"...высоким слогом русского романса" Памяти Владимира Каширина [1994, Русский городской романс, VHSRip]

Общее
Формат : AVI
Формат/Информация : Audio Video Interleave
Размер файла : 553 МиБ
Продолжительность : 54 м.
Общий поток : 1428 Кбит/сек
Библиотека кодирования : VirtualDub build 13720/release
Видео
Идентификатор : 0
Формат : MPEG-4 Visual
Идентификатор кодека : DIV3
Идентификатор кодека/Подсказка : DivX 3 Low
Продолжительность : 54 м.
Битрейт : 1290 Кбит/сек
Ширина : 576 пикс.
Высота : 432 пикс.
Соотношение кадра : 4:3
Частота кадров : 25,000 кадр/сек
Разрешение : 8 бит
Бит/(Пиксели*Кадры) : 0.207
Размер потока : 500 МиБ (90%)
Аудио
Идентификатор : 1
Формат : MPEG Audio
Версия формата : Version 1
Профайл формата : Layer 3
Режим : Joint stereo
Format_Settings_ModeExtension : MS Stereo
Идентификатор кодека : 55
Идентификатор кодека/Подсказка : MP3
Продолжительность : 54 м.
Вид битрейта : Постоянный
Битрейт : 128 Кбит/сек
Канал(ы) : 2 канала(ов)
Частота : 48,0 КГц
Размер потока : 49,6 МиБ (9%)
Выравнивание : Разделение по промежуткам
Продолжительность промежутка : 40 мс. (1,00 видеокадр)
Время предзагрузки промежутка : 500 ms

Мы познакомились с Володей в конце 80-х, когда я работал на Ленинградском радио. Точнее, сначала я познакомился с его женой, Верочкой, которая
работала в фонотеке Дома радио. Она, как и Володя, была актрисой по образованию, играла в провинции, на спектакли с её участием приезжали критики из
Москвы, Её называли провинциальной Алисой Фрейндлих. Но в Питере, куда они решили перебраться, работы по специальности для Веры Локтионовой не
нашлось, и она пошла работать фонотекарем. Человек тонкий, искренний, эмоциональный, Верочка сразу мне понравилась. Иногда ей удавалось записывать
чтецкие программы, и это было замечательно: её грудной, проникновенный голос завораживал. А Верочка с интересом относилась к тому, что вытворял на
радио я.
Стал захаживать к ним домой, познакомился с сыном, Тёмкой. Несмотря на разницу в возрасте, у нас нашлись общие интересы. А Володя тогда доигрывал в
театре и должен был со дня на день приехать в Питер. Но всё не ехал. Из телефонных разговоров узнал о моём существовании. Человек ревнивый, он решил,
что у жены роман со мной. Да и Тёмка говорил обо мне. Возникли подозрения. В конце концов, Володя приехал в Питер, и я пришёл на "смотрины". Семья
жила в огромной, запущенной коммуналке на углу улиц Некрасова и Маяковского. До революции эту квартиру занимал известный библиофил Бурцев. Каширины
селились в двух комнатах, бывшей спальне и кабинете Бурцева. В одной из них был действующий камин, возле которого любила вечерами сидеть Верочка.
Так вот, о смотринах. Верочка, как положено, накрыла стол, выпили за знакомство. Володя поначалу был скован, ёрничал. Я, понимая, где собака зарыта,
иронизировал. Верочка, человчек тонкий и деликатный, принесла гитару и попросила мужа спеть.
Ещё до приезда Володи Верочка рассказала мне, что он по радио услышал Валерия Агафонова, был потрясен, решил оставить драматические подмостки и
заняться романсами.
Володя спел два или три романса. Весь вид его говорил о том, что он доволен, но хочет услышать моё мнение. Я его высказал. Не всё было лицеприятным,
мы заспорили. И тут лёд растаял, потому что начался вполне предметный, профессиональный разговор о природе русского городского романса, об
исполнителях, о нюансах исполнения.
У Володи был небольшой, но приятного тембра баритон. Я посоветовал ему брать в репертуар романсы, в которых есть драматургия. Эту драматургию мы и
искали совместно.
Иногда, впрочем, Володя брал романсы, что называется, исключительно для голоса, те, где надо было показать вокальную технику. Это были явно не его
вещи, и я всеми возможными способами отговаривал его от исполнения таких вещиц. Так было с романсом "Снился мне сад". Красивый романс, но драматургии
в нём - ноль, вещь явно для обладателя сильного, оперного голоса. Но Володя упорно работал над этим романсом. Как ни приду к нему в гости, берёт в
руки гитару: "Смотри, какую я тут "гармошку" придумал!" В конце концов, как-то в один из вечеров я принёс с собой бутылочку, которой мы славно
распорядились, Володя опять потянулся к гитаре, снова стал показывать, какие новые "бантики" он нашёл для этого "Сада". Когда показ был завершён, я
невинно поинтересовался:"Володя, а почему ты поёшь такие педельные романсы?" Володя, жгучий брюнет, красавец мужчина, натурал, изумился: "Ты что,
рехнулся?" - "Ну, как же, Володя! "Снился мне зад в подвенечном уборе"... Я думал, что он разобьёт о мою голову свою дорогую, ручной работы, гитару.
Потом рассмеялся. Через какое-то время встречаемся, Володя мне говорит: "Ты, подлец, испортил мне романс. Играю вступление, а как представлю себе эту
картину, начинаю хохотать, петь невозможно!" И такое бывало.
Время было жуткое, мы переживали эпоху перемен. Тонкий культурный слой стал стремительно сокращаться, становясь похожим на шагреневую кожу. Даже Питер
не избежал этой участи. Я тогда уже работал на телевидении, и мне захотелось снять фильм о тех немногих оазисах, которые ещё оставались. К таким
оазисам относилась и семья Кашириных.
С разрешения хозяев я пригласил к ним в гости съёмочную группу. Все были в восторге от Володи, и фильм стал потихоньку складываться.
Я задумал фильм-монолог, где главный герой, бродя по стремительно дичающему городу, размышляет о русском романсе, о жизни. Фильм был хорошо принят
худсоветом студии. Как раз в то время в Петербурге открылась всероссийская телевизионная ярмарка, и студия "выкинула" его на рынок. Однако владелец
прав на фильм, хозяин студии, заломил за него несусветную цену. Можно было получить эти деньги частями, продав его нескольким региональным студиям, но
"барин" упёрся, он хотел получить всё и сразу. В итоге фильм никто так и не купил.
Я думаю, судьба Володи могла бы сложиться иначе, если бы этот фильм нашёл своего зрителя.
А потом заболела Верочка. Неизлечимо. Я навещал её, делал вид, что всё в порядке, приносил её любимое пиво, она благодарила, садилась к зажжённому
камину и смотрела, как угасает огонь. Она угасла быстро, через несколько месяцев. Верочка оставила по себе добрую память. Её стараниями были спасены
поистине бесценные записи Дома радио. Без Верочки эти записи просто погибли бы.
Володя тяжело пережил смерть жены. Однажды он сказал мне: "Знаешь, мне стало не для кого петь". Он действительно тогда практически перестал
концертировать. Жить было не на что. Спасло участие Долорес Закржевской, хозяйки театра "Музыкальный Петербург". Эта экстравагантная, умная дама
купила дом в деревне, завела подсобное хозяйство и подкармливала артистов.
А наши совместные посиделки с разговорами о романсах постепенно сошли на нет. У меня родилась дочка, и надо было менять богемный образ жизни. Володя
нашёл себе других конфидентов. От общих знакомых я узнавал новости о нём, не очень радостные: поёт в каких-то маленьких кабаках, ни с кем из
музыкантов не хочет видеться.
Он умер в полной нищете и забвении. Похоронили его на казённый счёт. Оказывается, есть такая услуга: когда у родных нет денег на похороны, заботу о
покойном берёт на себя государство.
Остались записи, сделанные 20 лет назад. Они чудом сохранились у меня. Некоторые из них вы можете послушать - я их выложил "В контакте". А вот фильм
про Володю, который я с плёнки оцифровал на диск, пропал. Пропал, когда я узнал о смерти Володи. Мистика какая-то - как будто он унёс этот фильм с
собой. Как память о тех днях, когда мы были молоды, полны сил, замыслов и надежд, когда были счастливы... И лишь тогда, когда я опубликовал эти
воспоминания, фильм нашёлся. На той полке, где я его искал много раз. Так что мистика - продолжается...

ВОПРОС: Алексей, как складывался съёмочный процесс?
ОТВЕТ: Не думайте, что только актрисы и актёры думают о славе. Операторы не меньше тех, кто работает в кадре, мечтают о том, чтобы стать знаменитыми.
Попробуйте-ка выбрать, кого из двух операторов, закончивших ВГИК, взять на очередную съёмку, когда оба подходят и на ухо шепчут: "Завтра снимаю я! Ты
понял?!" Снимали с упоением. Для одного из кусков закадрового текста мне нужны были несколько так называемых "открыточных" планов Питера. Секунд на
40, не больше. Лёвушка Рожин, любимый мой оператор, снял в режиме, т.е. на закате 10 минут, одну маленькую кассету. Он подарил мне финал! Вместо 40
секунд я смонтировал целый романс - "Изумруд". Это были потрясающей красоты кадры! И когда фильм был закончен, на всех концертах Володя, объявляя этот
романс, говорил, что посвящает его Петербургу.
И ещё один потрясающий оператор снимал эту картину - Игорь Попов. Уже много лет он работает на канале "Культура", так что, думаю, в представлениях не
нуждается.
А вот Юрий Кондаков, директор картины, наверное, мало известен широкой публике. Хотя должен сказать, что в мире документального кино он пользовался
непререкаемым уважением и авторитетом. Без него этот фильм просто не состоялся бы.
ВОПРОС: Алексей, в своём рассказе о фильме Вы упомянули имя директора картины. Обычно о директорах редко вспоминают. Рассказывают о творческой части
съёмочной группы. Неужели директор так серьёзно может повлиять на результат?
ОТВЕТ: Более чем серьёзно! Я совершенно убеждён в том, что ни один из тех проектов, которые были сделаны вместе с ним, никогда не были бы осуществлены
без его титанического труда. Труда совершенно незаметного для посторонних. Только съёмочная группа в состоянии оценить то, что было сделано директором
картины.
ВОПРОС: Вы до сих пор с ним сотрудничаете?
ОТВЕТ: Увы, он уже ушёл из жизни... Он был одним из самых дорогих мне людей. Увы, Юра так и не смог победить обрушившиеся на него болезни.
Ах, Юра, Юрочка, Сергеич! Кажется, это было совсем недавно: наша встреча. Тогда, в начале 90-х, всё стремительно менялось. Один бывший оператор
Ленинградского телевидения стал президентом частной телевизионной компании, куда пригласил меня редактором. Там мы и познакомились с Юрой. Худощавый,
с какой-то невероятно обаятельной улыбкой, он сразу мне понравился. Скоро я узнал, что отец Юры руководил кинопрокатом в Архангельске, и всё детство
мальчик, естественно, провёл в кино. Мечтал стать кинооператором, но из-за стеснительности и застенчивости побоялся поступать во ВГИК. Вместо этого
поступил на геологический факультет Ленинградского университета и полжизни провёл, как говорят геологи, "в поле". Там однажды помог какой-то заезжей
телевизионной группе, потом - ещё раз. Мечта быть поближе к кино не оставляла. Так Юра оказался на телевидении. Фирма арендовала помещения на
Леннаучфильме, и Юра все вечера проводил в просмотровом зале, смотрел, что сняли операторы для очередной программы или фильма. Я удивлялся: что ты тут
торчишь, у тебя молодая жена дома? Сергеич мне говорит: "Лёшка, посмотри, как снято! И из-за дурости корреспондентки 90 процентов материала ушло в
корзину. Может быть, сделаем из этого что-нибудь?" Мы сели смотреть. Я ахнул: это действительно были потрясающей красоты кадры. Быстренько написал
сценарий, и мы смонтировали, как сейчас сказали бы, "пилотный" фильм. Юра хотел предложить его западным телекомпаниям - тогда была мода на Россию, и
проект можно было осуществить. Но тут наконец-то осуществилась давняя мечта: Сергеича пригласили на студию документальных фильмов.
ВОПРОС: Но в чём же Вы видите его феноменальность?
ОТВЕТ: Больше такого директора я не встречу. Чтобы директор картины таскал штатив за оператором, гору коробок с плёнками вместо ассистента, помогал
ставить свет - такое с другим директором картины представить невозможно! А Юра говорил: "Ребята! Вы только творите! Остальное я сделаю." И он
действительно делал всё для того, чтобы съёмочная группа творила легко и раскованно. Сколько раз было: сидишь на монтаже, уже одуревший от материала,
думаешь: "хорошо бы кофе" - тут же у локтя на пульте появляется кофе. Юра как будто слышал наши мысли. Вечно он ходил с огромной сумкой, в которой
было всё, необходимое для съёмки и монтажа. И вдобавок - еда для всей группы. И заветная серебряная стопочка, которая появлялась на свет Божий после
того, как была закончена работа. Появилась она и после того, как был снят фильм о Владимире Каширине.
ВОПРОС: Насколько я понимаю, в 1994 году ещё не было цифрового монтажа. А "картинка", даже несмотря на несовершенство оцифровки с VHS, поражает...
ОТВЕТ: Да, тогда цифровой монтаж был ещё в зачаточном состоянии. практически весь фильм был смонтирован в "аналоге". Монтажёр Александр Гондик,
который известен широкой публике по первым сериям теперь уже легендарного сериала "Менты", сделал львиную долю работы. Никогда не забуду, как он
показывал один из фрагментов фильма своему коллеге. Они сидели, глядя в монитор, и один професионал высшего класса спрашивал другого: "Слушай, а как
ты это сделал?" А Саша растерянно отвечал: "Не знаю..." Я надеюсь, что сохранилась версия в формате Betacam, и у вас появится возможность увидеть
полноценную версию офицровки.