|
Kein_Engel
Стаж: 14 лет Сообщений: 3777
|
Kein_Engel ·
08-Фев-15 20:23
(9 лет 3 месяца назад)
Астафьевъ П.Е./Астафьев П.Е. - Изъ итоговъ вѢка/Из итогов века [1891, PDF/DjVu, RUS]
Предлагаем вашему вниманию работу русского философа и консервативного мыслителя 19-го века Петра Евгеньевича Астафьева, в какой-то степени незаслуженно забытого, в том числе и современными русскими националистами и консерваторами, под названием "Из итогов века".
Титульный лист книги
Из предисловия автора к книге (старорусская орфография сохранена)
Я всегда былъ безконечно далекъ отъ мысли - считать себя публицистомъ по призванию. И самыя глубокiя симпатiи и духовные интересы и особенности личнаго характера и выработавшiеся за много лѣтъ любимые прiемы и привычки мысли - все это влекло меня всегда въ иную область, болѣе ясную, чистую непокойную, - въ область вопросовъ чистой науки и философiи! Но жизнь не терпитъ слишкомъ полнаго и долгаго эпикурейскаго уединенiя отъ ея страстныхъ тревогъ и жгучихъ запросовъ въ эту безмятежную область, даже когда дѣло идетъ о ея немногихъ баловняхъ. Даже ихъ только на рѣдкiе счастливые часы отпускаетъ она изъ своихъ властныхъ объятiй, чтобы тѣмъ настоятельнѣе заявить затѣмъ свои на нихъ притязания, тѣмъ стремительнее вовлечь снова въ свой водоворотъ. Немного найдется философовъ, которые хотя на время не бывали бы вынуждены становиться болѣе или менѣе публицистами, если только страстно, искренно преслѣдовали и свою чисто - философскую задачу. Общую участь разделяю и я. Предлагаемая книжка представляетъ рядъ экскурсiй моихъ въ публицистическую область, въ формѣ появлявшихся въ двухъ газетахъ и связанныхъ одною общей мыслью передовыхъ статей и писемъ къ редакторамъ. Единство высказанной въ нихъ съ разныхъ точекъ зрѣнiя, въ разныхъ примѣненiяхъ, мысли лишаетъ ихъ хотя отчасти того характера отрывочности и неизбежной неполноты, которымъ необходимо запечалѣна всякая газетная статья, взятая отдельно, ничѣмъ не восполняемая и не приводимая въ связь съ цѣлымъ мiровоззрѣнiемъ автора. Этимъ единствомъ общей мысли, отнимающимъ у нихъ характеръ случайности, и оправдывается собранiе предлагаемыхъ статей въ одну книжку. Первая часть ея, озаглавленная «Изъ итоговъ вѣка», не требуетъ особаго объясненiя тѣхъ поводовъ, которыми вызваны вошедшiя въ нее статьи (первая изъ нихъ напечатана въ послѣднiй день 1890 года, въ «Московскомъ Листкѣ» отъ 31 декабря): приближаясь къ концу вѣка, такъ естественно попытаться дать себѣ отчетъ въ пройденномъ пути! Но вторая часть, – письма (къ редактору-издателю «Русской Жизни», А. А. Пороховщикову) «Еврейство и Россiя», - не только служитъ спецiальною иллюстрацiей къ общей мысли, высказанной въ «Изъ итоговъ вѣка», а имѣетъ и нѣкоторую свою собственную интимную исторiю, разъясненiю которой - въ «Прѣдисловiи» наилучшее мѣсто. Вполнѣ признавая глубокую, жизненнѣйшую важность выдвинутаго послѣднимъ временемъ на очередь «еврейскаго вопроса», и составивъ себѣ совершенно опредѣленный взглядъ на него, въ связи съ моимъ общимъ понятiемъ о роли и значенiи представительницы социальнаго начала, буржуазiи, во всей новой Европейской исторiи, я не располагалъ однако высказывать этотъ взглядъ печатно. Я ждалъ, чтобы болѣе меня компетентные въ вопросахъ политической жизни, ближе съ ними знакомые, высказали этотъ взглядъ, представлявшiйся мнѣ единственно возможнымъ, идейнымъ и справедливымъ безъ сентиментальности, болѣе основательно и авторитетно, чѣмъ могъ то сделать я. Себѣ я предоставлял, только высказаться, при случаѣ, о психологической сторонѣ вопроса, той сторонѣ его, въ оцѣнкѣ которой имѣю основанiе считать себя не столь безпомощным и дурно-вооруженнымъ, какъ въ обсужденiи вопроса чисто-политическаго. Этотъ случай и представился мнѣ, когда г. Шараповъ ко мнѣ, какъ профессiональному психологу, обратился съ вопросомъ, въ чемъ я вижу и чѣмъ себѣ объясняю психологическiя особенности еврейскаго характера. Съ удовольствиемъ удовлетворивъ его желание (не для того же я двадцать лѣтъ занимаюсь философiею и психологiею, чтобы держать въ секретѣ добытые мною, вѣрные или неверные, выводы!?), я ничего не имѣлъ и противъ напечатания имъ, въ извлеченiи, разговора его со мною объ этомъ предметѣ. Въ «Новомъ Времени» отъ 3-го января 1891 года и появился отчетъ г. Шарапова объ этомъ разговоре. Этотъ краткiй отчетъ, въ которомъ психологическая сторона моего взгляда на еврейство передана г. Шараповымъ съ почти безупречною точностью, вызвалъ въ печати много и сочувственныхъ моей мысли и враждебныхъ ей отзывовъ. Къ сожалѣнiю - и сочувствiе и негодованiе относились не къ вѣрно переданной моимъ собесѣдникомъ, психологической части нашего разговора, а къ практическимъ и политическимъ выводамъ изъ моего взгляда, - выводамъ, которые и моимъ собесѣдникомъ, и читателями его отчета могли только предполагаться, такъ какъ я самъ ихъ и не высказывалъ и даже совершенно опредѣленно отказался высказать моему собесѣднику. Въ этихъ предполагаемыхъ выводахъ изъ моего взгляда было высказано столько недоразумѣнiй, столько безъ идейной страсти съ одной стороны и столько неосновательныхъ и грубо-корыстныхъ притязанiй съ другой, что я считалъ себя уже не вправѣ болѣе воздерживаться отъ разъясненiя недоумѣнiй, къ которымъ невольно далъ поводъ. Вотъ что вызвало и мои письма «Еврейство и Россiя», - письма, въ которыхъ я стараюсь объяснить роль еврейства въ современной жизни, какъ роль наиболѣе законченнаго, послѣдовательнаго и характернаго представителя жизненныхъ началъ и стремленiй чисто-соцiальной, но негосударственной и ненациональной буржуазiи, такъ всесторонне и рѣшительно повлiявшей на ходъ новой Европейской истории. Въ этомъ для меня и весь смыслъ вопроса и его рѣшенiе.
От автора раздачи:
Цитата:
Дополнительная информация: Это редкая книга. Распознана с очень низкокачественного скана, вычитана и заново свёрстана. В книге сохранена оригинальная нумерация страниц. Из-за качества исходного материала отсутствуют 5 страниц.
Петр Евгеньевич Астафьев (сайт Института Русской Цивилизации)
АСТАФЬЕВ Петр Евгеньевич (7.12.1846-7.04.1893), философ, психолог и публицист. Происходил Астафьев из древнего дворянского рода; хотя он и не наследовал никакого особого состояния от своих родителей, однако воспитание получил хорошее, под руководством немца-гувернера д-ра Штейнмюллера, и всю жизнь сохранял (как вспоминают все, кто знал его) барские привычки, носил дорогую, хорошую одежду; бывая в ресторанах, заказывал тонкие вина и дорогие блюда.
Окончив родную Воронежскую гимназию и пройдя курс наук на юридическом факультете Московского Императорского университета, Астафьев с 1868 по 1870 является кандидатом на судебные должности. Ко времени учебы в гимназии относится его литературный дебют - очерк «От Острогорска до Ивановки» («Воронежские губернские ведомости», 1864 (27 июня)).
Следуя логике академической карьеры ученого юриста, Петр Евгеньевич становится стипендиатом Демидовского юридического лицея - ярославского высшего учебного заведения. Здесь он преподает в 1872-76 философию права, где и публикует свою первую книгу, в основе которой лежала его вступительная лекция по философии права «Монизм или дуализм?» (Понятие и жизнь) (Ярославль, 1873).
Кроме всего прочего, Астафьев был весьма чуток к музыке, хорошо играл на фортепиано и даже говаривал своим близким, что, «если бы я не был философом, я был бы музыкантом». Он высоко ценил М. И. Глинку. Последующий шаг Астафьева - он оставляет преподавание в Демидовском лицее и уезжает в Юго-Западный край (в Подольскую губернию) мировым посредником (на основе этого опыта написал работы: Последнее десятилетие экономической жизни Подольской губ. // Сб. Подольского статистического комитета за 1880; Очерки экономической жизни Подольской губ. // Киевлянин. 1880) - может удивлять, если не знать, по воспоминаниям его современников, о бурном характере Астафьева, жаждавшего деятельности, философию да и саму жизнь которого можно понимать как философию «усилия личности». Л. А. Тихомиров, познакомившийся с Астафьевым в самом конце 80-х годов XIX столетия, через много лет, вспоминая о нем, утверждал, что «Петр Евгеньевич Астафьев, как писатель-философ, принадлежал к числу самых оригинальных русских мыслителей».
Молодого ученого и публициста вскоре заметил наиболее влиятельный тогдашний русский консерватор М. Н. Катков, - глава «издательского концерна» (газета «Московские ведомости» и журнал «Русский вестник»), на печатные полосы которого стремились попасть все лучшие русские писатели 60-80-х годов XIX столетия как в области художественной литературы, так и публицистики. В 1881 Астафьев был приглашен Катковым занять место заведующего университетским отделением Лицея в память цесаревича Николая, где он стал читать гносеологию, этику, психологию и логику.
В том же 1881 Астафьев женился на М. И. Астафьевой (в первом браке Якубовской), женщине очень религиозной, и усыновил ее детей от первого брака. Эта женщина стала по-настоящему незаменимой помощницей в его трудах. По воспоминаниям его приемного сына В. Якубовского, Астафьев часто говорил: «Я люблю больше всего Бога, жену и философию».
Одновременно с преподаванием в Катковском лицее он служил в 1885-90 в Московском цензурном комитете. А с 1890, оставив службу в лицее и цензурном комитете, Астафьев стал приват-доцентом философии Московского Императорского университета.
Успешное семейное устройство и относительно неплохое положение служебных дел повлекло за собой и успех в делах писательских - именно тогда одна за другой начинают выходить в свет работы Астафьева начиная с книги «Психологический мир женщины, его особенности, превосходство и недостатки» (М., 1899), тема которой явилась основной в сфере его научных интересов на протяжении всей жизни. Последняя прижизненная публикация по этому вопросу «Душа женщины» напечатана в «Московских ведомостях» (1892, № 62). Для Астафьева центр тяжести женского вопроса лежал в «культурном, социальном и политическом значении, которое принадлежит семье, и в том положении, которое в семье естественно занимает женщина».
«Женский вопрос» для Астафьева в своей основе состоял «в постоянном увеличении числа женщин, не вступивших, вследствие разных несчастных условий современной жизни, в брак и остающихся, таким образом, без естественного применения своих сил и соответствующего ему экономического и социального положения». Применяя к психологии полов закон сохранения силы (скорость действия обратно пропорциональна его массе), Астафьев выводит следующее понятие о психическом ритме женщины: в сравнении с мужским психический ритм женщины существенно быстрее, что обусловливает находчивость, умелость в разрешении непосредственных задач практической жизни, но высокая скорость и частота психических реакций на жизненные раздражители не дает женщине реагировать на них глубоко и осознанно-аналитично - женщина живет более бессознательными реакциями.
«Насколько, - утверждал свою мысль Астафьев, - женщина превосходит мужчину в деле морально-воспитательных влияний, настолько же уступает она ему в задачах социально-политических, не только не дающих простора лучшим и драгоценным способностям ее и дарованиям, но и прямо вызывающим наружу все ее худшие слабости и недостатки».
Наиболее важное и наиболее яркое в творчестве Астафьева - это своеобразный философский социологизм, свойственный большинству его произведений. Существует два противоположных мировоззрения, два различных понимания истории, два взаимоисключающих ее оправдания, как их формулирует Астафьев: идея развития - с одной стороны, и идея прогресса - с другой. «Под развитием, - пишет он, - в противоположность разложению, разумеется переход простейших форм жизни генетически (во внутренней, заключающейся в их собственном существе необходимости), в сложнейшие, то есть обладающие, при большей расчлененности и разнообразии органов и отправлений, вместе и большей их взаимозависимостью, большей, следовательно, крепостью внутреннего единства. Здесь - дело только в усложнении и единстве. Понятие же прогресса противополагается понятию регресса - не упрощения (в котором, как напр. в уравнении лиц и положений, в механизации общественного строя и т. п., многие именно и видят саму сущность прогресса), но ухудшения жизни, т. е. уменьшения в ней счастья, справедливости, силы и т. п.».
Наибольшее различие этих пониманий истории состоит в противоположном полагании смысла и оправдания ее. Для идеи развития этот смысл и оправдание лежат в самом историческом процессе и внутренних мотивах, в том труде и той борьбе, которыми движется деятельность человека; для идеи прогресса - существеннее полученные или чаемые результаты вследствие той борьбы и труда, которые представляются как череда разнообразных человеческих характеров, жизнедеятельности, культур. Сама история здесь не является самоценной.
Интересно сравнение классического, христианского и нового времени, сделанное Астафьевым в отношении философии личности. «Классический мир довольствовался жизнью, - пишет он, - вся задача которой сводилась к сохранению и росту учреждений, а не к глубине и высоте личного развития, жизнью, не требовавшей и не допускавшей слишком высокоразвитой духовной личности во имя проникавшего эту жизнь насквозь идеала равенства, посредственности, - именно потому что он был мир классический, дохристианский…» Христианство же не только политически эмансипировало «духовную личность от всецело поглощавшего ее силы служения учреждениям», но и сделало это же и в духовном плане.
Свобода нового времени противоположна понятию о свободе древнего гражданина - это свобода и защита своего личного интереса от государственного вмешательства, то есть от интереса национального и общего для всех. Демократия и парламентаризм нового времени, по очень удачному выражению Астафьева, представляют собой «закрепощение политической свободы… - частному интересу и частному праву лиц, этой свободой обладающих».
«Торгово-промышленный класс, - пишет Астафьев, - все более становится настоящим обладателем политической свободы и распорядителем мировых судеб».
Начало народного управления, бывшее в классической древности естественным и созидающим государственность, стало в новом мире разрушающим национальное государство.
Утилитаризм классического мира был утилитаризмом идейным, «ценившимся лишь по своей конкретной роли в целом» - в государстве. Христианство внесло в мир осознание ценности духовной личности. Новое время вернуло утилитаризм на почву, взращенную христианством, но убрало религиозность и идеалистичность задач личности. Получилась сверхэгоистическая личность, покоряющая мир. Высшим счастьем стало «благополучие отдельной, надо всем окружающим возвышающейся и всему противополагающейся особи».
Человек классической древности жил для своего государства; христианин - для духовного совершенствования; человек нового времени живет только для себя, для совершенствования своего экономического благополучия…
На протяжении 80-х В. С. Соловьев вел нескончаемые атаки против Н. Я. Данилевского, славянофилов вообще и идеи народности, в частности. В 1888 он выпустил 1-ю часть своего «боевого» сборника «Национальный вопрос в России» и продолжал вести и далее редкую по агрессивности для XIX века полемику с Н. Н. Страховым, Ю. Ф. Самариным и другими правыми публицистами.
В 1890 Астафьев вступил в эту полемику со статьей «Национальное самосознание и общечеловеческие идеалы» («Русское обозрение», 1890 (март)) (вскоре она вышла отдельной книжкой под названием «Национальность и общечеловеческие задачи»), где высказал ряд соображений в пользу самостоятельной ценности идеи народности, защищая параллельно позиции учения Данилевского о непередаваемости и неусвояемости извне культурно-исторических типов. «Новое религиозное начало, - пишет он, - усвоенное одним народом от другого, на своей новой почве получает и новую своеобразную окраску, оставаясь само тем же, как и раньше. Объясняется этим и тот факт, что всецелое усвоение одним народом от другого его религиозной идеи отнюдь еще не есть усвоение и всей культуры последнего, всего его духовного строя».
Глубоко странной и непонятной, с христианской точки зрения, были для Астафьева идея Соловьева об объединении всего мира в единый богочеловеческий организм и сформулированная им задача приготовления пришествия Царствия Божия «для всего человечества как целого». Он считал их навеянными западной идеей: смешением христианства с идеалом единой всемирной империей. В полемике с соловьевскими идеями Астафьев дал следующее определение русского национального характера: «Глубина, многосторонность, энергическая подвижность и теплота внутренней жизни и ее интересов рядом с неспособностью и несклонностью ко всяким задачам внешней организации, внешнего упорядочения жизни и соответствующим равнодушием к внешним формам, внешним благам и результатам своей жизни и деятельности. Душа выше и дороже всего: ее спасение, полнота, цельность и глубина ее внутреннего мира - прежде всего, а все прочее само приложится, несущественно, - таков девиз «Святой Руси», преподносящийся ей в отличительно русском… идеале “святости”».
Свою ответную статью Соловьев назвал: «Самосознание или самодовольство?», где резко противопоставляет идее народности - идею человечества. Для Соловьева человечество являлось более значимой общностью, чем нация. Астафьев возражал против нее в своей следующей статье «Спор с господином Вл. Соловьевым» («Русский вестник», 1890, № 10).
Ни Соловьев, ни Астафьев не отрицают абсолютной значимости христианства, и объект полемики, безусловно, сконцентрирован в области политических разногласий национализма и монархизма - с одной стороны, и космополитизма и либерализма - с другой. Главным в споре было отношение народности и человечества: противоречит ли одно другому и что является более важной общностью для человека?
Астафьев считал, что «русский народ всего лучше послужит и общечеловеческим задачам, оставаясь верен своему духу и характеру» («Спор с г-ном Вл. Соловьевым»).
Для Астафьева лишенный к себе всякой любви человек не может любить и никого из ближних просто потому, что это чувство ему самому не знакомо, - ведь не даром заповедь "возлюби ближнего" имеет критерий этой любви как самого себя, то есть изначально необходимо и к себе относиться с любовью. Христианство даже в отношении Создателя любовь к Нему сравнивает с любовью к самому себе, люби Бога больше, чем самого себя.
«Где больше смирения и самоотречения, - задается вопросом Астафьев, - в служении ли той задаче, которая обозначена для меня ясно и точно положительными фактами моего рождения, положения, пола и т. п., или в служении задаче мной самим, независимо от положительных требований жизни или наперекор им избранной и определенной?» («Спор с г-ном Вл. Соловьевым»). И выбирает первое. Таким образом, для Астафьева служение народности, к которой ты принадлежишь по рождению, и было исполнением христианской любви к ближним…
Работа Астафьева «Национальное самосознание и общечеловеческие идеалы» была вызвана (кроме статей В. С. Соловьева) еще и выступлением в печати К. Н. Леонтьева со статьей «Национальная политика как орудие всемирной революции». Астафьев и Леонтьев были во многих пунктах своего мировоззрения союзниками, а в личных отношениях их можно назвать близкими людьми и даже друзьями. Леонтьев отзывался об Астафьеве в своем стиле, но благожелательно: «У него самого действительно есть "мораль" в русском стиле; сам он удивительно добр, очень благороден, способен пренебречь обязанностью и с радостью исполнить какой-нибудь высший долг».
В своей полемике Астафьев не соглашался со слишком поверхностным утверждением Леонтьева в отношении одновременного развития идеи революции и идеи народности, которые он связывал в один единый и взаимозависимый поток исторического развития. Он не считал, что одновременность развития этих двух идей обязательно приводит к их внутренней связи. Не видя в параллелизме разных идей никакой связи, Астафьев не принял аргументации Леонтьева, считая, что революционность в новое время связана с развитием «парламентаризма, рационализма, индустриализма, буржуазии и т. п.», считая, что Леонтьев вообще отрицает принципиальное значение национального начала. И весь спор он видел в том, «в каком отношении стоит культура к национальности, иначе, возможна ли и желательна ли прочная культура вне национальности, не на национальной почве».
Свое принципиальное расхождение с Леонтьевым Астафьев сформулировал очень точно: «Он любит национальную особенность вообще, как любит всякую особенность, вносящую в жизнь разнообразие, характер, борьбу, силу, - любит ее как эстетик и моралист, видя в ней богатейший и красивейший материал для построения полной содержанием и характерной культуры. Но отсюда далеко до признания национальной самобытности за саму основу и руководящее, дающее самой культуре жизнь, форму и силу, начало этой культуры».
В конце жизни Астафьев, наконец, получил разрешение на издание своего журнала «Итоги» - давно предполагаемого им дела. Но так и не успел начать его выпускать… С вышедшей своей последней книгой «Вера и знание в единстве мировоззрения» (1893), явившейся плодом более чем 20-летних занятий философией и психологией, Петр Евгеньевич поехал в Санкт-Петербург, где вскоре скоропостижно скончался от разрыва кровеносных сосудов и кровоизлияния в мозг. Свидетели его кончины вспоминали, что смерть он принял как настоящий христианин и философ, желая оставить по себе лишь добрую и прочную память.
Соч.: Монизм и дуализм. Понятие и жизнь. Ярославль, 1873; Психический мир женщины, его особенности, превосходство и недостатки. М., 1881; Понятие психического ритма как научное основание психологии полов. М., 1882; Симптомы и причины современного настроения. Наше техническое богатство и наша духовная нищета. М., 1885; Страдание и наслаждение жизни. Вып. 1: Вопрос пессимизма и оптимизма. СПб., 1885; Чувство как нравственное начало. М., 1886; Старое недоразумение. По поводу вопроса о тенденциозности в искусстве. М., 1888; Состязание слов с понятиями. М., 1889; К вопросу о свободе воли. М., 1889; Национальность и общечеловеческие задачи. К русской народной психологии. М., 1890; Учение графа Л. Н. Толстого в его целом. Критич. очерк. М., 1890; Из итогов века. М., 1891; Общественное благо в роли верховного начала нравственной жизни. М., 1892; Урок эстетики. М., 1893; Вера и знание в единстве мировоззрения. М., 1893; Опыт о свободе воли. М., 1897; Философия нации и единство мировоззрения. М., 2000.
Примеры страниц
Приятного чтения!
Астафьевъ П.Е./Астафьев П.Е. - Изъ итоговъ вѢка/Из итогов века [1891, PDF/DjVu, RUS]
Ссылка была выложена Lassuel Rex в теме Принятие заявок на присуждение раздаче статуса Антикварной
Теги для поиска нужной информации: Литература документальная
|
