Коваль Юрий - Чистый дор (постановка по рассказам) [Коваль Ю., Литвинов Н., Пельтцер Т. и др., 1983, 96 kbps, MP3]

диктор (объявление) - Анна Бари;
От автора - Юрий Коваль;
Нюрка - Татьяна Аксюта;
Дед Зуй - Николай Литвинов;
Пантелевна - Татьяна Пельтцер (по утверждению Наталии Литвиновой, дочери Николая Литвинова, это единственная работа Пельтцер специально для радио);
Мирониха - Антонида Ильина;
Лесовик / кум / продавец - Степан Бубнов;
братья Моховы - Зинаида Бокарёва, Агарь Власова;
Николай / Колька Дрождев - Пётр Коробов;
Фролов / учитель - Николай Грунин;
пастух - Алексей Веселов;
Манька Клеткина - Лидия Портнова;
Витя - Кирилл Николаев.
Режиссёр радио - Николай Литвинов
Композитор — Владимир Кривцов
Звукорежиссёры — Владимир Романычев, Ирина Мальчикова
Звукооператоры — Галина Зудкина, Татьяна Стальнова
Музыкальный редактор — Степан Соснин
Редактор — Майя Крючкова
В озвучании принимали участие Фольклорный ансамбль "Каникулы" п/у Людмилы Моисеевой и Камерный ансамбль п/у Александра Корнеева.
Далее названия частей с указанием использованных рассказов и участвующих артистов.
1. Лесовик (по рассказам "По лесной дороге", "Чистый Дор", "Стожок", "Фиолетовая птица", "Лесовик"; исполнители: Коваль, Литвинов, Пельтцер, Бубнов)
2. Кепка с карасями ("Кепка с карасями", "Бунькины рога"; исполнители: Коваль, Литвинов, Пельтцер, Бубнов, Коробов, Грунин, Веселов)
3. Нюрка ("Колобок", "По-черному", "Нюрка"; исполнители: Коваль, Литвинов, Пельтцер, Аксюта, Бокарёва, Власова, Коробов, Грунин)
5. Вода с закрытыми глазами ("Вода с закрытыми глазами", "Выстрел", "Картофельный смысл"; исполнители; Коваль, Литвинов, Аксюта, Бокарёва, московский школьник Кирилл Николаев, Власова, Грунин)
6. Последний лист ("Клеенка", "Подснежники", "Последний лист"; исполнители: Коваль, Литвинов, Пельтцер, Бубнов, Портнова, Ильина, Бари, Коробов).

Юрий Иосифович Коваль (09.02.1938г., г. Москва - 02.08.1995г., г. Москва) - советский и российский детский писатель и поэт, а также сценарист мультфильмов и фильмов для детей, художник и скульптор, автор-исполнитель песен. Член Союза писателей СССР (1972). В 1955 году Коваль поступил в Московский государственный педагогический институт им. Ленина, на факультет русского языка и литературы (он окончил этот факультет в 1960 году, когда тот назывался уже историко-филологическим). Первые рассказы Коваля «Зайцы» и «Дождь» были опубликованы в институтской газете «Ленинец» в 1956 году. В институте Коваль получил диплом учителя русского языка, литературы и истории, а также диплом учителя рисования. После окончания института Коваль по распределению был направлен в село Емельяново Лаишевского района Татарской АССР и там работал до 1963 года в сельской школе, был преподавателем различных предметов: русского языка и литературы, географии, истории, пения и др. Тогда же, в начале 1960-х гг., Коваль стал писать стихи и рассказы многие из которых не были опубликованы. В 1964 году вышел небольшой сборник стихов «Что я знаю», в котором были представлены два стихотворения Коваля («Метели» и «Дождик»). В 1966 году вышли две книжки стихов, написанные совместно с Леонидом Мезиновым) - «Сказка о том, как строился дом» и «Сказка про Чайник». Затем у Коваля выходили и другие сборники детских стихов - «Станция „Лось“» (1967) и «Слоны на Луне» (1969). До 1966 года Юрий Коваль работал преподавателем русского языка и литературы в школе рабочей молодёжи № 114. Затем он поступил на работу в журнал «Детская литература», однако через полгода был уволен. В 1968 году Коваль получил от журнала «Мурзилка» командировку к пограничникам, впечатления от которой легли в основу повести «Алый» и рассказов «Козырёк», «Особое задание», «Елец» и «Белая лошадь». В 1970 году опубликовал сборник рассказов «Чистый Дор». По произведениям Коваля было снято два х/ф - «Недопёсок Наполеон III» (1978) и «Пограничный пёс Алый» (1979). В последние годы жизни Юрий Коваль заканчивает своё главное произведение - «Суер-Выер».

....Я открыла дверь — в доме смеялись. Мои домашние, собравшись на кухне — там у нас радиоприемник,— слушали что-то, и я тоже, не раздеваясь даже и не проходя в комнату, стала слушать и смеяться, хотя вроде бы ничего особенно потешного в этой истории не было.
Гулял человек по лесу, встретил старушку, разыскал потерянный ею топор, потом набрел на незнакомую деревню и там увидел ту же старушку; деревенские приняли его за племянника Пантелевны, а он от неожиданного родства не отказался да так и остался жить у бабушки в избе как свой...
Ни сюжета, ни особого содержания, на первый взгляд, все разговоры, разговоры, и так в любом из шести радиорассказов Юрия Коваля, — но каждое слово в этих разговорах жило своей особой жизнью. Как яблоко, его поворачивали то одним, то другим боком, подносили то ближе — чтоб слышней был аромат, то отодвигали подальше — чтобы мы могли оценить его рядом с другими.
И людские характеры здесь были, как и слова, каждый — на особицу.
В той, первой передаче, «о топоре», я не могла узнать ни одного голоса. Обозначенные в программе Н.В.Литвинов, с его знакомыми, кажется, с детства «голосами», создательница замечательного цикла самойловских радиопьес режиссер и радиоактриса А.А.Ильина, безошибочно узнаваемая Т.И.Пельтцер, — все исчезли.
Остались исконные деревенские люди; во всем, что они делали, как говорили, было что-то неизбывное, гоголевское, какое-то великолепное пренебрежение к категории времени.
Время в этих историях словно сгущалось и приостанавливалось, а смех вдруг отзывался печалью. Где-то совсем рядом с весельем здесь пряталась печаль, — мы только догадывались о ней, как смутно догадывались, отчего плачет у родника и хочет ненадолго умереть маленькая деревенская девчонка Нюрка из рассказа «Вода с закрытыми глазами», — и от этого смех делался равнозначным вере в жизнь. Нельзя было, несмотря ни на что, оторваться от этой жизни, как от кружки с прозрачной и холодной водой у Нюрки в руке, от наслаждения пить ее, как родниковую воду. А называлось всё это просто — «Чистый Дор».
...
Так и видится теперь этот Чистый Дор — островок посреди цветущего луга — маленький, как расписная городецкая игрушка, и — огромный, переливающийся всеми цветами радуги, всеми голосами. И это далекое так близко, так придвинуто к самым нашим глазам, чтобы мы могли различить каждую морщинку на лицах, вслушаться во все изгибы неторопливой деревенской речи, запомнить все, даже вышитые в уголке первого Нюркиного школьного фартука буковки: «НЮРИ»...