал еще 1000 лет! И дело здесь лишь в смене эпохи. Название "Византия" было дано восточной империи уже в эпоху Возрождения. "Разделение" Римской империи на Западную и Восточную представляло лишь формально-правовой рубеж эпох, в то время как исторический переход от античности к средневековью происходил позднее, в 7-8 вв. Но и после Византия сохраняла многие традиции античной государственности и культуры, позволяющие выделить ее в особую цивилизацию, современную, но не идентичную средневековой западноевропейской общности народов. Среди ее ценностных ориентиров важнейшее место занимали представления о так называемой "политической ортодоксии", совмещавшие христианскую веру, хранимую Православной церковью, с имперской идеологией "Священной державы", восходившей к идеям римской государственности. Вместе с греческим языком и эллинистической культурой эти факторы обеспечивали единство государства в течение почти тысячелетия. Римское право лежало в основе византийского законодательства. Этническое самосознание долгое время (до XII-XIII вв.!) не играло существенной роли в самоидентификации имперских граждан, которые официально именовались римлянами (по-гречески - ромеями). Из Восточной Римской империи свет христианства достиг и Руси. Мракобесие же как раз то, что творилось в это время за рамками православной цивилизации, в Западной Европе.
Истархов: "В еврейском языке слово "Христос" вообще отсутствует".
Глубокомысленное замечание - ведь слово Христос (Мессия) - греческого происхождения, это даже ребенок знает.
Истархов: "По общепринятым в науке данным, христиане сожгли на кострах Тринадцать миллионов человек. Вообще, кого христиане жгли? Тех, кого они называли еретиками. А кто это еретики? Это инакомыслящие, несогласные с христианскими бредовыми мифами".
Для Истархова, как и для другого советского человека, оболваненного коммунистической антирелигиозной пропагандой, совершенно не видна разница между представителями разных христианский конфессий. Для русского Православного человека эта разница - основополагающая. Слова критики христианства Истархова нужно экстраполировать не на какое-то абстрактное христианство, которого никогда и не было - а на нашу Русскую Православную церковь. В старинном советском черно-белом фильме коммунист нападает на попа, обвиняя его в крестовых походах и инквизиции. А советский поп? Что он? А он, конечно же, защищается!
Если бы вместо чтения мифических "русских вед" и поиска Атлантиды Истархов поинтересовался бы отечественной историей, то он, может быть, и с удивлением для себя узнал, что продажей индульгенций, кострами инквизиции и крестовыми походами Русская Церковь никогда не промышляла!!! Латиняне крестили огнем и мечом, русские иноки - духовным примером и подвигом. Католики жгли - русские внушали. Костры были, особенно в "онемеченных" торговых республиках, Пскове и Новгороде - но история знает лишь несколько случаев, и "охота на ведьм" осуждалась высшим духовенством. Как раз в том самом Великом Новгороде в конце XV века возникает ересь "жидовствующих", основателем которой считается подосланный Литвой жид Захария. Наверное, такое "инакомыслие" и близко йогу-"левополушарнику" (как сам он себя называет) Истархову. Туда же, к обвинениям "не в наш адрес", стоит отнести и такую цитату из Истархова: "А из-за христианства Европа не мылась более пятнадцати веков". Нам нет дело до Европы - а вот на Руси баню уважали издревле и до сих пор, хотя, может, кто-то про это и не знает.
Истархов: "Вечная память и вечная слава Великому герою России - Александру Невскому!".
Великий князь Александр Невский - один из самых почитаемых святых Русской Православной Церкви, мудрый правитель и верный христианин. Только незнанием этого факта, видимо, объясняется отсутствие у него истарховского ярлыка "пархатый жиденок".
Истархов: "Сегодня в Москве действует объединение "Всеясветная грамота". Они учат, что была священная письменность - Всеясветная грамота, включавшая в себя 64 строчных и 83 над и подстрочных букв".
Еще в Москве действуют -
Секта "свидетели Иеговы" - они уверяют, что вот-вот грядет Апокалипсис, а они спасутся.
"Общество сознания Кришны" - эти учат, что опыт постижения природы своего Я через бубнение бессмысленного набора звуков является совершенной религией. Список дурацких организаций можно продолжать до бесконечности.
Мы, русские, не нуждаемся в том, чтобы вести свою родословную от мифических атлантов. Никто из истинно русских людей не станет страдать и комплексом неполноценности от того, что это не наш алфавит стал прообразом греческого и латинского, а наоборот. Зная лишь основные вехи отечественной истории - становление на до того пустынном месте великой Руси, принятие и сохранение на протяжении тысячелетия Православной веры, умелое противостояние Востоку и Западу с сохранением национальной идентичности, талант и миссионерские качества нашего народа - можно смело сказать: даже одного из этих качеств хватит нации, чтобы быть поистине Великой, в сочетании же их мы непобедимы.
Истархов: "Ну и зачем нам, русским, Эстония?".
Действительно, Эстония нам совершенно ни к чему. Но Юденича легко можно понять - ведь логическую цепочку легко продолжить. А зачем нам, русским, Чечня? Татария? Башкирия? Якутия? Карелия? Кавказ? Сибирь? Дальний Восток?
Истархов-филолог: "Чтобы понять, что русские и немцы - это родственные народы, достаточно хотя бы посмотреть на названия народов. Сравните Пруссия и Белоруссия. Один корень. Пруссия - это Поморская Руссия. Пруссаки - это поморские руссаки".
Пруссия - историческая область Прибалтики, заселенная изначально балтским племенем пруссов. Пруссы - балты, а не германцы или славяне, такие же, как предки литовцев и латышей. Немецким католическим Тевтонским орденом (масонским по Истархову) Пруссия была захвачена в XIII веке.
Истархов: "По современным данным Эхнатон и его сестра-жена Нефертити были представителями неземной сатанинской цивилизации из созвездия Сириуса".
Без комментариев!
Истархов-историк: "Хотя Ветхий завет Библии является адаптированным и смягченным вариантом Талмуда…".
Талмуд - собрание догматических, религиозно-этических и правовых положений иудаизма, сложившихся в IV в. до н.э. - V в. н. э. Эта напичканная мистикой и оккультизмом книжка явилась "последним ударом" иудаизма победившему его догматические узы учению Христа. Так что, будучи написанным позже и Торы (Ветхого завета - XII-II вв. до н. э.) и Евангелия, Талмуд уж никак не может быть их прародителем. Вообще, Истархов постоянно указывает на преемственность иудаизма, христианства и коммунизма, считая эти три религии не последовательным развитием одной из другой. По Истархову, и христианство, и коммунизм придуманы исключительно евреями. Да, коммунизм вырос, конечно же, из христианства как религия - но как АНТИРелигия!!! Как антагонист! Именно поэтому истинно верующие люди считают советскую власть властью дьявола. Истархов считает иудаизм, христианство и коммунизм единым комплексом религий - на самом же деле Православие считает сатанинскими и первое, и третье. Неудивительно, что и евреи считают верующих в Христа своими кровными врагами: "Язычник (т.е. нееврей), который сует нос в Тору (и другие еврейские священные писания) осуждается на смерть. Поскольку, как написано, это наше наследство, а не их" (Санхедрин 59а). "Валаам (Иисус) поднялся из мертвых и наказывается кипящим горячим семенем. Те, кто высмеивает слова еврейских мудрецов и грешит против Израиля кипят в горячих экскрементах" (57а Гиттин).
Истархов-знаток: "В те времена в Риме на кресте распинали только за педерастию".
Писатель поражает своим полнейшим незнанием истории, соответственно, и тех исторических процессов и взаимосвязей, которые, как волокна, и составляют материю Времени. То, о чем раньше говорили шепотом, у всех сегодня на устах. Педерастия в античном мире имела характер обыденный - в те времена она была совершенно нормальным и рядовым явлением. И Юлий Цезарь, и Александр Македонский практиковали гомосексуальные связи. Когда родился Иисус, Римом правил величайший ее император, "отец Отечества" Октавиан Август. Так вот, Марк Антоний утверждал, что Октавиан добился своего усыновления Цезарем лишь с помощью сексуальных контактов. Странно, но никто его за педерастию не распял.
Вот здесь бы и поискать Истархову причины крушения Великого Рима. Так же, как и товарищ Истархов, говорящий по-русски, и, возможно, имеющий европеоидные черты, римские граждане времен Христа считали, что сам факт их рождения в Италии гарантирует им великие качества их предков. Чудовищное падение нравов, содомия и кровавые развлечения, апатия к работе и отсутствие интереса к военному делу (вспомним знаменитые "Хлеба и зрелищ!", когда римские граждане, превращая себя в растения, обжирались дармовым хлебом, проводя время на стадионах, а в это время варвары "защищали" границы империи, а миллионы рабов растили хлеб). Не этот ли порочный круг стал причиной римского упадка?
И как похожа эта ситуация на современную Россию! Полчища иммигрантов из Средней Азии за еду строят в России дома, прокладывают дороги, а самое оснащенное подразделение российской армии состоит из чеченских наймитов. И, самое страшное - потомки великой нации выродились, в массе своей, в советский народ, с благодарным интересом глядящий в рот любому проходимцу, готовому заткнуть ему рот сладкой подачкой, "напомнив" о великой России, атлантах и йогах.
Бездарность, безграмотность "писателя" Истархова, его склонность к подтасовкам и передергиваниям, к крикливым лозунгам и ссылкам "в никуда", странные фразы типа "всегда надо ценить жизнь в том мире, в котором тебе подарена возможность жить в данный настоящий период времени", "тот, кто не любит сам себя, тот не может любить других людей", "живи сам и давай жить другим", постоянные ссылки на Фрейда (которого сам же автор называет "стоящим у истоков содомитского движения"), отрицание всего и любовь к мистике - все это напоминает до боли знакомый способ мышления. Чисто еврейского, всеотрицающего, деконструктивного, брюзглявого мышления. И "в руку" приходит очередная цитата.
Истархов: "Вообще четвертьеврей - это наш человек".
Почему лишь четверть? А полуеврей? И чей это наш? Может быть, вся разгадка в том - что и сам Истархов четвертьеврей. Тогда легко объяснима и патологическая его ненависть к иудейскому племени. Ведь нельзя же объяснить ее набором того бестолкового бреда, что автор понакалякал в своей дурацкой книжонке.
Не любовь к России, не преданность корням своей великой Родины заставили Истархова (что, конечно же, псевдоним) писать его дуРАцкие пасквили. Скорее всего, все это - лишь зависть мелкого человечка тем из своих сородичей, кто в драматический для России час сумели урвать куш побольше.
И, напоследок, позволю себе еще цитату от "маэстро": "… в ответ показывайте кукиш. Это наш языческий символ"