Митрополит Тихон (Шевкунов) - Гибель империи. Российский урок [Александр Клюквин, 2024, 128 kbps, MP3]

01. Вступление
02. Часть 1. Империя накануне революции
03. «Земля – крестьянам!»
04. «Фабрики – рабочим!»
05. Экономика Российской Империи
06. «Сбережение народа»
07. Образование
08. Наука и промышленность
09. Транспорт
10. Перспективы
11. Кто делает революцию? – Революционеры. А где же революционеры? – Они в Швейцарии
12. «Передовое общество»
13. Часть 2. Россия перед Первой мировой
14. Как джентльмены развязывают мировые бойни
15. Император во главе армии
16. Небольшое лирическое отступление
17. «Три источника и три составные части» поражения России: враги, союзники, передовое российское общество
18. Союзники
19. Еще одно небольшое лирическое отступление
20. «Все цвело, так что же тогда гнило?»
21. Творцы революции
22. Часть 3. Обезглавленная столица
23. Хлеб
24. «В стране произвола и кнута»
25. 22–25 Февраля. Хроника переворота
26. 26 Февраля. «Мы вступили в революцию!»
27. 27 Февраля. Первый «маленький человек»
28. 28 февраля. Царский поезд
29. 1 Марта. Второй «маленький человек» и Псковская западня
30. 2 Марта. Отречение
31. 3 Марта. Отказ от власти командира «Дикой дивизии»
32. Восторги революции
33. Церковная жизнь. Исполнение пророчеств
34. «Великие» свершения новой власти
35. Запоздалое раскаяние
36. Не ждали…
37. И снова – лирическое отступление
38. Окаянные дни
39. «Россию погубила сплетня»
40. Первопричина
41. Диагноз
42. Духовный закон свободы
43. Благодарность автора

---

Часто можно услышать: Николаю II не надо было отрекаться, в те часы ему следовало именно действовать! И действовать решительно!
Говорить так – значит не представлять реальную обстановку.
Император прибыл во Псков к своему непосредственному подчиненному – главнокомандующему Северным фронтом – с задачей именно действовать, опираясь на армию. Но оказался в руках изменника. Вскоре все чины высшего руководства армии изменили присяге. И это – в разгар войны, накануне подготовленного решающего наступления. Что должен был делать Верховный главнокомандующий? Конечно же отдать приказ об аресте всех генералов-предателей. Но кому? Рузскому, стоявшему в первых рядах изменников, державшему Императора фактически под арестом и даже не скрывавшему этого? Алексееву, главнокомандующим фронтами, требующим его отречения?
Но главное даже не это. Ведь, если Николай II имел бы даже возможность призвать верные войска на свою защиту, он тем самым начал бы – гражданскую войну! Стратегия сохранения власти любой ценой была неприемлема для российского Императора. Да и в ситуации войны, продолжающейся третий год, когда все силы народа и страны были мобилизованы на победу, когда враг все еще стоял на русской земле, Николай II просто не мог отдать приказ арестовать главнокомандующих всеми (!!!) фронтами, тем самым обезглавив русскую армию. Не мог оголить фронт перед немцами и лишить смысла подвиги и жертвы миллионов русских воинов.
Все вокруг: и взлелеянная им армия, и Дума, и родственники-аристократы, и конечно же вездесущее «прогрессивное общество» со всей своей прессой – уверяли Императора, что лишь он один мешает единению народа и власти. Лишь он один стоит на пути к победе и процветанию России!
В 1927 году в СССР увидела свет книга «Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев». Вступительную статью к ней было поручено написать одному из самых знаменитых тогда в СССР журналистов Михаилу Кольцову (Моисей Фридлянд). Глумливо и усердно поливая грязью образ Царя, он тем неожиданнее, говоря о выдержке и твердости Императора, вдруг изрекает слова очевидно поразившей его правды: «Где же тряпка? Где сосулька? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека – самого Николая… Он отрекся после решительной и стойкой борьбы в полном одиночестве… Спасал, отстаивал Царя один Царь. Не он погубил, его погубили».
Американский экономист Энтони Саттон констатировал: «Никакой глава государства не смог бы противостоять смуте такого масштаба. Поэтому не имеет смысла все сводить к мнимому безволию и отсутствию политических способностей у государя Николая II».
Тогда, 2 марта 1917 года, еще не было известно, что авантюристы, свергнувшие Императора, не дадут Михаилу принять российский престол. Что власть на долгие месяцы захватит никем не избиравшееся, ни перед кем не ответственное, постоянно меняющее свой состав Временное правительство. Что в октябре произойдет новая, еще более радикальная революция. Что победоносная война будет с позором проиграна. А Россия окажется ввергнута в кровавый водоворот небывалой в ее истории смуты. Что английские родственники отрекутся от Царской семьи, откажут ей в убежище. Что самого Государя, его жену, детей, самых близких и верных друзей – ждут страшные месяцы унижений и мученическая смерть в подвале безвестного ранее уральского дома. А затем в нескольких поколениях в столь любимой Царской семьей России у сотен миллионов людей память о них будет исполнена невообразимой клеветой.
Лишь Господь Бог увенчает их венцами Священномучеников и прославит в Своей Святой Церкви в лике Страстотерпцев – за безупречную Христианскую жизнь в последние шестнадцать месяцев восхождения этой семьи на страшную екатеринбургскую Голгофу.
А вот свидетельство генерала Константина Ивановича Глобачева: «Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью в февральские дни по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Городовых, прятавшихся по подвалам и чердакам, буквально раздирали на части: некоторых распинали у стен; некоторых разрывали на две части, привязав за ноги к двум автомобилям, некоторых шашками. Были случаи, что арестованных чинов полиции и жандармов не доводили до мест заключения, а расстреливали на набережной Невы, а затем сваливали трупы в проруби. Кто из чинов полиции не успел переодеться в штатское платье и скрыться, тех беспощадно убивали. Одного, например, пристава привязали веревками к кушетке и вместе с нею живым сожгли».
Никто из высших церковных иерархов не поддержал Государя. А сразу после опубликования в газетах Манифеста об отречении царский трон был вынесен из зала заседаний Синода.
Правды ради надо сказать и нечто большее. В своих мемуарах князь Жевахов отмечал, что его призыв к поддержке монархии нашел отклик у… российских католиков. Католические иерархи и без учения о Симфонии верно догадались о том, что происходит, и обнародовали обращение к своей пастве с обещанием отлучить от причастия всех, кто присоединится к митингующим. И, как пишет Жевахов, «ни один католик, как было удостоверено впоследствии, не принимал участия в процессиях с красными флагами». В данном случае Синод не возвысился даже до уровня католических прелатов, показавших, в отличие от православных архиереев, хотя бы самую элементарную верность присяге, данной ими перед крестом и Евангелием.
Многие задаются вопросом: как вообще такое могло произойти в православной стране – разрушение государства, террор, жесточайшие гонения на Церковь, повальная измена присяге, убийство Царской семьи?
А ведь наши русские святые предсказывали эти события в далекие от 1917 года времена.
Преподобный Серафим Саровский (1754–1833) предупреждал: «Злодеи поднимут высоко свою голову. Будет это непременно: Господь, видя нераскаянную злобу сердец их, попустит их начинаниям на малое время, но болезнь их обратится на главу их, и на верх их снидет неправда пагубных замыслов их. Земля Русская обагрится реками кровей, и много дворян побиено будет за великого Государя и целость самодержавия его; но не до конца прогневается Господь и не попустит разрушиться до конца земле Русской, потому что в ней одной преимущественно сохраняется еще Православие и остатки благочестия христианского. До рождения антихриста произойдут великая продолжительная война и страшная революция в России, превышающие всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее: бунты разинский, пугачевский, Французская революция – ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдет гибель множества верных отечеству людей, разграбление церковного имущества и монастырей, осквернение церквей Господних, уничтожение и разграбление богатства добрых людей, реки крови русской прольются…»
Замечательный русский подвижник святитель Игнатий Брянчанинов (1807–1867) размышлял: «Судя по духу времени и по брожению умов, до?лжно полагать, что здание Церкви, которое колеблется уже давно, поколеблется страшно и быстро. Некому остановить и противостать. Предпринимаемые меры поддержки заимствуются из стихии мира, враждебного Церкви, и скорее ускорят ее падение, нежели остановят. Опять скажу: буди воля Божия! Что посеют, то и пожнут! Что посеяли, то и жнут!».
Его современник святитель Феофан Затворник (1815–1894), образованнейший человек своего времени, предостерегал: «Нас увлекает просвещенная Европа… Вдохнув в себя этот адский угар, мы кружимся как помешанные, сами себя не помня. Но припомним двенадцатый год: зачем это приходили к нам французы? Бог послал их истребить то зло, которое мы у них же переняли. Покаялась тогда Россия, и Бог помиловал ее. А теперь, кажется, начал уже забываться тот урок. Если опомнимся, конечно, ничего не будет, а если не опомнимся, кто весть, может быть, опять пошлет на нас Господь таких же учителей наших, чтоб привели нас в чувство и поставили на путь исправления. Таков закон правды Божией».
Святой Иоанн Кронштадтский в 1907 году предупреждал: «Царство русское колеблется, шатается, близко к падению».
Мученик протоиерей Иоанн Восторгов, ставший в 1918 году одной из первых жертв революционного террора, за десять лет до своей мученической кончины предупреждал: «Государство, отступившее от Церкви, погибнет, как погибла Византия; народ, отошедший от чистоты православия, будет отдан в рабство другим народам, как это и случилось с тем же Византийским царством. Так погибнет и наша Россия. До неба вознесенная за свое православие и верность Церкви, то есть Христу, она до ада низринется. Избави нас, Господи, от этого ужаса!».
Но святые говорили и о надежде. Прозорливый старец-монах Аристоклий (1838–1918) возвещал: «А Россия будет спасена. Много страдания, много мучения предстоит. Надо много и много перестрадать и глубоко каяться всем. Только покаяние через страдание спасет Россию. Вся Россия сделается тюрьмой; и надо много умолять Господа о прощении, каяться в грехах и бояться творить и малейшие грехи, а стараться творить добро, хотя бы самое малое. Ведь и крыло мухи имеет вес, а у Бога весы точные. И когда малейшее на чаше добра перевесит, тогда и явит Бог милость Свою над Россией».
К 1914 году все основные гражданские свободы в Российской империи были реализованы. Но «прогрессивное общество» продолжало стонать: «Деспотия! Тюрьма народов!» Складывалась ситуация, когда враждебность к власти как принцип доходила до абсурда. «Личные качества человека не ставились ни во что, если он устно или печатно не выражал своей враждебности существующему строю. Об ученом или же писателе, артисте или музыканте, художнике или инженере судили не по их даровитости, а по степени их радикальных убеждений», – вспоминал в эмиграции Великий князь Александр Михайлович
Замечательный мыслитель русской эмиграции Иван Лукьянович Солоневич неожиданно и глубоко подвел итог: «Россию погубила сплетня»
Ложь и клевета оказались беспроигрышным оружием в борьбе против нашей страны. И чем чудовищней была сплетня, тем легче она становилась частью коллективного сознания.
Вот лишь одно показательное свидетельство современника: «Крестьяне охотно верят слухам о вывозе кожи, хлеба, сахара и пр. немцам, о продаже половины России графом Фредериксом тем же немцам и т. п.»
Сплетнями была перенасыщена светская, общественная, народная и даже церковная жизнь. В первую очередь клевета касалась тех, кто окружал Императора. Их называли попросту: «темными силами». Этим наименованием были заклеймены Императрица Александра Федоровна, ее дочери, близкие, царские министры, Распутин, епископат и все несогласные с позицией «прогрессивного общества» – военные, чиновники, интеллигенты, любые люди, «имеющие наглость» оставаться лояльными Императору. Безусловно, вершиной «темных сил» называли самого Николая II.
Напомню еще об одной сплетне, ставшей во многом роковой. 1 ноября 1916 года лидер «Прогрессивного блока» Павел Николаевич Милюков, только что вернувшийся из поездки в Англию, с трибуны Государственной думы произнес речь, потрясшую Россию: он открыто обвинил Императрицу и правительство в работе на врага – Германию! Каждый свой довод Милюков сопровождал пафосным восклицанием-вопросом: «Что это: глупость или измена?» Ответ: «Измена!» был очевиден.
Эту чудовищную коллективную клевету, раздутую до общероссийского политического скандала, назовут «штурмовым сигналом революции». Ее подхватят в думских коридорах и в военных штабах, в среде чиновничества и интеллигенции. Наконец, эта сплетня дойдет и до народа, до простых солдат, крестьян и рабочих.
Позже выяснится, что иностранные газеты, которые демонстрировал и на которые ссылался с думской трибуны Милюков, были эксклюзивно для Милюкова подготовлены немецкой разведкой.
Император Николай II, конечно же, понимал, что в политике всегда присутствуют ложь, лицемерие, корыстные интересы. Он знал цену и аристократии, и буржуазии, и своим союзникам. Но чего он не мог представить, так это уровня тотальной лжи и клеветы, которая будет обрушена на него. Как человек искренних религиозных и этических принципов, он поражался злобному, убийственному по отношению к Родине поведению просвещенного общества. Кроме того, идеализируя народ, он был уверен, что клевета, извергаемая прессой, настолько нелепа и чудовищна, что разумные люди этому просто не поверят. Опровергать же сплетни он считал ниже своего достоинства. Но Император ошибался. Самая грязная ложь и самая нелепая клевета принимались охотно, причем во всех слоях общества – от крестьян, рабочих и солдат до членов царствующей династии.
«Прогрессивное общество» было беспощадно, подливая масло в огонь будущего пожара. Публично и бесцеремонно они провозглашали: «Лучше проиграть войну, чем Романовы!»
Лидер большевиков В. И. Ленин: «Социал-демократия должна признать и принять в свою тактику массовый террор»
«Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка». Еще одно исполнившееся пророчество, на этот раз Александра Сергеевича Пушкина
Гегель как-то посетовал: «Опыт и история учат тому, что народы и правительства никогда ничему не учились из истории и не действовали исходя из уроков, которые можно было бы из нее извлечь». Наш историк Василий Осипович Ключевский высказался еще жестче и точнее: «История – не учительница, а надзирательница… она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков»