Лев Толстой (Сергей Герасимов) [1984, Драма, Исторический, Биографический, DVDRip]

...По Гартману, например, выходит, что неимоверно глупая бессознательная воля создала и развила всё до разумного и самосознательного человека... Это, по-моему, никуда не годная сторона пессимизма... И этой глупости придерживается, по всем признакам, и Толстой. Мне теперь привезла на днях одна молодая помещица его Евангелие (рукописное, конечно). Она давно его приобрела, но боится без моей помощи с ним знакомиться... Я начал было его, но скоро соскучился, увидавши с первых страниц, что это весьма известная и не новая проповедь всечеловеческой "любви", как "искусства для искусства", без всякой надежды на помощь и награду свыше, ибо особого Бога (как он говорит) нет; однако положил себе уроком дочесть до конца понемногу этот преступный и пошлый бред зазнавшегося и избалованного человека, который, видимо, верит в какую-то святость собственных наклонностей и мыслей и повинуется им слепо, меняя даже беспрестанно характер своей проповеди, а бараны всюду бегут за ним с восторженным блеянием... Вот ужас же, в России теперь есть другой человек в 20 раз гениальнее его как писатель... Это Владимир Соловьёв. Что же не ломятся за его книгами люди толпами в магазины ни у нас, ни в Европе? Не по плечу, видно! А безбожная болтовня Толстого по плечу всякому... Я и с Соловьёвым далеко не вполне согласен, особенно в последние три года, но нельзя их даже сравнивать на почве мысли! Многие у нас и Сольвьёва чтут, имя его знают очень многие, но как-то издали, больше верят в его талант и познания, чем знают и ценят их с полнейшей сознательностью; а за старым преступником бегут как овцы! Он - преступник по тому одному, что, приставая ко всем с "любовью" (которой у него самого очень мало - знаю это по многим рассказам и по личному опыту по поводу одного благотворительного дела), сам поступает весьма жестоко, разрушая старую и весьма утешительную веру в сердцах людей шатких, молодых, и неразвитых и т.д. Он бы ходил и по всем деревням, убивая веру мужиков, если бы не знал, что ему не даст полиция этого сделать! А где может - делает. Был ведь он у меня прошедшим Великим постом. Просидел часа два и проспорил; был очень любезен, обнимал, целовал, звал: "голубчик Константин Николаевич!" Конечно, говорил мне всё то же, но мы, Вы сами знаете, "сами с усами". (Что, впрочем и он про меня говорит общим знакомым.) Я спорил даже только "du bout des levres". На что? Человек доволен своими взглядами, такого, да ещё и старого, сразу не собьёшь. Но под конец свидания и беседы я сказал ему:
- Жаль, Лев Николаевич, что у меня нет достаточно гражданского мужества написать в Петербург, чтобы за Вами следили повнимательнее и при первом поводе сослали бы в Тобольск или дальше под строжайший надзор; сам я прямого влияния не имею, но у меня есть связи, и мне в Петербурге верят сильные мира сего.
А он в ответ, простирая ко мне руки:
- Голубчик, напишите, сделайте милость... Я давно этого желаю и никак не добьюсь!
Я Филиппову описал в точности этот разговор без особых заключений, но, конечно, если бы знал, что меня послушают, то я и не тайно только, но и всенародно это готов сказать в газетах. Но думаю, что наше высшее правительство, которое, кажется, теперь робостью особою не грешит, обдуманно не налагает на него рук: опасается усилить ещё более его вредную популярность...
Константин Леонтьев
Из письма К.А.Губастову
10 декабря 1880г. Оптина Пустынь
(К.Леонтьев наш современник)