Дебаты IQ2 «Католическая церковь – сила добра?» / Is the Catholic Church a force for good in the world? (Стивен Фрай / Stephen Fry) [2009, Дебаты, TVRip] VO (Mona Lisa)

«… Опираясь на Священное Писание, представляющее гомосексуальные действия как тяжкую форму разврата, Предание неизменно объявляет «гомосексуальные акты безусловно беззаконными». Они противоречат естественному закону. Они лишают половой акт его функции дарования жизни. Они не вытекают из подлинной эмоциональной и сексуальной взаимодополняемости. Ни в коем случае они не могут быть одобрены. Немалое число мужчин и женщин представляют глубоко укорененную тенденцию к гомосексуализму. Эта наклонность, объективно нарушающая порядок, для большинства из них является трудным испытанием. К ним нужно относиться с уважением, состраданием и тактичностью. Надо избегать по отношению к ним всякого проявления несправедливой дискриминации. Эти люди призваны исполнить волю Божию в своей жизни и, если они христиане, соединить с Крестной Жертвой Спасителя те трудности, с которыми они сталкиваются вследствие своего состояния. Люди, склонные к гомосексуализму, призваны к целомудрию. Благодаря добродетелям самообладания, воспитываю внутреннюю свободу, иногда с помощью бескорыстной дружбы, молитвы и благодати таинств, эти люди могут и должны постепенно и решительно приближаться к христианскому совершенству…»

Парадоксально, но факт: самый приемлемый и, пожалуй, самый простой для православных догмат Католической Церкви, стал самым неприемлемым и самым сложным для их понимания. Это догмат о папской вероучительной безошибочности, или, как его еще называют, догмат о непогрешимости Папы. Этот парадокс имеет место, прежде всего, в силу незнания текста и непонимания смысла догмата, принятого Католической Церковью на Первом Ватиканском Соборе в 1870 году. Так давайте проанализируем его суть.
Прежде всего, поговорим о том, что этот догмат НЕ ПРОВОЗГЛАШАЕТ.
1. Он не провозглашает личной непогрешимости Римского первосвященника.
2. Он не провозглашает непогрешимости (или безошибочности) Папы во всех его высказываниях.
3. Он не провозглашает того, что временами на Папу находит озарение, и он начинает, как Дельфийский оракул, возвещать некие непреложные истины.
Так что же провозглашает этот догмат?
Вот его текст. Папа Римский, когда он говорит ex cathedra, то есть когда, исполняя свои обязанности учителя и пастыря всех христиан, определяет, в силу своей верховной апостольской власти, что некое учение по вопросам веры и нравственности должно быть принято Церковью, пользуется, с Божественной помощью, обещанной ему в лице блаженного Петра, той безошибочностью (infallibilitas), которой Божественный Искупитель благоволил наделить Свою Церковь, когда она определяет учение по вопросам веры и нравственности. Следовательно, эти определения папы Римского непреложны сами по себе ex sese, а не из-за согласия Церкви.
Таким образом, из догмата следует, что ряд заявлений Папы, которые Церковь называет определениями ex cathedra, являются БЕЗОШИБОЧНЫМИ и являются они таковыми сами по себе, не требуя дополнительного согласия всей Церкви. Значит ли это, что Папа может провозгласить некий догмат, с которым Церковь не согласна, и который не соответствует Преданию и Писанию? Нет, не значит. Папа ex cathedra может провозгласить только то, что выстрадано Церковью, обсуждено и принято, только то, что полностью соответствует Преданию и Писанию, не противоречит всему Учительству Церкви и не входит в противоречие ни с одним ранее принятым догматом. Папа своим определением лишь утверждает то, что уже присутствует в учении Церкви.
Какие же определения Папы являются экс-катедральными? Только те, которые Папа сам определяет в качестве таковых. Со времени принятия догмата было вынесено только одно такое определение - в 1951 году был провозглашен догмат о телесном вознесении Богородицы на небо.
Почему же заявление Папы не требует дополнительного согласия Церкви? Тому есть несколько причин.
1. Папа - глава земной Церкви, он несет прямую ответственность за Нее перед Христом, являясь высшей церковной инстанцией. То, что подписано Папой в качестве безошибочного определения, не может быть отменено никем.
2. Соборное обсуждение в Церкви очень важно, но оно должно происходить ДО, а не после вердикта Папы. Заявление Папы ex cathedra означает, что соборное обсуждение уже состоялось, причем оно не обязательно должно иметь место в рамках Собора, оно может иметь самый различный формат. Определение папы подводит черту под этим обсуждением, завершая его и вынося окончательную формулировку, обязательную для принятия всеми членами Церкви. До этого определения обсуждение возможно, после него - обсуждения прекращаются, и любое противоречие данному определению является ересью.
3.Ряд вопросов может обсуждаться на соборах. Но, во-первых, не по каждому вопросу следует созывать собор. Во-вторых, не всегда имеется возможность созвать собор, в то время, как необходимость высказать безошибочное суждение у Церкви может возникнуть в любой момент. Безошибочность вообще является постоянным атрибутом Церкви, и ее носителем является Папа как преемник Петра и викарий Христа в Церкви.
Не могу не привести цитату из выдающегося православного философа Льва Карсавина - "Папа, не как человек, а как преемник Петра и орган Св. Духа, обладает безусловною, абсолютною истиной во всей ее полноте. Как обладатель истины, он принадлежит к невидимой церкви и соединяет ее с видимой. Потенциально он утверждает истинное и отметает ложное, но он в каждый момент может сделать это и актуально: торжественно провозгласить истину и таким провозглашением категорически устранить всякое колебание" (Л. Карсавин. Католичество).
Безошибочность не является атрибутом только Папы. Догматическая безошибочность - это свойство всей Церкви, и она проявляется как безошибочность епископа, коллегии епископов и безошибочность Папы как главы этой коллегии. Безошибочность Папы как главы коллегии епископов, преемника Петра и викария Христа является венцом безошибочности Церкви.
Надо очень четко понимать, что безошибочность Папы, как было подчеркнуто на Первом Ватиканском соборе, не является "ни откровением, ни вдохновением". Это не свойство личности Папы, не эманация, исходящая от него вследствие мистического экстаза. Это, прежде всего - его прямая обязанность как верховного пастыря Вселенской Церкви. И обязанность эта заключается в постоянном контроле над Церковью, за деятельностью всех Ее институтов, в сверке Ее жизни с Преданием и Писанием.
В определенные моменты жизни Церковь нуждается в четком ответе на различные вызовы - вызовы со стороны спорных учений, возникающих как внутри Ее, так и вовне. И Папа, как главный пастырь, обязан привлечь весь аппарат экспертов для того, чтобы наиболее четко сформулировать ответ Церкви на эти вызовы. Если эта формулировка максимально точна и бесспорна, если рассматриваемый вопрос имеет абсолютную догматическую ценность, то Папа возводит ее в ранг догмата своим безошибочным определением. Если вопрос относится к моральному учению - то Папа выносит безошибочное определение в области морали.
С момента провозглашения догмата в 1870 г. Папа ex cathedra провозгласил лишь один догмат - о Телесном Вознесении Девы Марии.
И последний вопрос, который часто смущает наших отделенных братьев. Почему Церковь провозгласила этот догмат так поздно? Как же Она жила 19 веков без него?
На это можно ответить, что Церковь НЕ ЖИЛА без учения о папской вероучительной безошибочности, просто это учение не было окончательно сформулировано и догматизировано. На 4 сессии Первого Ватикана было провозглашено: "Апостольское первенство, которым папа Римский, как Преемник Петра, главы Апостолов, обладает во Вселенской Церкви, включает также верховную власть учительства (supremam magisterii potestatem). Святейший Престол всегда этого придерживался, неизменный обычай Церквей доказывает это, и Вселенские Соборы, особенно те, на которых Восток встречался с Западом в единстве веры и любви, это провозгласили.
Отцы IV Константинопольского Собора, следуя своим предшественникам, издали торжественное исповедание веры: "Первое условие спасения — хранить закон православной веры... Нельзя пренебречь словами Господа нашего Иисуса Христа, который говорит: "Ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою" (Мф. 16, 18). Это утверждение подтверждается фактами, потому что католическая религия всегда сохранялась без изъяна Святейшим Престолом. Желая ни в чем не отделяться ни от его веры, ни от его учения, мы надеемся заслужить пребывание в единстве в этом общении, которое проповедует Святейший Престол, на котором покоится, полностью и истинно, прочность христианской религии".
С одобрения II Лионского Собора греки исповедовали: "Святая Римская Церковь обладает также верховным и полным первенством и главенством (summum et plenum primatum et principatum) над собранием [всей] кафолической Церкви. Она искренне и смиренно признает, что получила это право со всей полнотой власти от самого Господа в лице блаженного Петра, главы Апостолов (apostolorum principe sive vertice), преемником которого является папа Римский. И поскольку она должна, превыше всего, защищать истину веры; вопросы, которые возникают относительно веры, должны быть решены ее судом".
Наконец, Флорентийский Собор определил: "Папа Римский является истинным наместником Христа, главой всей Церкви, отцом и учителем всех христиан; ему, в лице блаженного Петра, Господом нашим Иисусом Христом доверена полнота власти пасти, руководить и управлять всей Церковью".
Вот что пишет св. Максим Исповедник про Папу: " благословенный Папа Святейшей Кафолической Римской Церкви, то есть Апостольский Престол, который от Самого Воплощенного Сына Божия, и также от всех святых соборов, в соответствии со святыми канонами и определениями, получил вселенское (universal) и высшее владычество, власть, и силу вязать и разрешать над всеми Церквами Божиими по всему миру" (Maximus, Letter to Peter), in Mansi x, 692).
Итак, учение о папской вероучительной безошибочности всегда присутствовало во Вселенской Церкви, хотя и было окончательно сформулировано во второй половине 19 века. Ведь нельзя сказать, что Церковь не знала, что во Христе две воли до провозглашения этого догмата в 8 веке, или что Христос не был сотворен - до осуждения арианства на Первом Вселенском соборе. Церковь приняла все эти догматы в ответ на возникшие лжеучения. Равным же образом Церковь ответила на либерализм и секуляризм 19 века, на попытки либералов уничтожить папство. Достаточно вспомнить в какой обстановке принимался догмат - гарибальдийцы ликвидировали папскую область в Италии, Церковь в Европе стала подвергаться притеснениям, секуляризация расцвела как никогда до этого. В те годы возникла реальная угроза существованию соборных механизмов Церкви, у многих католиков возникли серьезные опасения, что 20 Вселенский Собор окажется последним, или, по крайней мере, не будет никакой возможности в течение длительного времени созвать следующий собор.
В этих условиях Церковь и приняла догмат о вероучительной безошибочности Папы, окончательно сформулировав то, во что она верила все предыдущие века своего существования. Этот догмат часто остается непонятым многими отделенными братьями, хотя в его формулировке нет решительно ничего нового - ничего, во что Вселенская Церковь не верила бы задолго до его принятия.

Миф № 1. Крестовые походы — это завоевательные войны алчных христиан.
Широко распространено мнение, что Крестовые походы — это завоевательные войны, ведшиеся алчными и жестокими христианами на мирном Востоке ради расширения христианского мира. Полагают, что крестоносцы направлялись в эти походы, руководствуясь жаждой наживы и власти. Также их часто представляют религиозными фанатиками, стремящимися силой обращать мусульман в христианскую веру.
Кропотливая научная работа, проведенная учеными за последние десятилетия, не оставляет от этих представлений камня на камне. Прежде всего, сегодня ясно, что Крестовые походы не были захватническими войнами, а носили сугубо оборонительный характер. Профессор Томас Ф. Мэдден, известный историк-медиевист, пишет: «Христиане XI века вовсе не были фанатичными параноиками. Мусульманская угроза была реальностью. Хотя мусульмане могут быть и миролюбивы, ислам родился в огне войны и войною же развивался. Со времен Мухаммеда средством распространения мусульманства был меч. Исламская мысль делит мир на две сферы: Обитель ислама и Обитель войны. Христианству — равно как, собственно, и любой другой немусульманской религии — места на карте не отводится. Христиан и иудеев можно терпеть в исламском государстве под исламской властью. Но традиционный ислам учит, что христианские и иудейские государства надлежит разрушить, а земли их — завоевать»(1). На протяжении четырех столетий мусульмане вели завоевательные войны, раздвигая границы «обители ислама». К концу XI века, когда началось крестоносное движение, они подчинили себе Палестину, Сирию, Египет, Северную Африку, Испанию, Малую Азию (нынешнюю Турцию) — земли, которые к моменту их завоевания были населены христианами. Византия и весь христианский мир оказались перед реальной угрозой пасть под натиском мусульманских завоевателей.
В этой ситуации византийский император, для которого эта угроза была особенно близка и страшна, воззвал к помощи христиан Западной Европы, прося их прийти на помощь восточным христианам, уже страдающим под рукой завоевателей или близким к этой участи. «Так начались Крестовые походы. Они были не измышлением властолюбивых пап и не жадных рыцарей, а реакцией на более чем четыреста лет завоевательных войн, путем которых мусульмане к тому времени захватили уже две трети бывшего христианского мира. В некий миг оказалось, что христианство как вера и культура должно либо защищаться, либо пасть пред лицом ислама» (Мэдден)(2). На Клермонском Соборе 1095 года папа Урбан II призвал рыцарей христианского мира защитить своих собратьев и вернуть свободу святыням Иерусалима, захваченным завоевателями. Этот призыв был широко услышан — многие тысячи воинов приняли крестовые обеты и стали готовиться к войне с захватчиками. Последние исследования ученых показали, что участниками крестоносных войн едва ли руководила жажда наживы — обычно в поход собирались самые обеспеченные западные рыцари, рисковавшие при этом спокойствием своих семей (остававшихся без их защиты) и своим благосостоянием. Участие в Крестовом походе требовало больших дополнительных расходов. Решившийся на него рыцарь вполне мог остаться бедняком и обездолить своих родных. Сегодня ученые уверены, что мотивом большинства крестоносцев было религиозное желание, используя свое военное умение, совершить нечто благое ради искупления своих многочисленных грехов, которые эти люди остро осознавали(3). Свое странствие крестоносец осознавал как долг любви страдающим под гнетом завоевателей ближним-христианам и самому Богу: «если Христос отдал свою жизнь ради нашего спасения, мы также должны отдать свои жизни, чтобы вернуть свободу и достоинство Его святыням в Палестине; и как мы можем говорить, что любим ближних, если пленные христиане страдают от гнета и пыток, а мы ничего не делаем ради них». Так рассуждали проповедники Крестовых походов и их участники. Крестовый поход мыслился как дело любви, совершаемое ради искупления грехов. Речь не шла о «захвате новых земель» — напротив, речь шла о возвращении свободы порабощенным христианам Востока.
Несмотря на то что у участников Первого Крестового похода (1096-1099) не было единого руководства, единой стратегии, крестоносцы смогли преодолеть все трудности и в целом удачно завершить начатое. К 1098 году они вернули под власть христиан города Никею и Антиохию, а в 1099 году был взят Иерусалим и началось обустройство новых христианских государств в Святой земле. К сожалению, не обошлось и без эксцессов — некоторые люди под маской крестоносной идеи устраивали в Европе еврейские погромы — это, однако, осуждалось и запрещалось церковью (нередко епископы спасали евреев от погромщиков). «Спросите любого, кто знает Святое Писание, что предсказывается касательно евреев в Псалмах. "Не о гибели их молюсь я". Евреи для нас — живые слова Писания, ибо всегда напоминают нам о страданиях, которые перенес наш Господь...» — писал св. Бернард Клервосский.
Ошибочно полагать, что крестоносцы стремились силой обратить мусульман в свою веру. На территориях крестоносных государств Ближнего Востока мусульманам обычно позволяли сохранить свое имущество и всегда разрешали сохранить свободное исповедание своей религии. С XIII века делались попытки вести среди них христианскую миссию — но попытки эти были мирными и в целом не успешными.
Успех Первого Крестового похода не остановил мусульманскую экспансию. В 1144 году под ударами турок и курдов пало одно из крестоносных государств — Эдесское графство. На это событие Европа попыталась ответить II Крестовым походом, который потерпел полную неудачу — очень немногие крестоносцы смогли добраться до Иерусалима. В Европе видят усиливающуюся угрозу, исходящую от мира ислама, — и вместе с тем осознают груз собственных грехов христиан, лишающих их Божьей помощи.
Это сознание еще усиливается, когда, возглавляемые Саладином, мусульмане наносят в битве при Хаттине жестокое поражение крестоносному Иерусалимскому королевству и захватывают реликвию Святого Креста. Под натиском Саладина сдаются христианские города. В 1187 году Иерусалим пал и снова оказался в руках мусульманских завоевателей. Предпринятый в ответ Третий Крестовый поход имел лишь частичный успех. Иерусалим остался в руках мусульман, хотя по договору между Саладином и английским королем Ричардом Львиное Сердце безоружным христианским паломникам и был обеспечен свободный доступ к иерусалимским святыням.
Четвертый Крестовый поход отклонился от намеченной цели, запутавшись в интригах восточной политики(4). Все последующие крестоносные начинания оборачивались неудачами или крайне ограниченным успехом. Ислам наступал — в конце XV века султан Мехмед II едва не захватил всю Италию, а в XVI веке Сулейман Великолепный осадил Вену. Можно сказать, что Европа не пала тогда под ударами турок лишь по счастливому стечению обстоятельств. И только постепенно экономическое и промышленное развитие Европы смогло по-настоящему защитить Европу от турецкой экспансии. Если бы Первый Крестовый поход не достиг своей цели и «католическая военщина» не сдерживала на протяжении веков мусульманский натиск на запад, кто знает, не встретили ли бы жители Европы XX век подданными Блистательной Порты...
____________________________________________________________
1 - Thomas F. Madden. The Real History of the Crusades в Crisis. April 2002.
2 - Ibidem.
3 - См.: Дж. Райли-Смит (ред.). История крестовых походов, Москва, 1998.
4 - О нем будет рассказано отдельно в следующем мифе.

Миф № 2. IV Крестовый поход — против православных.
Согласно распространенному среди россиян мнению о IV Крестовом походе, в 1204 году, ослепленные жаждой наживы и папской пропагандой, крестоносцы, вместо того чтобы идти на Восток, напали на православный Константинополь, утопив его в крови. Считается, что это одно из ярких проявлений хищничества Католической Церкви в отношении православных.
Действительность гораздо сложнее. Как мы уже рассказывали в главе про Крестовые походы, в 1187 году Саладин захватил Иерусалим, вновь перешедший в руки мусульман. III Крестовый поход пытался взять реванш, но безуспешно. Папа Иннокентий III, взошедший на престол, в заботе о восточных христианах, в том числе и о католической диаспоре, подпавшей под власть ислама, призывает дворянство к организации нового Крестового похода. После долгих усилий удается собрать немалое крестоносное ополчение, после чего встает вопрос о том, как доставить его в Святую землю. В Европе на тот момент только венецианская торговая республика в состоянии справиться с этой задачей. Венецианцы занимались торговлей по всему Средиземноморью, и ее жителей более всего занимала прибыль, среди них ходила поговорка: «Прежде всего мы — венецианцы, и уже затем — христиане». В своем стремлении к барышам венецианцы занимаются даже продажей оружия врагам христиан — мусульманам. Папа возмущается, но его запреты игнорируются Венецией.
Тем не менее обратиться больше не к кому, и вожди собранного ополчения заключают с Венецией договор о перевозке крестоносцев на Восток для войны с неверными. Пользуясь своим «монопольным» положением, Венеция, во главе которой стоял дож Энрико Дандоло, заломила огромную цену, запретив крестоносцам покупать провизию иначе, чем при посредстве венецианцев. Между тем денег у крестоносцев не хватало. Поселив их на острове, венецианцы, как сообщает анонимный хронист того времени, «держали их как пленников, не позволяя им даже вернуться назад до уплаты долга». Среди крестоносцев начались болезни, многие умирали.
В качестве оплаты части долга венецианцы предложили крестоносцам отбить для них у венгерского короля город Задар, отложившийся от венецианской власти. Это предложение напрямую противоречило повелениям папы — в самом начале похода он под страхом отлучения запретил крестоносцам направлять оружие на любых христиан. Тем не менее, оказавшись в ловушке у Венеции, крестоносцы соглашаются на эту операцию (впрочем, часть протестует и покидает войско). Папа запрещает это делать еще раз, но безуспешно. Вопреки его настойчивым приказам, крестоносное воинство берет Задар, подвергая его безжалостному разграблению и разрушив городские стены.
Разграблены и церкви! Иннокентий III разгневан произошедшим — особенно тем, что войско не остановилось, даже когда жители города вывесили на стены распятия. Венецианцы и крестоносцы попадают под интердикт — отлучение от Церкви. Они не вправе причащаться и получать отпущение грехов. Вожди Крестового похода направляют к папе покаянное посольство. Скрепя сердце, папа снимает отлучение с крестоносцев — но не с венецианцев. Он требует, во искупление грехов, немедленно отправиться на восток сражаться с мусульманскими захватчиками, снова повторив свой запрет нападать на христианские города, и особый запрет — двигаться к Константинополю (об этом намерении папе становится уже известно).
Вожди похода, включая нескольких епископов, сознательно скрывают от основной массы воинов папские запреты, как и отлучение венецианцев.
Незадолго до этого в Византии произошел очередной государственный переворот (которые были часты в Константинополе этого периода). Алексей, брат императора Исаака II Ангела, свергает его, ослепляет и бросает в тюрьму, заняв его престол. Юный наследник престола, также Алексей, бежит на запад и обращается с просьбой помочь восстановить законную власть в Византии сперва к папе (который отклоняет просьбы), а затем к вождям Крестового похода, которые после горячих споров решают помочь ему за большое вознаграждение, нужное им для оплаты долга венецианцам. Таким образом, крестоносцев идти на Константинополь пригласил представитель законной власти Византийской империи для восстановления правопорядка.
Проигнорировав папский запрет, крестоносное войско направляется к Константинополю морем. Часть войска, возмущенная тем, что отъезд в земли неверных опять откладывается, покидает его по дороге. Узурпатор, узнав о приближении войска, пытается откупиться, но безуспешно. Согласно договоренности с царевичем Алексеем крестоносное войско идет на Константинополь и легко овладевает городом. Исаак II восстановлен на троне, его соправителем назначен царевич Алексей. Император Исаак подтверждает данные своим сыном обещания западным рыцарям о вознаграждении за помощь и упрашивает их остаться еще на год, помогая ему укрепить возвращенную власть. Между тем выполнить обещание о награде невозможно — империя неплатежеспособна. Чтобы выплатить хотя бы часть долга, императоры конфискуют даже церковное имущество. Тем не менее, обещание было дано, и крестоносцы ожидают его исполнения.
Надо заметить, что отношение западных христиан к византийцам к тому времени было далеко не безоблачным. Так, в 1182 г. в Константинополе греки учинили массовую резню западного населения (торговцев и т.п., проживавших в городе в отдельном квартале). Был убит папский легат, его останки были осквернены. Без пощады вырезались старики, женщины и дети. Ворвавшись в латинский госпиталь, погромщики убили всех находившихся там больных. 4000 выживших латинян были проданы в рабство мусульманам(1). А во время III Крестового похода, пообещав крестоносцам свободный проход через свои земли, византийский император вступил в тайный сговор с Саладином, намереваясь задержать и уничтожить западное войско.
Греки по приказу императора сбывают латинскому войску отравленную пищу по пути. По сообщениям хронистов того времени, константинопольский патриарх при этом в проповедях обещал прощение и отпущение всех грехов любому преступнику, если он убьет сотню крестоносцев(2). Ясно, что все это не могло породить у латинян особого доверия к греческим обещаниям.
Латиняне требуют исполнения обещаний. В конце концов Алексей отказывает им. Разгневанные вожди похода вступают в военные действия с греками, намереваясь силой взять обещанное. Между тем народ Константинополя недоволен Исааком и Алексеем, особенно тем, что они ограбили храмы. Назревает заговор. Во главе его встал еще один Алексей — Алексей Дука по прозвищу Мурзуфл. Он захватывает власть и провозглашает себя императором, предательски умертвив — задушив своего господина, царевича Алексея, а старого Исаака бросив в тюрьму, где он скоро умирает. Сразу же после убийства царевича Алексея он пытается обманом от его имени пригласить к себе во дворец вождей крестоносцев, чтобы убить и их, но его замысел не удается. Таким образом, у власти оказался узурпатор, предательски убивший законного правителя Константинополя и, разумеется, отказавшийся исполнить материальные обязательства покойного перед рыцарями.
Согласно представлениям того времени, узурпатора по справедливости необходимо было свергнуть. Именно этим, а также крайне тяжелым положением войска (оно не может даже отплыть от Константинополя, поскольку греки сразу же ударят в спину) пользуются вожди Крестового похода. В сговор с ними вступают находящиеся при войске епископы.
Вопреки прямым распоряжениям папы и скрывая их от массы рыцарей, они объявляют, что взятие города будет законным и, более того, станет формой исполнения крестоносного обета. Это было прямой ложью. В письме, посланном за восемь месяцев до этого, Иннокентий III еще раз запретил нападать на греков. Предвидя, что нападающие могут оправдываться тем, что греки не подчиняются власти папы, он писал: «Пусть никто из вас не уверяет себя опрометчиво, что он может захватывать или грабить земли греков на том основании, что они являют мало повиновения Апостольскому Престолу».
Обманув простых рыцарей, епископы пошли дальше — перед битвой допустив к причастию и тех венецианцев, кто был отлучен папой от Церкви. Таким образом, захват города не может рассматриваться как действие Католической Церкви — ведь это прямо нарушало волю ее главы, папы.
Вожди Крестового похода заключают между собой договор о дележе будущей добычи. Не имея на это никаких полномочий от Рима, они договариваются и о поставлении в городе латинского патриарха. Договор, вопреки всем нормам церковного права того времени (как это было и в Задаре), предусматривает и разграбление церквей, и дележ церковного имущества между завоевателями. Иными словами, вожди Крестового похода и присоединившиеся к походу представители высшего духовенства, согласившиеся с ними (надо заметить, что они не представляли папу, участвуя в походе по личной инициативе, в то время, как легат папы покинул войско еще тогда, когда указания Рима только начали нарушаться), сознательно нарушили предписания Католической Церкви и волю ее главы.
Город был взят, а точнее, сдался. Делегация горожан и константинопольского духовенства пришла к одному из главных руководителей похода — Бонифацию Монферратскому, желая провозгласить его императором. Несмотря на это, Константинополь был разграблен. Варварски грабили храмы. По сообщениям греческих хронистов, крестоносцы совершали убийства и насиловали женщин, а также совершали кощунственные действия в греческих церквях (российский исследователь А.В. Бармин указывает на то, что эти сведения могут не быть полностью достоверными(3)).
Уничтожались древние памятники культуры. Хотя по жестокости действия крестоносцев значительно уступали действиям греков в резне 1182 г. (в ходе захвата и разграбления города погибло около 2000 человек), они все же глубоко врезались в память жителей Византии. Латинские полководцы установили в городе свою власть — с этого момента начинается история Латинской Романии, продолжавшаяся до 1261 года.
Какова же была реакция Католической Церкви на эти события? Сперва папа в целом доволен. В стране водворен порядок, установлено католическое правление (стоит упомянуть, что законных претендентов на престол греческой империи к тому моменту не было). Хотя достигнуто это было ценой непослушания, но само достигнутое — благо, и его следует сохранять.
Серьезное недовольство у папы вызывало лишь то, что Крестовый поход не был продолжен к своей подлинной цели. Однако вскоре папа узнал о деталях взятия Константинополя и о содержании договора вождей крестоносцев.
Папа резко осудил эти действия христианских рыцарей. Своему легату он писал, что крестоносцы «...сбившись с пути... гоняются за совершенно преходящими выгодами». «Каким же образом Церковь греков... обратится к церковному единству и благоговению перед Апостольским Престолом, если в латинянах она видит лишь пример бесчинств и темные дела, и уже по справедливости может питать к ним большее отвращение, чем к псам? Ведь те... кого она считала ищущими Христа, мечи... обагрили кровью христиан и не щадили ни веры, ни возраста, ни пола»(4). Итак, сразу, как только папа узнает подробности произошедшего, он гневно осуждает нарушивших его запреты крестоносцев.
Вопреки распространенному мнению, даже после установления латинской власти греческих христиан не принуждали силой подчиняться папе. Они продолжали подчиняться своему священноначалию.
Известный российский специалист по истории Латинской Романии СП. Карпов пишет: «В самом Константинополе был произведен своеобразный раздел храмов между католиками и православными. Из 300 церквей 7 отдали венецианцам, около 80 — французам, 2 церкви... являлись императорскими... Не менее 250 церквей сохранили за греками, хотя часть их была закрыта либо из-за плохого состояния зданий, либо из-за исхода клириков и мирян из соответствующего прихода. Ряд церквей находился в совместном использовании как православных, так и католиков, и служба в них... происходила поочередно для представителей обеих конфессий»(5).
Здесь стоит вспомнить, что соглашение между Исааком II Ангелом и Саладином предусматривало, что все латинские храмы Святой земли будут отобраны мусульманами у латинян и отданы греческому обряду.
В целом можно сказать, что совершенно справедлива такая краткая характеристика, данная событиям 1204 г. профессором Томасом Мэдденом, крупным современным медиевистом, специалистом по крестовым походам: «IV Крестовый поход (1201—1204) сел на мель, запутавшись в хитросплетениях византийской политики, которую люди Запада так никогда до конца и не поняли. Зайдя "по дороге" в Константинополь, чтобы восстановить на престоле законного императора, сын которого обещал огромную награду и помощь Святой земле, крестоносцы столкнулись с предательством греков и в 1204 г. захватили и жестоко разграбили величайший христианский город на свете. Папа Иннокентий III, успевший к тому времени дважды отлучить неверных своим обетам баронов от Церкви, мог лишь еще раз осудить их»(6).
____________________________________________________________
1 - Об этом пишут подробно западный хронист Гильом Тирский и греческий автор-современник Евстафий Солунский.
2 - Historia de expeditione Friderici imperatoris // MGH SS rer. Germ. N. S. T. 5. P. 48-49, данные подтверждаются и другими источниками.
3 - Бармин А.В. Крестоносцы в Константинополе в Византия: общество и церковь. Сборник научных статей. Армавир, 2005, с. 178-200.
4 - Innocentius III. Regestorum... Lib. VIII, ер. 306 в PL. Т. 215. Col. 700-701В.
5 - Карпов СП. Латинская Романия. Санкт-Петербург, 2000
с. 31.
6 - Madden, Thomas F. The Real History of the Crusades в Crisis,
April 2002.

Миф № 3. Крестовый поход на Русь.
В российской историографии утвердилось мнение, согласно которому в начале 40-х годов XIII в. состоялся провозглашенный и организованный Римской курией Крестовый поход на Русь, в котором приняли участие все основные силы рыцарства Северной Европы — Швеции, Немецкого ордена и Дании. Что для наступления был выбран момент крайнего ослабления нашей страны, только что перенесшей ужасы татарского нашествия. И что в этих тяжелых условиях русский народ, руководимый Александром Невским, нашел в себе силы отразить вражескую агрессию с Запада и нанести страшное поражение захватчикам на берегах Невы и в одном из крупнейших сражений Средневековья — битве на Чудском озере.
Прежде всего следует отметить, что само понятие «Русь» в XIII веке имело лишь географический и языковой смысл. Единого государства с таким названием на тот момент не существовало. Русь была разделена на целый ряд независимых государств — княжеств, отношения которых с западными соседями вообще и со Святым Престолом в частности складывались по-разному. Версия, что Римская курия провозглашала и тем более организовывала крестовый поход против какого-либо из этих княжеств, не находит документального подтверждения. И даже самые упорные защитники этой точки зрения вынуждены это признать.
Вот что пишет один из таких историков: «В действительности от этого времени не дошло ни одного источника, где открыто говорилось бы о роли папского престола в подготовке походов на Русь в 1240-1242 годах и содержался бы призыв к нападению на русские земли»(1).
Историки, анализируя имеющиеся данные, приходят к выводу, что никакого плана Римской курии по захвату русских земель в реальности не существовало, а вооруженные столкновения между русскими и западными христианами в XIII веке не носили религиозного характера(2). Более того, история знает много примеров дружественных и даже союзнических отношений между ними.
Собственно говоря, когда речь заходит о «Крестовом походе на Русь», под «Русью» подразумеваются лишь две русских феодальных республики — Новгород и Псков. А весь поход сводится к трем эпизодам — битве на реке Неве, захвату ливонцами Изборска и Пскова и сражению на Чудском озере. Как мы увидим позже, все эти события не являются частями какого-то единого замысла. Прежде всего, Дания обычно включается в число участников так называемого «Крестового похода на Русь» совершенно неправомерно, поскольку она не принимала участия ни в одном из упомянутых событий. Некоторые историки пытались доказать существование крестового похода тем, что время вторжения западных рыцарей было выбрано будто бы не случайно, поскольку оно произошло в самый тяжелый для Руси момент, когда она была ослаблена монгольским нашествием.
Однако, как известно, монгольское нашествие не затронуло ни Новгородские, ни Псковские земли. К тому же у нас есть много свидетельств того, что начиная с 1224 года, когда часть русских князей после поражения в битве при Калке обратилась к западным соседям с просьбой о мире, и до середины 1250-х годов Римская курия предпринимала неоднократные попытки привлечь русских князей к противомонгольскому союзу христианских государств. Ирония заключается в том, что буллы с объявлением крестового похода на Русь не существует, но множество людей уверены — такой поход был объявлен. А послание папы Иннокентия IV христианам Восточной Европы с призывом Крестового похода против татаро-монголов от 14.05.1253 существует(3), но о нем слышали лишь немногие.
Однако обратимся к истории конкретных вооруженных столкновений дружины князя Александра Невского со шведскими и ливонскими рыцарями. Первое из них по времени — Невская битва в 1240 году. Как ни покажется странным, из всех вышеупомянутых столкновений о сражении на реке Неве мы знаем меньше всего. До нас дошло краткое сообщение в Псковской летописи, чуть более пространное — в Новгородской летописи. Летописи других русских земель об этом событии не знают. Молчат о нем и западные хроники. Наиболее подробный и красочный рассказ о Невской битве находится в Житии Александра Невского, но этот источник как раз менее всего достоверен. Многие детали этого рассказа либо не подтверждаются, либо прямо опровергаются другими источниками. Нам не известно, ни кто возглавлял шведов, ни какова была цель их похода, ни численность участвовавших в битве войск. Однако мы точно можем сказать, что ни шведский король, физически неполноценный Эрик Шепелявый, ни ярл Биргер шведское войско никак возглавлять не могли.
Биргер стал правителем лишь спустя восемь лет после Невской битвы. В 1240 году он подавлял волнения в Норвегии. Его единственный поход на восток состоялся в 1249 году, это был поход в финские земли, и окончился он победой. Что касается численности шведского и русского войск, то она была весьма скромной с обеих сторон. О том, что князь Александр выступил против шведов с небольшими силами, нам известно и из «Жития», и из Новгородской Первой летописи. Эти источники согласны, что князь собирал войско в спешке. Он не счел нужным послать за помощью к своему отцу князю Ярославу Всеволодовичу и даже не дождался, пока соберется все новгородское войско, по-видимому, рассчитывая в основном на свою дружину. Вряд ли бы он так поступил, если бы узнал о высадке многочисленного вражеского войска. Ничтожно малые потери, которые, по свидетельству летописей, понесли новгородцы — 20 человек или даже меньше, — также говорят нам, что сражение имело небольшой масштаб.
Соответственно, шведы, не имея достаточно больших сил, не могли надеяться на захват таких мощных крепостей, как Ладога и тем более Новгород. Возможно, это была экспедиция против местных язычников; возможно, шведы выбирали место для постройки новой крепости: наконец, может быть, они просто укрылись в устье Невы от бури или высадились для починки кораблей и пополнения запасов пресной воды. Не имея данных о цели высадки шведов, можем ли мы утверждать, что Невская битва была частью крестового похода против Руси?
В том же году ливонские немцы взяли Изборск, а затем и Псков. Однако это произошло вовсе не одновременно с высадкой шведов на Неве, а спустя два месяца после того, как шведы были разбиты. К тому же причина нападения немцев на Изборск и Псков никак не была связана с Невской битвой, да и к Крестовым походам не имела никакого отношения. В данном случае немцы вмешались в междоусобную распрю между русскими князьями и поддерживающими их боярскими группировками. В рассматриваемое время в Новгороде и Пскове сложились две основные группировки бояр, ожесточенно боровшихся друг с другом.
Одну из них можно условно назвать «прозападной». Ее члены в основном вели торговлю с европейскими странами и, естественно, ориентировались на более тесные и дружественные отношения с западными христианами. Неудивительно, что, придя к власти, эта партия предпочитала поддерживать князей из западно-русских земель, таких как смоленские Ростиславичи, имевших опыт общения с Западом и родственные связи с западными владетелями. Вторая партия ориентировалась на Восток, на Владимиро-Суздальскую Русь и тамошних князей. В ходе борьбы между Ростиславичами и Суздальскими князьями первые были вынуждены покинуть Псков. В 1228 году князь Ярослав Владимирович, сын изгнанного псковского князя Владимира Мстиславича, попытался вернуть себе отцовский престол, но неудачно, и бежал к родственникам в Ливонию. С 1231 года он жил в орденском замке Одемпе. В 1232 году к нему присоединились его сторонники из псковских бояр и оппозиционное новгородское боярство. Все они были полны решимости вернуть себе потерянные власть и положение. В следующем году они захватили Изборск, но были разбиты Ярославом Всеволодовичем Суздальским, отцом Александра Невского. Сам Ярослав Владимирович попал в плен и только через два года был выкуплен своими ливонскими родственниками.
Дальнейшие события описаны в Новгородской Первой летописи и в Ливонской Рифмованной хронике. Поход на Изборск и Псков являлся семейным предприятием Ростиславичей и их ливонских родственников, которым удалось привлечь к нему и некоторых рыцарей ордена. Сторонники Ярослава Владимировича в Пскове сами открыли ему ворота. Ливонцы оставили в городе двух рыцарей с небольшим отрядом в помощь Ярославу. Однако ни о каких массовых погромах и уничтожении жителей, ни о каком насильственном окатоличивании псковичей данных у нас нет.
Позже, когда Ярослав Владимирович рассорился с ливонцами, а псковичи с новгородцами, Александру Невскому не составило большого труда захватить Псков. Оставленных там двух братьев-рыцарей он, по одним источникам, изгнал, по другим — взял в плен, а по третьим — казнил.
Последний эпизод, обычно относимый к пресловутому «Крестовому походу на Русь», сражение на Чудском озере, или Ледовое побоище, вообще трудно назвать агрессией ливонских рыцарей, поскольку, согласно русским летописям и Ливонской Рифмованной хронике, именно Александру Невскому принадлежала инициатива нападения на земли Ливонского Ордена весной 1242 года. Вот что говорит Лаврентьевская летопись: «В лето 6750. Ходи Александръ Ярославичъ с Новъгородци на Немци и бися с ними на Чюдъскомъ езере оу Ворониа камени. И победи Александръ, и гони по леду 7 верст секочи их»(4).
То же читаем и в Старшей Ливонской Рифмованной хронике:
«Тогда выступил князь Александр
и с ним многие другие
русские из Суздаля.
Они имели бесчисленное количество луков,
очень много красивейших доспехов.
Их знамена были богаты,
их шлемы излучали свет.
Так направились они в землю братьев-рыцарей,
сильные войском»(5).
С этим, как ни странно, согласны и авторы «Очерков истории СССР»: «Освободив Псков, Александр Ярославич повел свое войско в землю эстов, дав право войску воевать в «зажитие», т.е. нанося максимальный ущерб врагу»(6). То есть это был обычный военный набег. В ходе этого набега передовой отряд князя Александра столкнулся с войсками ордена и был разбит. Александр отступил на лед Чудского озера, где и произошло сражение, в ходе которого рыцари потерпели поражение.
Часто приходится слышать утверждения, что лед Чудского озера, не выдержав тяжеловооруженных рыцарей, проломился под ними, и все войско ордена утонуло. Это не соответствует действительности, тем более что и вооружение ливонских рыцарей в те времена по весу практически не отличалось от вооружения русского воина. Более тяжелые доспехи появились гораздо позднее.
Количественные оценки соотношения сил у разных историков отличаются. Но даже если опираться на самые смелые подсчеты, Ледовое побоище никак не дотягивает до определения «крупнейшее сражение Средневековья». По масштабу оно уступает не только таким сражениям, как битва при Калке (1223), Легнице (1241), Шайо (1241) или Пуатье (1356), но не дотягивает даже до Шауляйской битвы (1236) или битвы под Изборском (1240). Масштабы и значение Ледового побоища в советской исторической науке были сильно преувеличены.
Победа на Чудском озере обычно называется решающим ударом, который потряс Ливонский и Тевтонский ордена до основания. Однако и 300 лет спустя Иван Грозный все еще продолжал бороться с Ливонским орденом, а в 1410-м польско-литовские войска вынуждены были снова потрясать до основания Тевтонский орден.
Итак, мы рассмотрели три ключевых эпизода, которые обычно связывают с так называемой «католической агрессией на Русь в XIII в.». Однако ни один из них доказательно связать с «планами Римской курии по покорению русских земель» не удается.
Приходится признать, что мнение, будто Невская битва, захват ливонцами Изборска и Пскова, а также битва на Чудском озере имели религиозный характер и были частями масштабного плана по захвату и окатоличиванию Руси, разработанному Римской курией, — не соответствует действительности.
____________________________________________________________
1 - Шаскольский И.П. Папская курия — главный организатор крестоносной агрессии 1240-1242 гг. против Руси в Исторические записки. Москва 1951, т. 37.
2 - См. Назарова Е. Крестовый поход на Русь 1240 г. (организация и планы) в Восточная Европа в исторической ретроспективе, Москва 1999;
Флоря Б.Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII век), СПб., 2004;
Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). Москва 2001;
Феннел Дж. Кризис средневековой Руси., Москва 1989.
3 - См. Крестоносцы и Русь. Конец XII—1270 г. Москва 2002.
4 - Лаврентьевская летопись. Стб. 523.
5 - Бегунов Ю.К., Клейненберг Н.Э., Шаскольский И.П. Письменные источники о Ледовом побоище в Ледовое побоище 1242. Москва - Ленинград, 1966, стр. 203-215.
6 - Очерки истории СССР. Период феодализма. IX-XV вв. Москва, 1953, ч. 1, с. 848.

Миф № 4. Католики есть только на Западе.
Многие полагают, что Католическая церковь — это чисто западная, латинская церковь. У христиан Востока свои традиции, отличные от католических. Поэтому быть католиками для христиан Востока, например для русских, неестественно — ведь это означает оставить свою церковную традицию и присоединиться к западной.
В действительности Католическая церковь не является и никогда не была только лишь латинской. В ней всегда были представлены как латинская традиция, так и восточные христианские богослужебные традиции и церковные обычаи.
В разные периоды истории Католической церкви они имели разное положение и статус. Хотя был и такой период, когда за латинской традицией признавалось первенство чести, сейчас латинская и восточные традиции внутри Католической церкви совершенно равноправны. Фактически внутри Католической церкви представлены все восточно-христианские традиции, восходящие к апостольской древности. Причем верующие соответствующей традиции или обряда объединяются в отдельные Церкви, каждая из которых признает все вероучение Католической церкви и верховную власть епископа Рима во всей Церкви, но выражает его в соответствии со своей канонической, богословской и богослужебной традицией. Это так называемые «католики восточных обрядов». Наряду с верующими западной, латинской традиции, они являются полноправными членами Католической церкви.
Сегодня в Католической церкви существуют следующие отдельные церкви западной и восточных традиций:
Западная традиция:
► Латинская церковь
Восточные традиции:
Александрийская традиция:
► Коптская католическая церковь
► Эфиопская католическая церковь
Антиохийская традиция:
► Маронитская католическая церковь
► Сирийская католическая церковь
► Сиро-Маланкарская католическая церковь
► Халдейская католическая церковь
► Сиро-Малабарская католическая церковь
Армянская традиция:
► Армянская католическая церковь
Константинопольская традиция:
► Мелькитская греко-католическая церковь
► Украинская греко-католическая церковь
► Румынская греко-католическая церковь
► Русинская греко-католическая церковь
► Словацкая греко-католическая церковь
► Чешская греко-католическая церковь
► Итало-Албанская католическая церковь
► Хорватская греко-католическая церковь
► Венгерская греко-католическая церковь
► Болгарская греко-католическая церковь
► Греческая католическая церковь
► Македонская католическая церковь
► Российская католическая церковь византийского обряда
► Албанская католическая церковь
► Белорусская греко-католическая церковь
► Сербская греко-католическая церковь
Каждая из перечисленных Церквей восточных традиций живет собственной жизнью, совершая богослужение согласно своим, исторически и культурно сложившимся литургическим нормам. Богословские, литургические и канонические традиции этих Церквей роднят их с Церквями восточных христиан, остающихся вне общения с Католической церковью.
В нашей стране также живут и молятся католики восточных традиций. Это католики российской, украинской и белорусской традиций византийского обряда — их богослужение роднит их с Русской Православной Церковью (пастырское попечение над католиками византийской традиции в России осуществляет российский католический епископ Иосиф Верт). Это также католики армянской традиции (их возглавляет собственный епископ с резиденцией в армянском городе Гюмри).
Нередко считают, что восточные церкви внутри Католической церкви все возникли в результате так называемых «уний». Это не совсем так.
Действительно, некоторые Церкви появились в результате решения части духовенства и верующих общин, в силу исторических обстоятельств утративших церковное общение с Католической церковью, восстановить это общение. Так, в 1596 году в Бресте большая часть епископов Киевской митрополии восстановила общение с Римом, в результате чего получили начало современные Украинская и Белорусская греко-католические церкви. Однако некоторые восточные христиане никогда не разрывали общение с Римом. Такова Итало-Албанская церковь, членами которой являются греки, испокон веков живущие в Италии и сохраняющие византийский обряд. Они никогда не разрывали общение с римским епископом. Сирийцы-марониты также считают, что у них никогда не нарушалось общение с Римом — оно лишь временно прервалось в силу трудностей сообщения их горных поселений с внешним миром — и было обновлено в эпоху Крестовых походов.
Присутствие греко-католиков на территории современной России имеет достаточно долгую историю. В частности, в начале XIX века в южных районах Псковской области и частях Смоленской и Тверской областей располагались части Себежского и Велижского благочинии греко-католической церкви. К началу 30-х гг. XIX века на их территории находились десятки греко-католических приходов и даже один мужской монастырь. С 1805 г. в столице Российской империи, Санкт-Петербурге, находилась Греко-Униатская Духовная Коллегия с домовой церковью при ней. В 1831 году Коллегия переехала в новое здание, где была устроена церковь во имя Св. Николая, Мир Ликийских Чудотворца, окормлявшая приход в 600 человек. В 1839 году уния на территории империи была насильственно ликвидирована властями. Во второй половине XX века, однако, в Сибири и в северных областях России в результате гонений на Украинскую греко-католическую церковь оказалось очень много греко-католиков, привезенных сюда в качестве ссыльных и заключенных. Потомки многих из них сохранили свою веру и приверженность своей церковной традиции.
История собственно Российской католической церкви византийского обряда начинается со второй половины XIX века, когда многие русские православные миряне и священнослужители устремились к единству с Католической церковью. Сохраняя духовное наследие русской церковной традиции, они входили в полноту общения с Католической церковью и апостольским престолом. Среди этих первых русских католиков византийского обряда был и известный философ Владимир Соловьев. Таким образом, Российская католическая церковь византийского обряда стала результатом движения не «сверху» (как в случае Брестской унии), а «снизу» — со стороны рядового духовенства и мирян.
Деятельное участие в судьбе русского греко-католического движения принял великий деятель Украинской греко-католической церкви митрополит Андрей (Шептицкий). Пользуясь полученными от папы особыми полномочиями, он в 1917 году канонически учредил в Петербурге экзархат Российской греко-католической церкви, назначив экзархом о. Леонида Федорова. С 1921 года эта церковная структура существует в качестве Апостольского Экзархата. Накануне советских гонений российское греко-католическое движение развивается весьма успешно.
Достаточно большие и активные приходы существовали в Москве (приход Рождества Богоматери) и Петрограде (приход Сошествия Святого Духа), начинают формироваться общины в других городах (Саратов, Вологда, Вятка, Петрозаводск, Пенза, Томск). Действуют две женские монашеские общины, одна из которых (община матери Екатерины Абрикосовой) быстро растет. В 1922 году, несмотря на смерть или вынужденную эмиграцию многих верующих (около 2000), Экзархат окормлял более 300 человек. Издавался (до 1918 г.) журнал «Слово Истины», велась благотворительная и просветительская деятельность. Все это было разрушено в ходе советских гонений на Церковь, во время которых были физически уничтожены все священники и активные миряне Российской греко-католической церкви. В 2002 году экзарх Леонид Федоров (+1935) и сменивший его на этом посту о. Климентий Шептицкий (+ ок. 1952) были причислены папой Иоанном Павлом II к лику блаженных.
После окончания явных гонений на Церковь в современной России началось возрождение Российской греко-католической церкви. С 2005 года российских католиков всех византийских традиций (российской, украинской, белорусской) возглавляет епископ Иосиф Верт, назначенный папой Иоанном Павлом II осуществлять пастырскую заботу об этих верующих.
____________________________________________________________
Интернет-ресурсы католиков восточных традиций в России:
Официальный сайт «Католики византийского обряда в России» —
http://www.rkcvo.ru/
Сайт «Армяно-Католическая Церковь в России» —
http:// http://www.armeniancatholic.ru/

Чтобы рассказывать об индульгенциях, нужно прояснить такое понятие, как епитимья.
Итак, многие путают Исповедь с Таинством покаяния и примирения.
Исповедь - это не Таинство, а часть Таинства покаяния.
Итак, Таинство покаяния и примирения состоит из таких частей:
1) Испытание совести;
2) Искреннее раскаяние человека о своих грехах;
3) Отвращение к совершённым грехам и твёрдое желание больше не грешить;
4) Исповедь у священника;
5) Епитимья.
1 - размышление о своих грехах: что плохого человек сделал, чего хорошего не сделал, хотя мог бы сделать и т.д... В общем, работа над собой, подготовка к исповеди.
2, 3 - тут всё понятно.
4 - исповедь, на которой посредством священника, кающемуся отпускаются грехи Богом.
5 - епитимья, назначаемая священником - дела покаяния, изглаживающие в душе последствия греха, некая "плата" за совершённые и УЖЕ ОТПУЩЕННЫЕ НА ИСПОВЕДИ грехи. Допустим, если человек украл деньги и покаялся в этом, то священник может в качестве епитимьи назначить кающемуся эти деньги вернуть владельцу (пусть даже и тайно подложив). В настоящее время, в качестве епитимьи священник назначает прочитать те или иные молитвы несколько раз, и т.д...
Теперь перейдём непосредственно к Индульгенции.
Миф № 5. Индульгенции.
Стараниями протестантских, а затем и атеистических авторов широкое распространение получило искаженное представление об индульгенциях. Считается, будто индульгенция дает прощение грехов, причем даже грехов еще не совершенных; что индульгенцией можно выкупить себя из ада; что индульгенции были выдуманы ради того, чтобы поправить финансовое положение Церкви; что индульгенцию можно было купить. Ну и наконец, что индульгенции применялись только в Католической церкви.
На самом деле, изначально «indulgentia» — это разрешения на смягчение или отмену епитимьи. Практика выдачи индульгенций восходит к древней церковной традиции и тесно связана с таинством покаяния. Об этом говорится и в Катехизисе Католической церкви: «Учение об индульгенциях и практика индульгенций в Церкви тесно связаны с последствиями таинства Покаяния».
Индульгенции не имеют никакого отношения к прощению грехов. Само определение индульгенции предполагает, что человек, получающий ее, уже искренне покаялся в своих грехах и получил за них прощение.
«Индульгенция — искупление перед Богом временного наказания за грехи, вина за которые уже прощена» (Indulgentiarum Doctrina).
При этом действие индульгенции не может быть механическим, но полностью зависит от внутреннего расположения того, кто ее получает. Поэтому она может быть получена верующим только после совершения таинства покаяния. И, конечно же, индульгенции никаким образом не могут никого выкупить из ада, а также не могут избавить человека от вечного наказания. Человеку, оказавшемуся в аду, уже никакие индульгенции помочь не могут, вопросами своего спасения он должен озаботиться при жизни.
Также индульгенции не выдаются наперед, за еще не совершенные грехи. Это не разрешение на грех и не прощение будущего греха; ни то ни другое не может быть дано никакой властью. Неверно мнение, будто индульгенция сокращает пребывание в чистилище на определенное количество дней. Количество дней, которое одно время приписывалось к индульгенции, подразумевало длительность покаянного периода по канонам древней церкви, который человек должен пройти на земле. О длительности пребывания в чистилище нам ничего не известно, и Католическая церковь об этом не учит, тем более о длительности пребывания там каждого конкретного человека.
Прямой продажи индульгенций никогда не было. Однако, существовали так называемые благотворительные индульгенции, при получении которых, естественно, с соблюдением вышеуказанных правил, надлежало внести милостыню в какой-либо благотворительный фонд или организацию. Например, индульгенции, объявленные папой Львом X и послужившие Мартину Лютеру поводом к расколу, выдавались с целью сбора средств на строительство собора Св. Петра в Риме. Однако практика индульгенций восходит ко временам намного более ранним, чем появление таких благотворительных индульгенций. Поэтому нельзя говорить, будто индульгенции придуманы были церковными иерархами исключительно ради собственного обогащения. Несомненно, что милостыня и сбор средств на церковные нужды сами по себе дела благочестивые.
К сожалению, поскольку здесь были замешаны деньги, не обошлось и без злоупотреблений. Поэтому практика предоставления таких индульгенций была пересмотрена Тридентским Собором, и в 1567 году папа Пий V запретил любое предоставление индульгенций, включающее уплату каких-либо денежных сумм. Осуждение Церковью прежних злоупотреблений высказано и в Апостольской конституции Павла VI «Indulgentiarum Doctrina».
Существовали индульгенции и на Востоке. В Греческой церкви они назывались apheseis и sygchorochartia. Точное время их появления в обиходе православных определить трудно. Иерусалимский патриарх Досифей Нотарас (1641-1707) пишет об индульгенциях как обо всем известной и древней традиции:
«Возобладал обычай и древняя традиция, которая известна всем, чтобы святейшие патриархи давали церковному народу грамоту об отпущении грехов (sygchorochartion)»(1).
На Руси индульгенции в форме освобождения от публичной епитимьи известны уже в XIII веке. Позднее они получили название разрешительных грамот. В 1463—1464 гг. в России разрешительные грамоты выдавал митрополит Кесарии Филипповой Иоаким, при царе Алексее Михайловиче — Константинопольский патриарх Афанасий III, в середине XVII века — Антиохийский патриарх Макарий, грамоты которого ценились больше других и принимались с большей верой, поскольку он объявлял себя преемником апостола Петра. Практика выдачи индульгенций была подтверждена на Константинопольском соборе 1727 года. Этим Собором было составлено «Исповедание веры», подписанное патриархами Константинополя, Иерусалима и Антиохии, в котором, в частности, говорится: «Власть оставления грехов, которое, если подается письменно, Восточная Христова Церковь именует «разрешительными грамотами», а латиняне — «индульгенциями» [...] дается Христом в святой Церкви. Эти разрешительные грамоты выдаются во всей Соборной Церкви четырьмя святейшими патриархами: Константинопольским, Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским»(2). Греки не подвергали сомнению практику выдачи индульгенций как таковую, а лишь настаивали на том, что право выдавать индульгенции принадлежит не только Римскому папе. Известно, что преподобный Никодим Святогорец не отвергал индульгенций. Практика «разрешительных грамот» в греческой церкви дожила до середины двадцатого века.
На Востоке в ряде мест вплоть до XX столетия существовала практика выдачи (и продажи) свидетельств об отпущении греха (греч. συγχωροχαρτια); в начале XVIII в. Досифей Нотара, греко-православный Патриарх Иерусалима, писал о ней как о древней, всем известной практике. Согласно Христосу Яннарасу, отпущение, «подававшееся» этими грамотами, не было связано с участием верного ни в таинстве покаяния, ни в таинстве Евхаристии(3). Согласно Константинопольскому Собору 1727 года, правом выдачи таких свидетельств обладали четыре Патриарха (Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский)(4). Уже в апреле 1806 года Никодим Святогорец в письме епископу Стагонскому Паисию, который в то время находился в Константинополе, просит его взять в патриархии «разрешительную грамоту» для одного «живого монаха», тоже по имени Никодим, и прислать ему, обещая, что вышлет деньги, необходимые для покупки грамоты, как только узнает, сколько она будет стоить(5).
____________________________________________________________
1 - С. Говорун - Индульгенции в истории Греческой церкви в Сретенский альманах: История и культура. Москва, 2001, с. 45—48.
2 - Ibidem.
3 - Х. Яннарас, Orthodoxia kai Dysi sti Neoteri Ellada (Православие и Запад в новейшей Греции), Афины, 1996, 150.
4 - Кармирис, И., Ta Dogmatika kai Symbolika mnimeia tis Orthodoxou Katholikis Ekklisias (Догматические и символические памятники Православной Кафолической Церкви), t. 2, Graz-Austria, 1968, 867—868.
5 - Филиппа Илиоса: Sygchorochartia // Ta istorika, Афины, t. 3 (1985), 22-23.
Основные заблуждения об индульгенциях:
1. Приобретая индульгенции, можно выкупить себя из ада.
Это распространенное заблуждение, которым часто пользуются антикатолические комментаторы, полагаясь на невежественность как самих католиков, так и некатоликов. Но обвинение это необоснованно. Поскольку индульгенция освобождает лишь от временных наказаний, они не могут избавить человека от вечного наказания — ада. Оказавшись в аду, никаким количеством индульгенций уже не спасешься. Единственный способ избежать ада — взывать к Божьему милосердию еще при жизни. После смерти человека решается его вечная судьба (Евр. 9:27).
2. Можно приобретать индульгенции за еще не совершенные грехи.
Церковь всегда учила, что индульгенции не относятся к еще не совершенным грехам. "Католическая энциклопедия" замечает: "[Индульгенция] это не разрешение на грех и не прощение будущего греха; ни то, ни другое не может быть дано никакой властью".
3. Приобретая индульгенцию, можно "купить прощение".
Определение индульгенции предполагает, что прощение уже получено: "Индульгенция — искупление перед Богом временного наказания за грехи, вина за которые уже прощена" (Indulgentarium Doctrina, п. 1). Индульгенции не имеют никакого отношения к прощению грехов. Они касаются лишь наказаний, которые сохраняются после прощения.
4. Индульгенции выдумали, чтобы поправить финансовое положение Церкви.
Индульгенции появились в результате размышлений над таинством примирения. Это способ сократить покаяние, предписанное дисциплиной таинства, и использовались за сотни лет до того, как появились проблемы, связанные с деньгами.
5. Индульгенция сокращает пребывание в чистилище на определенное количество дней.
Количество дней, которое одно время приписывалось к индульгенции, подразумевало длительность покаянного периода, который человек должен пройти на земле. Католическая Церковь не утверждает, будто знает что-либо о длительности пребывания в чистилище, тем более — в случае каждого отдельно взятого человека.
6. Индульгенцию можно купить.
Тридентский Собор провел заметную реформу практики предоставления индульгенций, и, в связи с имевшими прежде место злоупотреблениями, "в 1567 г. Папа Пий V запретил любое предоставление индульгенций, включающее уплату какой-либо цены или иные финансовые трансакции" ("Католическая энциклопедия"). Этот акт доказал серьезность отношения Церкви к устранению злоупотреблений индульгенциями.
7. Раньше индульгенцию можно было купить.
"Купить" индульгенцию нельзя было никогда. Денежный скандал вокруг индульгенций, давший Мартину Лютеру оправдание его ереси, касался индульгенций благотворительных, при приобретении которых надлежало по случаю их получения внести милостыню в какой-либо благотворительный фонд или организацию. Прямой продажи индульгенций никогда не было. "Католическая энциклопедия" говорит: "Несложно понять, как именно появились злоупотребления. Естественно, что среди добрых дел, являющихся условием приобретения индульгенции, милостыня не могла не занимать видного места... Очевидно, что ничего дурного в этих целях не было. Давать деньги Богу или бедным — деяние, достойное похвалы, и если оно совершается с правильными намерениями, то, конечно же, не останется без награды".
А вот что пишет об индульгенциях православный писатель, историк Церкви В. А. Алымов:

Католическая и православная индульгенции: сходства и различия
Индульгенция (лат. Indulgentia – отпущение) в точном смысле есть церковное уврачевание последствий уже прощённого греха или (что то же) освобождение от епитимии.
Эта формулировка может показаться слишком абстрактной и потому нуждается в пояснении, в какой-нибудь привычной аналогии из христианской практики. Например, приходим в храм, а там отпевают старушку. На лбу у неё венчик, в руки вложен листок с разрешительной молитвой и т.д. Между тем, бабушка была верующей. Перед смертью её исповедовали и причастили. Грехи её жизни, таким образом, уже прощены Богом в Вечности. Но их последствия (временная порча души) остались и могут воспрепятствовать этой душе войти в Царствие Небесное. Ведь епитимию (т.е. дела покаяния, изглаживающие в душе последствия греха) умершая совершить уже не может! И вот для того, чтобы разрешить (освободить её от епитимии) даны ей разрешительная молитва и венчик – как бы пропуск в будущую жизнь. И одновременно это – свидетельство Церкви о любви, привязанности и уважении родственников, которые всё это выразили своими проводами, между прочим – у свечного ящика и не как-нибудь, а в виде денежных взносов. Но это – выражение любви, которую явно заслужила бабушка, а любовь и есть та самая субстанция, в которой осуществляется церковная полнота, властная освободить нас от грехов и неисполненных епитимий.
Вот цитата из руководства «Православный обряд погребения» М., 1995 г., с.16: «По прочтении Апостола и Евангелия священник даёт разрешительную молитву. Этой молитвою разрешаются бывшие на умершем запрещения и грехи, в которых он раскаялся, и умерший с миром отпускается в загробную жизнь». Хорошо известно посмертное чудо св. и бл. Князя Александра Невского, который протянул руку, чтобы взять грамоту с такой разрешительной молитвой.
Перед нами совершенно адекватный православный аналог католической индульгенции (притом - за умершего). Но чтобы увидеть это сходство, нужно понять формулировки Католической Церкви: «Церковь, как распорядительница плодов Искупления, раздающая их из сокровищницы заслуг Христа и святых», - это ужасная для утончённого православного слуха конструкция. К счастью, авторы последнего Большого Катехизиса Католической Церкви используют и другой термин «общение святых» (из древнего т.н. «Апостольского» Символа Веры) - аналогичный «церковной полноте» в Православной Церкви: «Общение святых существует, т.о., между теми, кто обладает небесной отчизной, теми, кто допущен в Чистилище и теми, кто ещё совершает своё земной странствие, - постоянная связь любви и щедрый обмен всеми благами». И далее: «Мы называем эти духовные блага, проистекающие из общения святых, сокровищем Церкви» (§ - 1476).
Разумеется, это «сокровище Церкви» раздаётся так же, как и в Восточных Церквах: священник после принятия покаяния и отпущения грехов налагает на исповедника особые «епитимии», которыми кающийся залечивает раны, нанесённые грехом своей душе. Т.о., таинство Покаяния и у католиков состоит из нескольких актов, среди которых: собственно раскаяние, получение прощения от Бога через исповедь священнику и выполнение епитимии. В качестве епитимии возможно чтение особых молитв, усиленный пост, дела милосердия, благочестивые паломничества, посещение кладбищ и различные труды на благо Церкви. Так вот свидетельство Церкви (не обязательно письменное) о зачтении таких трудов во исполнение епитимии (вариант: о полной или частичной отмене епитимии) и называется в точном смысле индульгенцией.
Важно понимать, что индульгенция – есть церковное освобождение от последствий греха уже после принесения покаяния. Что и письменные средневековые индульгенции с XI века выдавались Церковью не просто за деньги, а под условием совершения исповеди. И уже исповедовавшийся человек, с помощью «покупки» письменного свидетельства об этом, делал, таким образом, денежный взнос на благо Церкви. А поскольку деньги мало кому давались даром, то именно труды человека (пожертвованные в денежном измерении) Церковь и принимала за епитимию, от которой освобождала индульгенцией. Таким образом, плата за индульгенцию фактически мыслилась как добровольное пожертвование на Церковь, которое каждый христианин делал в соответствии со своими возможностями. Например, за одну и ту же индульгенцию князь платил 25 дукатов, дворянин – 10, бюргер – 5, а крестьянин – 1-2 дуката, смотря по состоянию.
Между тем, для исцеления человека от греха необходимо не только внутреннее раскаяние, но и плоды (дела) покаяния, т.е. епитимия, свидетельством или заменой которой может быть только Церковная индульгенция (разрешительная молитва). В этом догматика Католической и Православной Церквей сходится, и никакого существенного противоречия здесь нет.

Миф № 6. Ужасы инквизиции.
Трудно найти человека, который никогда не слышал об «ужасах инквизиции». Согласно широко распространенному мнению, созданная в Средневековье Католической церковью всесильная и хорошо организованная инквизиция держала в страхе всю Европу. По малейшему подозрению церковные деятели могли схватить человека, жуткими пытками вынудить его признаться в ереси и отправить на костер. Многие считают, что инквизиция уничтожила миллионы людей в средневековой Европе. Утверждают, например, что инквизиция устраивала «охоту на ведьм», в ходе которой было уничтожено до девяти миллионов подозреваемых в колдовстве. Как иллюстрацию к обычным действиям инквизиторов, часто приводят навевающую ужас книгу Якоба Шпренгера и Генриха Инститориса «Молот ведьм».
Все это далеко от правды. Значительная часть этих представлений основана вовсе не на документах и научных данных, а на вымышленных текстах. Такие тексты сперва создавались в Европе протестантскими авторами, намеренными представить Католическую церковь в максимально пугающем виде, а затем широко использовались и дополнялись атеистическими пропагандистами. Тщательные исследования огромного массива сохранившихся исторических документов, в том числе подробных записей подлинных инквизиционных процессов, проходивших в разное время и в разных странах, открыли перед учеными-медиевистами совершенно иную картину. К сожалению, эта картина, с середины 70-х годов ставшая фактически общей точкой зрения серьезных ученых на проблему инквизиции, до сих пор мало представлена широкой аудитории.
С первых веков своего существования христианская Церковь, опираясь на учение Христа, рассматривала себя как хранительницу истины, которой вверена Богом миссия спасать человеческие души, приводя их к общению с Богом и защищая от греха. От верности исповедуемых христианином взглядов зависела правильность его пути к спасению. Поэтому Церковь заботилась о чистоте веры — просто исключая из своей общины тех, кто, вопреки ее увещаниям, упорно держался ложных мнений о вере.
Однако когда христианство стало преобладающим вероисповеданием европейцев, возникла иная ситуация. Почти все государства Европы стали католическими. Это были сообщества граждан-католиков под главенством христианских, католических правителей. Все члены этих сообществ признавали, что их объединяет не только политическое или территориальное, но и религиозное начало — единая вера. Христианская религия понимается в тогдашней культуре не просто как убеждение (как ее воспринимает современное плюралистическое общественное сознание), но как политическое основание единства общества и фундамент общественного порядка. Надо учитывать, что, согласно господствовавшему в те времена взгляду, если член общества явственно отступает от истинной веры, а общество это терпит — на общество может пасть Божий гнев (поскольку оно ответственно за каждого своего члена), а изнутри оно начнет распадаться, поскольку подвергается опасности один из главных принципов, на которых оно основано.
Для средневекового государства, являющегося одновременно политическим и религиозным сообществом, вероотступничество или ересь были не просто грехами, но и политической изменой. «Для людей Средневековья религия — не просто то, как ты ведешь себя в церкви. Она была для них наукой, философией, политикой, самоопределением и надеждой на спасение. Не личным предпочтением, а неизменной и универсальной истиной. А значит, ересь била в сердце этой истины. Еретика она обрекала, тех, кто находился рядом с ним — подвергала опасности, а ткань общества разрывала», — пишет профессор Томас Ф. Мэдден.
Поэтому с весьма раннего времени светское законодательство разных христианских стран Европы сурово карало ересь и колдовство (несовместимые с верностью Богу) как преступления против благополучия общества и против государственной власти. Говоря современным языком, ересь рассматривалась как преступление, направленное на подрыв общественного строя и порядка, а учитывая религиозный строй средневекового общества, им и была. Можно провести примерную аналогию между средневековым ересеучителем и современным радикалом, призывающим к насильственному свержению существующей власти. Неудивительно, что закон преследовал такие действия — общество защищало свои устои.
Сперва расследование таких преступлений проводилось обычными средствами государственного средневекового права. Для установления факта преступления проводился светский инквизиционный процесс — в переводе с латинского слово «инквизиция» и означает просто «следствие». В процессе следствия могли использоваться и пытки. Средневековые пытки не были придуманы Церковью. Применение пыток в расследовании было обычной частью средневекового уголовного закона, наследием поздних норм римского права. В средневековом праве не допускалось осуждение человека за преступление без полного доказательства его вины, на основании лишь косвенных улик. Требовалось или свидетельство очевидца преступления, или признание самого человека. Когда факты указывали на виновность обвиняемого, очевидца не было, а человек не признавался в совершении преступления, в судопроизводстве часто использовалась пытка. Признание, полученное под пыткой, однако, не могло служить основанием для приговора, если потом оно не было подтверждено подсудимым свободно, уже без пытки. В светском судопроизводстве применение пыток с целью установления вины было очень широким, и на необходимость свободного подтверждения исторгнутого признания часто смотрели как на простую формальность. Следует, однако, понимать, что это было общепринятой процедурой следствия. Для средневекового сознания нормы современного права могли бы быть восприняты как несправедливость — как можно осудить человека на основании лишь косвенных улик?!
Поскольку суды по религиозным преступлениям требовали специальных знаний, которые часто отсутствовали у светских судей, к следствию привлекались местные епископы и богословы. «Средневековая инквизиция появилась в 1184 году, когда Папа Луций III разослал епископам Европы список ересей и повелел принимать активное участие в определении того, действительно ли обвиняемые в ереси виновны. Вместо того чтобы полагаться на мирские суды, местных сеньоров или просто на толпу, епископы должны были обеспечить то, чтобы обвиняемые в ереси в их епархиях бывали допрошены квалифицированными церковными деятелями с использованием римского доказательственного права» (Томас Ф. Мэдден). Фактически церковь участвовала в этих процессах в качестве экспертной инстанции, которая должна была установить или опровергнуть сам факт преступления. Люди, возглавлявшие инквизиционные трибуналы, были подготовленными богословами и, выражаясь современным языком, профессиональными юристами и судебными бюрократами. Почти всегда, как показывают документы инквизиционных трибуналов, они очень скептично относились к массовым предрассудкам и расхожим суевериям. Процедура следствия, применявшаяся инквизиционным трибуналом, была в целом гораздо гуманнее и мягче, чем процедуры светского судопроизводства того времени.
По прибытии трибунала на место его работы инквизиторы выступали перед духовенством и жителями с проповедями, объяснявшими опасность ереси. Объявлялся «период милосердия», в течение которого любой виновный мог прийти и тайно покаяться в преступлении перед трибуналом — в этом случае на него накладывалось обычное церковное покаяние за грех, и он не подвергался уголовному преследованию. Инквизиционные процедуры были подробно описаны в специальных руководствах, которым обычно тщательно следовали. Эти руководства мало напоминают известный «Молот ведьм» (о нем позже) — это были скрупулезные юридические инструкции, созданные профессиональными юристами. Сомнительные показания не принимались в расчет, обвиняемый имел право на защиту, он мог представить трибуналу список своих врагов, показания которых после этого не использовались в процессе. Никто не мог быть осужден без доказательств. Многие дела прекращались за недостаточностью улик. Пытки использовались лишь в незначительном числе случаев и дозволялись лишь в ситуациях, когда налицо были убедительные Доказательства того, что обвиняемый лжет. В ряде случаев (например, в исследованиях, проведенных известным ученым Карло Гинзбургом в итальянской местности Флиулия) вообще нет никаких указаний на использование пыток. Дело редко кончалось обвинительным приговором, но даже из этого небольшого числа приговоров лишь около 2% вели к смертной казни, когда она предусматривалась государственным законодательством за установленные судом преступления обвиняемого. Нередки случаи, когда обычные преступники намеренно богохульствовали, чтобы предстать перед судом инквизиции, поскольку она гуманнее относилась к подследственным, чем государственные дознаватели. Преступник всегда имел возможность принести покаяние, исповедать свое преступление и, получив сравнительно мягкое наказание, избежать предусмотренной законом суровой кары — в то время как светские законы не предусматривали подобной возможности.
Однако тот факт, что инквизиционные процессы все же находились в ведении местных властей, часто приводил к злоупотреблениям, когда невиновные в силу политических причин осуждались, а виновные, напротив, оправдывались. Следуя наиболее прогрессивным для того времени юридическим представлениям, Церковь в XIII веке учредила инквизиционные трибуналы, подотчетные не местным епископам, а Риму. Это привело к повышению тщательности и аккуратности инквизиционных процессов. Фактически нет исторических доказательств тех искаженных образов жестоких и страшных инквизиторов, которые предстают перед нами во многих фильмах и художественных произведениях (таких как «Имя Розы» Умберто Эко). Светские правители нередко обвиняли инквизиторов в том, что те слишком мягко относились к обвиняемым и слишком гуманно вели следствие. В позднее Средневековье короли, пользуясь поддержкой местных ученых, стали захватывать в свои руки инквизиционные процессы, выводя их из-под власти папы (такое произошло, к примеру, во Франции). Собственно церковная римская инквизиция утрачивала свое влияние и почти потеряла его после 1500 года.
На этой волне захвата светской властью инквизиционной юрисдикции возникла и испанская инквизиция, которую обычно считают самой жестокой и которую следует отличать от церковной епископской и папской средневековой инквизиции. Историкам известно, что с XVI века в государствах — врагах Испании намеренно создавались тексты, призванные опорочить ее, и расхожее мнение об ужасах испанской инквизиции — это отзвук одной из частей этой «черной легенды». Факты сильно отличаются от мифов.
В Испании жило очень много иудеев, которые начиная с конца XIV века начали часто обращаться в католичество. Под влиянием распространившихся в народе подозрений, что многие обратившиеся в действительности не являются католиками, оставаясь тайными иудеями, испанская монархия с разрешения Церкви учредила инквизиционный трибунал, призванный выявлять такие притворные обращения, считавшиеся преступлениями против государства. Инквизиционные трибуналы, особенно в первый период существования испанской инквизиции, допускали злоупотребления. Помимо этого, христиане нееврейского происхождения, недолюбливавшие обратившихся евреев, и оставшиеся в старой вере иудеи нередко старались использовать возможности трибуналов в целях личной мести. Эти злоупотребления вызвали реакцию папы Сикста IV, который писал:
«В Арагоне, Валенсии, на Майорке и в Каталонии инквизиция была порою движима не ревностью о вере и спасении душ, а страстью к богатству. Многие верные и истинные христиане по доносу врагов, соперников, рабов и прочих низших и даже недостойных лиц были без всякого законного доказательства брошены в мирские тюрьмы, подвергнуты пыткам и осуждены как повторно впавшие в ересь, лишены своего добра и собственности и переданы светским органам на казнь, что вызвало опасность для душ, подало пагубный пример и вызвало во многих омерзение»(1). Папа требовал участия епископов в работе трибуналов, соблюдения установленных норм церковного правосудия, доступа обвиняемых к помощи юристов и возможности для них апеллировать в Рим.
Церковь в лице папы пыталась, таким образом, остановить злоупотребления испанской королевской инквизиции. Однако требования папы не были исполнены, а король Фердинанд ответил на его требования отказом в оскорбительном тоне.
«На этом роль папства в испанской инквизиции закончилась. Отныне она была органом испанской монархии, отделенным от церковной власти. Так что странно, что испанскую инквизицию столь часто называют в наши дни одним из величайших грехов Католической церкви. Католическая церковь как институт практически не имела к ней отношения» (Томас Мэдден). Испанская инквизиция была, таким образом, государственным, а не церковным учреждением, и нельзя винить Церковь в ее эксцессах. При этом сами эксцессы были сильно Преувеличены противниками Испании. Будучи более жесткой, чем церковная инквизиция, она была в целом все же гуманнее светских судов своего времени. Обычно символом жестокости испанской инквизиции считают Фра Томаса де Торквемаду, великого инквизитора, возглавлявшего ее с 1483 по 1498 годы. В действительности Торквемада скорее смягчил неумеренное рвение своих предшественников, в том числе ограничил использование пыток. Даже в годы его деятельности к смертной казни приговаривали не более 2 процентов всех обвиняемых. Хотя это значительно больший процент, чем в деятельности церковной инквизиции в Средние века, но все же далеко от тех миллионов жертв, которые приписывают испанской инквизиции. После Торквемады в испанских трибуналах были проведены дополнительные реформы, сделавшие испанскую инквизицию более справедливым и умеренным судебным учреждением. Казни и пытки были явлением весьма редким. Работали в трибуналах, как и в средневековой инквизиции в Европе, опытные юристы и бюрократы. За все время существования испанской инквизиции ею было приговорено к смерти несколько тысяч человек, а никак не миллионы. Проведенные в последние десятилетия исследования документов испанской инквизиции (а они практически все сохранились и доступны ученым) показали, что с «черной легендой» историческая реальность имеет мало общего.
Несколько слов по поводу мнения, согласно которому Католическая церковь содействовала охоте на ведьм. В действительности церковь на протяжении долгого времени противостояла народной вере в ведьм, считая ее вредным суеверием. Вплоть до XIII века инквизиция не занималась обвинениями в колдовстве (скажем, в 1258 году папа Александр IV прямо запретил инквизиции заниматься такими делами). С течением времени, однако, мнение о существовании ведьм и колдунов, вредящих людям, стало более или менее общим воззрением (его разделяли и сами обвиняемые, часто твердо верившие в свои колдовские действия). Лишь в 1326 году инквизиция получила от папы право расследовать ведьмовские процессы. Тем не менее до 1500 года, то есть в те столетия, когда Церковь была на пике своего влияния и власти в Европе, число таких процессов было очень невелико. Авторитетный исследователь ведовства Ричард Киркхефер в своей работе «European Witch Trials» показал, что с 1326 по 1500 годы на территории всей Европы произошло в общей сложности 702 документально подтвержденных казни ведьм, и из них лишь 137 приговоров было вынесено церковными трибуналами. И после этого времени деятельность инквизиции, даже испанской, скорее препятствовала массовой истерии на почве веры в ведьм. Так, в 1609 году эпидемия страха перед ведьмами проникла из Франции в Испанию, в регион, населенный басками. К расследованию была привлечена инквизиция. Высший суд испанской инквизиции, Супрема, признал страхи беспочвенными и выпустил «Эдикт о молчании», запрещающий всякие дальнейшие дискуссии на тему ведовства. В другом регионе в 1616 году история почти повторилась — испанская инквизиция вновь выпустила «Эдикт о молчании» — однако нашлись люди, обратившиеся к королю через голову инквизиционного трибунала, и король разрешил судить обвиняемых без инквизиции, что и вылилось в быстрый смертный приговор 289 людям. Если бы действовала инквизиция, их жизни были бы спасены. В действительности именно тогда, когда церковные инквизиционные трибуналы фактически утратили свое влияние в Европе, и начались массовые охоты на ведьм — изрядная их часть происходила в протестантских государствах и там, где инквизиция никогда не существовала (скажем, знаменитая Салемская охота на ведьм в США). Таким образом, фактически охота на ведьм начинается именно тогда, когда влияние Церкви на процессы по религиозным преступлениям типа ереси и колдовства фактически сходит на нет.
Немного поговорим о печально известном «Молоте ведьм». Вопреки распространенному мнению, эта книга не имеет ничего общего с официальными руководствами для инквизиторов. История ее такова. «Молот ведьм» был написан доминиканцем Генрихом Крамером в 1486 году. В это время Крамер вел процесс над подозреваемыми в ведьмовстве в Инсбруке. Методы, которыми он вел следствие, и его высказывания вызвали резкий протест со стороны местного епископа, и он остановил процесс. Второй «автор», Шпренгер, судя по всему, не имел к этой книге никакого отношения. Его имя было использовано Крамером лишь с целью увеличения ее значения.
Желая придать авторитет своему труду, Крамер обратился в Рим к папе и в Кельнский университет. «Молот» издают с папской буллой, якобы его одобряющей, и с одобрением университета. В действительности папа никогда не читал книгу Крамера. В своей булле в ответ на жалобу Крамера о том, что местный епископат не верит, что колдовство — это зло, и мешает работе инквизиции, папа пишет, что колдовство — это зло, и с ним надо бороться, не мешая инквизиторам выполнять свою работу. Булла была написана до появления «Молота». Крамер вставил послание папы в качестве предисловия к «Молоту», чтобы создать впечатление, что книга одобрена Церковью. Об эксцессах Крамера папа не знал и книги в глаза не видел. Еще неприятнее история с университетом Кельна. Одобрение университета было, судя по всему, сознательно подделано Крамером. Он действительно посылал туда книгу на оценку, но одобрения не получил. Фактически же процедуры, описанные в книге Крамера, никогда не использовались инквизицией в том виде, в каком они там представлены, а через четыре года после ее публикации за применение неправильных и скандальных методов ведения следствия был осужден властями ордена доминиканцев, к которому он принадлежал, собственно, и ее автор, Генрих Крамер (1490 год). К сожалению, уже после 1500 года идеи, изложенные в этой книге, часто воплощались на практике в охоте на ведьм, осуществлявшейся светскими властями, чаще протестантскими.
____________________________________________________________
1 - Цит. по: Thomas F. Madden. The Truth about the Spanish Inquisition, в Crisis (October 2003). Пер. О. Мартынова.

Миф № 7. Католичество чуждо российской культуре.
Часто считают, что российская культура сформирована исключительно под влиянием православия и византийской культуры. Одной из причин мнения о католичестве как явлении, чужом для России, является убеждение, что оно не привнесло ничего значимого в отечественную культуру.
Место католиков в культуре России и их роль в ее формировании и развитии по-настоящему не осмыслены до сих пор. До совсем недавнего времени такое осмысление (в силу ряда причин) было либо не востребовано, либо просто невозможно. В определенном, хотя и очень узком смысле, в настоящее время происходят изменения в подходах к этой проблеме. И все чаще звучат голоса, совершенно отрицающие какое бы то ни было целостное воздействие или влияние католической идеи или практики на становление и последующее формирование отечественной культуры.
Однако какую бы сферу культурной и общественной жизни страны мы не взяли — мы непременно убедимся в значительном вкладе отечественных католиков. Конечно, когда мы говорим о католическом участии в формировании отечественной культуры, нужно учитывать сразу два фактора. Во-первых, это католическая идея, влиявшая на нашу культуру как непосредственно (через богословие, философию, литургические обряды и прочее)(1), так и опосредованно (через переработку собственно латинских церковных особенностей отечественным православием, впитывавшим эти элементы — причем настолько активно, что XVIII — начало XX века иногда называют даже «западным пленением русской Церкви»). Во-вторых, это персональное участие тех или иных католиков (художников, архитекторов, ученых, литераторов и проч.) в культурном творчестве в нашей стране. Разумеется, многое из того, что заимствовалось, творчески переосмыслялось и преобразовывалось — и, таким образом, становилось неотъемлемой частью России и культуры ее народов.
В силу ряда причин литература для России значит много больше, чем для некоторых других стран, и отечественная классическая литература действительно сыграла значительную роль в формировании русского «мифа о себе». Разумеется, такое важное явление, как католичество, не могло не найти в ней отражения: и потому что Католическая церковь в силу своей мировой роли не могла остаться незамеченной, и потому, что католики играли все большую роль в жизни России. Хотя при этом, несмотря на пристальное и постоянное внимание, место католичества в литературе, разумеется, было все же маргинальным. На протяжении всего XIX столетия, на которое пришелся пик как бурного развития российской католической общины, так и расцвет отечественной классической литературы, постепенно ослабевало влияние христианства на русское общество. Это более чем очевидно. Отчасти этим объясняется и то скромное положение, которое католическая тема заняла в творчестве наших литераторов.
Впрочем, литературные связи между католической Европой и средневековой Русью имеют более давнюю историю, о которой необходимо сказать хотя бы несколько слов. Некоторые житийные памятники (жития свв. Людмилы, Вячеслава, Антония Римлянина и т.д.), паломнические «Хождения» (само слово «паломник» считается западным заимствованием) и тексты молитв («Молитва Св. Троице» и др.) — содержат более или менее заметные следы знакомства с латинской литературой или национальными литературами славянских католических стран, а иногда и прямые заимствования. Здесь следует особо упомянуть цикл текстов, связанных с праздником перенесения мощей св. Николая (это западный, в особенности итальянский, праздник, которого никогда не знала Греческая церковь).
В московский период эти связи также не были прерваны, хотя, как правило, западные заимствования проникали в Россию через белорусское и украинское посредство. Так, переведенные с латинского на белорусский вариант древнерусского языка в XV веке «Повесть о трех королях» и «Житие Алексия, человека Божия» были почти тотчас же переписаны в Московской Руси. Переиначенные польские слова и выражения содержит список Толковой Псалтири. В декабре 1627 года патриарх Филарет издал даже особый указ, запрещавший покупку западнорусских книг (из опасения проникновения «уницких прелестей»). Но и эта мера не смогла полностью пресечь белорусско-польское литературное проникновение.
Симеон Полоцкий, воспитатель царских детей и один из первопроходцев современного литературного творчества в нашей стране, испытывал сильные католические влияния (его поэтическое творчество было в том числе вдохновляемо творчеством классика польской литературы барокко поэта Яна Кохановского).
В правление Алексея Михайловича Тишайшего у нас работало значительное число мастеров из Речи Посполитой. Им приписывают новые веяния в иконописи и религиозной живописи и музыке. Среди бесспорно польских называют несколько фамилий, в том числе мастеров Михайлу Чарножецкого, столяра Кокотку, Климко, Батуру-Беловейского, о которых известно, что они долгое время не переходили в православие, оставаясь католиками(2).
Хотя бы несколько слов нужно сказать и о духовной литературе. Уже в XVIII веке образованная и религиозно активная часть православного населения России читает много переводной католической литературы. Переводы зачастую делаются известными проповедниками, священниками и даже епископами (как правило, украинцами по происхождению). Приписывавшаяся у нас Никодиму Святогорцу книга Лоренцо Скуполи «Брань духовная» («Combattimento spirituale») была переведена св. Феофаном Затворником. Можно назвать также «О подражании Христу» Фомы Кемпийского. Тобольский митрополит Иоанн (Максимович) составил «Илиотропион», насыщенный ссылками на западных святых, о которых автор отзывается с большим почтением.
Один из основателей русской классической поэзии, В.Тредиаковский, выпускник парижской Сорбонны, свое первое образование получил в римско-католическом «латинском» училище в Астрахани.
А.С. Пушкин, в круг общения которого входило много католиков, также не обошел стороной католической тематики (хотя часто касался ее шутя или насмешничая). В библиотеке поэта были и книги о Католической церкви (например, известные тогда «Замечания о католической морали» итальянца А. Мандзони). Специалисты считают возможным полагать, что известные пушкинские строки о «Медном всаднике» — полемический ответ на «Петербург» и «Олешкевича» А.Мицкевича, что гнетущий образ преследующего несчастного Евгения Медного царя также подсказан польским классиком (второй символ Петербурга, пресловутое «окно в Европу» — переосмысление дневниковой записи о северной российской столице итальянца графа Альгаротти).
Католические мотивы встречаются в творчестве целого ряда русских литераторов. В качестве примера можно привести В.А.Жуковского с его стихотворением «Мадонна» и переводом великопостного «Stabat Mater» («Горько плача и рыдая, предстояла в сокрушенье Матерь Сыну на кресте». Образ Мадонны вдохновляет также А.Толстого, Е.Баратынского. А.Майков посвятил одну из своих поэм доминиканцу Джироламо Савонароле. На Н.В. Гоголя серьезное влияние оказало «Подражание Христу» Фомы Кемпийского. Эту книгу читали также А.С.Пушкин (который оставил о ней более чем благодарный отзыв), славянофилы М.Н.Погодин, С.Т.Аксаков, С.П. Шевырев, а сенатор и Обер-Прокурор Священного Синода, известный своей нелюбовью к католичеству, даже сделал перевод этой книги, считающийся до сих пор лучшим. Н.С.Лесков, не любивший поляков, по этой причине резко отрицательно оценивал Католическую церковь. Одновременно с большой симпатией писатель отзывается о митрополите Могилевском Игнатии Головинском («Мелочи архиерейской жизни»), с которым сталкивался на книжных развалах Апраксина рынка в Петербурге. Ф.И.Тютчев, несмотря на нелюбовь, видел в Католической церкви здоровую консервативную силу — но только политически, иное в ней мало его интересовало. Так или иначе католической тематики касались в своем творчестве Н.А.Некрасов, И.А.Бунин и А.Куприн, К.Э.Паустовский, О.Э.Мандельштам, А.А.Ахматова и многие другие оставили целый ряд зарисовок на эту тему.
Особняком стоит Ф.М.Достоевский. Никто из великих русских литераторов не уделял католической теме столько внимания, сколько он. Мы знаем, что у него образ Католической церкви очень негативный, однако даже «Легенде о великом инквизиторе» специально антикатолические черты были приданы только в ответ на довольно настойчивые просьбы М.Каткова — которому, разумеется, это было нужно в полемических целях(3). Но в том же романе «Братья Карамазовы» прозвище Pater Seraficus («Серафический отец» — так называли св. Франциска Ассизского), с которым соглашается Алеша, дается... старцу Зосиме — образцу святости! И, заметим, в келье старца рядом с простыми копеечными литографиями святых и фарфоровыми яичками стоят «католический крест из слоновой кости» и изображение Mater dolorosa (Скорбящей Богородицы)(4). На этих и других примерах можно убедиться, что у Достоевского образ католичества очень неоднозначный, двойственный.
Собственно католиков, внесших вклад в русскую литературу, сравнительно немного. Интересный, но эпизодический пример — польско-белорусский поэт Владислав Сырокомля, автор текста к ставшей народной русской песне «Когда я на почте служил ямщиком». Другие — это Ф.Ходасевич (прихожанин католического храма в Милютинском переулке в Москве) и Ю.К.Балтрушайтис, ученик литовского католического священника Жакявичуса, настоятеля Скирнямунского прихода. Можно было бы назвать еще Ю.К. Олешу, но его католичество осталось в детстве писателя — по крайней мере, в советский период он никак его не проявлял.
Между прочим, был и российский католик, удостоившийся пристального внимания отечественной литературы, писателей и общественных деятелей. Это самый известный в свое время российский благотворитель, радетель о правах заключенных, московский доктор и собеседник митрополита Филарета (Дроздова) — Фридрих Гааз (староста католического прихода свв. Петра и Павла). О Гаазе упоминали в своих трудах А.Герцен («Былое и думы»), Ф.М.Достоевский (черновики к «Преступлению и наказанию», «Идиот»), М.И.Погодин, писательница Е.Драшусова, А.Ф.Кони (составивший первую подробную биографию «утрированного филантропа»), А.П.Чехов (письмо к А.С.Суворину), А.М.Горький (письмо к А.Кони, ноябрь 1899 года), писатель И.Шмелев (письмо сыну на фронт от 01.09.1917). В 1923 г. в Лозанне М.Ридером была написана книга «Сверхчеловек из Москвы». Уже в XX веке Гаазу посвятил статью Б.Ш.Окуджава(5).
В самом конце XIX - начале XX вв. раскол между христианством и повседневной жизнью общества (в первую очередь, так называемого «образованного общества») стал уже совершенно очевидным. Его последствия испытали на себе также католические общины. Таким образом, получается, что католичеству в русских образованных кругах приходилось преодолевать сразу несколько стен непонимания, одной из которых было непонимание искренности и горячности новообращенных, все более отдалявшихся от христианства обществом (и это помимо непреодоленных предрассудков и нелюбви).
В советский период, разумеется, продолжать писать о религиозной тематике (в том числе о католической) было почти невозможно. Исключение делалось для агитационной антиклерикальной литературы (вспомним ксендзов Кушаковского и Морошека, «охмурявших» Адама Козлевича ради «Антилопы Гну» — дарового автомобиля с шофером в «Золотом теленке» И.Ильфа и Е.Петрова или патера Ромуальда из «Костела в Новограде» И.Э.Бабеля).
В эмиграции поэт Вячеслав Иванов перешел в католичество в 1926 году. Впоследствии он преподавал церковно-славянский язык и русскую литературу в Русской католической семинарии («Руссикум»), и в Понтификальном восточном институте. Поэт умер в Риме в 1949 году, завершив работу над примечаниями к Псалтири, которую делал по заказу Ватикана(6). Но В.Иванов не стал религиозным западником и на очень многое в Европе смотрел в значительной степени со стороны, «очами Востока» (достаточно посмотреть «Римский дневник» — особенно стихотворение «Милы сретенские свечи...»).
Из русских советских писателей, пожалуй, самый интересный текст — к сожалению, не свидетельствующий о вере автора — оставил один из лучших бардов Юрий Визбор в стихотворении «Католическая церковь»: «И с тех пор одна зацепка: разыскать я не могу католическую церковь на высоком берегу (...) Дай мне Бог держаться цепко, подари мне сквозь пургу католическую церковь на высоком берегу»(7). Один из самых известных классиков советской военной литературы — одновременно и белорусский и русский писатель Василь Быков — в конце жизни принял христианство, стал греко-католиком. Его отпевали и хоронили в Минске по византийскому католическому обряду.
Итак, мы видим, что, несмотря на достаточно заметную маргинальность католической темы в нашей отечественной литературе, она не раз вызывала напряженное осмысление в обществе. Ее влияние ощутимо, так или иначе, в самом русском самосознании и в формировании русского мифа о себе. Отход общества от веры, как правило, означал и прекращение интереса к христианству вообще и к Католической церкви в частности. Но в любом случае католикам и католичеству более повезло с пристальным вниманием пишущих и читающих, лютеране, мусульмане, буддисты, возможно, даже старообрядцы не заинтересовали отечественную литературу в той же степени.
Конечно, литературой западные влияния не ограничивались. В середине XII века во Владимирском княжестве развернулось (в т.ч. благодаря св. Андрею Боголюбскому) активное каменное храмовое и гражданское строительство, в котором участвовали также западные (по наиболее убедительной версии — немецкие) мастера. Считается, что влияние этой школы (особенно в скульптуре) повлияло, среди прочего, на храмовую архитектуру и скульптуру (особенно на последнюю) — не исключается, что и на такие шедевры, как храм Покрова-на-Нерли. Мастерство католиков (московский мастер Борис и др.) начиная с XIII века Регулярно использовалось на Москве, в том числе при литье церковных колоколов, изготовлении утвари (которая также закупалась в католической Европе). В некоторых иконах и фресках новгородской школы (в первую очередь — в редчайшей иконе «Богородица с Младенцем на престоле» или в иконе «Чудо Георгия о змие», иконе св. Николая с житием из города Боровичи), а также в книжных миниатюрах «Толковой Палеи» и «Жития Николы» также прослеживается влияние западного изобразительного искусства( 8 ).
В XV веке итальянские мастера участвуют в строительстве (или руководят им) Московского и Новгородского кремля(9), Новоспасского монастыря и даже (Альберти Фьорванти) в постройке кафедрального Успенского собора в Москве (Кремль). Составленная немцем Николаем Булевым пасхалия, а также его перевод сочинения Самуила Евреина против иудаизма получили на Руси довольно широкое хождение. Перевод Библии, составлявшийся в Новгороде в том же столетии («Геннадиевская Библия»), делался в том числе под руководством хорвата — доминиканского монаха Вениамина. Там же, как минимум частично, переводилась и известная в латинском церковном мире того времени работа В. Дурантия «Rationale Divinorum officium» («Порядок Божественной службы»).
Итак, очевидно, что с древнерусского периода отечественной истории, и даже через московский — до начала XVIII века проникновение западных католических влияний прослеживается довольно четко.
А когда в Петровскую эпоху двери страны широко распахиваются перед иностранцами, начинается совершенно новый период, когда отделить вклад католиков от общего наследия нашей культуры становится совершенно невозможным. Петербург строится и украшается европейскими мастерами (достаточно назвать Б. Растрелли, К. Росси, А. Ринальди, Д. Трезини, О. Монферрана — хотя список ими точно не будет исчерпан). Как писал А.И.Герцен, «В Петербурге можно прожить года два, не догадываясь, какой религии он держится; в нем даже русские церкви приняли что-то католическое»(10).
Таким образом, если мы станем последовательно отрицать участие католиков (и католичества как идеи) в нашей культуре, нам придется вообразить себе иную, никогда не существовавшую Россию. Это будет страна без доброй половины Санкт-Петербурга, без Успенского собора, да и без самого Кремля в Москве, без многих и многих зданий в той же Москве, в Пятигорске, в Воронеже, Тобольске, даже без церкви в тихом провинциальном Мышкине (ее строил итальянский архитектор) и так далее. Из книг наших писателей придется вырывать страницы, а то и целые главы. Придется вовсе забыть первую русскую оперу («Иван Сусанин»), написанную К. Кавосом — да и многие другие шедевры отечественной музыки. Иной в этой картине воображаемой России будет и русская философия. Мы лишимся как минимум нескольких ценных и древних икон и предметов церковной утвари. И даже с некоторыми народными промыслами придется распроститься (речь идет о кадомских кружевах, так называемых «венизах» — в свое время по воле Петра Великого для обучения местных мастериц прибыло несколько католических монахинь из Венеции)(11). Хорошо это или дурно, но такой России никогда не было.
____________________________________________________________
1 - В связи с этим стоит упомянуть П.Я.Чаадаева и его «Фи-лософические письма». Автор, не будучи католиком, так остро поставил некоторые вопросы, что дискуссия на католическую тему благодаря ему продолжалась в России даже после смерти автора «Писем». Фактически он был самым ярким религиозным западником, оставшимся тем не менее православным. Его предшественник (хотя сходство между ними скорее формальное — и, до известной степени, они объединены некоторым сходством судеб — но не более), князь И.А. Хворостинин, в XVII столетии не был так последователен и колебался между своей любовью к латинскому христианству и полемической защитой отечественных обычаев.
2 - Matelski D. Grabiez koScielnych dobr kultury na pograniczu polsko-Htewsko-biaforuskim (od najazdu moskiewskiego 1654 r. do zakonczenia II wojny swiatowej) в Kosciory i panstwo na pograniczu polsko-litewsko-biatoruskim. Zrodla i stan badart. Biarystok, 2005, с 95.
3 - Любимов Д.Н. Из воспоминаний в Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников. В 2 тт. Т. 2. Москва, 1990, с. 412.
4 - Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. Роман в 4 частях с эпилогом. Ч. I, II. Кишинев, 1972, с. 47, 303, 307-308.
5 - См.: Врата милосердия. Книга о докторе Гаазе. Москва, 2002, с. 17-123, 297, 337-353, 387, 391.
6 - См. Дешафт О. Введение в Иванов В. Собрание сочинений. Т. I. Брюссель, 1971, с. 174, 197, 221, 227.
7 - Текст построен на противопоставлении поиска Бога и какого-то «защитного» неверия самого автора, сквозящего в первых строфах.
8 - Муратов П. Русская живопись до середины XVII века в История русского искусства (Под ред. И.Грабаря), VI, Москва, 1914, с. 258; Alpatov М. Bine abendlandische Komposition in altrussischer Umbildung в ByzantimscAe ZeitscArifi, XXX, 1929/1930, с 623; Изд. Общества любителей древней письменности, 93, СПб., 1892; Изд. Общества любителей древней письменности, 28, СПб., 1888; Георгиевский Г., Владимиров М. Древнерусская миниатюра, Москва 1933; Creutz. Kunst-geschichte der edlen Metalle, Stuttgart 1909, bd. 208, 212; Труды XV Археологического съезда в Новгороде, I, табл. X, 3.
9 - Московский Кремль после пожара 1812 г. восстанавливал тоже итальянец — архитектор И.О.Бове. Он также реконструировал Красную площадь (Пуччо Д. Итальянцы в России. Два тысячелетия дружбы. Санкт-Петербург, 2007, с. 113).
10 - Герцен А.И Москва и Петербург в Москва — Петербург: pro et contra. Диалог культур. Истории национального самосознания. Антология. Санкт-Петербург, 2000, с. 181.
11 - Даже бытовая культура некоторых регионов страны изменится (юг Псковской области, западная часть Смоленской). В этих районах до настоящего времени чувствуется след польского церковного влияния (до 1772 года эта территория принадлежала Речи Посполитой). Так, часовенку над святым источником там до сих пор называют польско-белорусским словом «капличка». До середины — конца XIX века в Шумячах и Микулино (Смоленская область) и Старосокольниках (Псковская область) имело место очень примечательное явление — совместное почитание крестьянами-католиками Смоленской иконы Божией Матери, а православными — св. Антония Падуанского. См.: РГИА (Российский государственный исторический архив), ф. 1293, оп. 76, д. 230, л. 3-4; Козлов-Струтинский С. Г. К истории римско-католических приходов в западных районах современной Смоленской области (конец XVII — первая треть XX вв.) в Материалы научно-практической конференции, посвященной 15-летию возобновления деятельности Смоленского римско-католического прихода Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии. Смоленск, 23 сентября 2006 года. [Сост. Н. Н. Илькевич, о. Птолемеуш (Яцек Кучмик)], Смоленск, 2007, с. 113, 140, 157; Максимчук А. Г. Порубежье. Очерки по истории Шумячского края. Смоленск, 1995, с. 108.

Миф № 8. «Новые» догматы.
Нередко можно слышать обвинения Католической церкви в том, что она якобы вводит некие «новые» догматы, которые искажают истинное христианское учение, доставшееся нам от святых отцов. Среди таких догматов обычно упоминают «Filioque» (то есть прибавку выражения «и Сына» к Символу Веры — «...от Отца и Сына исходящего»), догмат о Непорочном Зачатии Пресвятой Девы Марии, принятый в 1854 году, а также догмат «о непогрешимости папы Римского», объявленный I Ватиканским Собором в 1870 году.
Тут надо сразу отметить, что догматы — это, по определению, лежащие в основе церковного сознания религиозные истины, данные людям в Божественном откровении. Поэтому догматы не могут выдумываться или вводиться произвольно. Все вероучительные истины основаны на Священном Писании и не должны ему противоречить, хотя и не обязательно изначально были оформлены именно как догматические положения. Как нам хорошо известно из истории Церкви, все христианские догматы вводились постепенно, в ходе изучения и лучшего осознания Божественного откровения, в ходе борьбы с возникавшими ересями. Если же встать на позицию полного отрицания догматического развития в Церкви, то тогда придется отказаться и от Символа Веры, и от терминов «единосущный Отцу» и «Богородица» — ведь они тоже в свое время были «нововведениями», и в Священном Писании их нет.
Объем данной статьи, к сожалению, не позволяет рассмотреть здесь все богословские аспекты трех упомянутых выше догматов. Поэтому ограничимся лишь кратким их рассмотрением, сосредоточившись в основном на исторических примерах, доказывающих, что эти догматы не новейшие выдумки, а имеют древнее происхождение.
Во-первых, неверно полагать, что под формулой об исхождении Св. Духа «от Отца и Сына» понимается исхождение и от Отца, и от Сына, то есть от двух источников. Имеется в виду, конечно же, исхождение от Отца и Сына как от единого источника. Именно этому учит Католическая церковь, именно это имели в виду и восточные Отцы, говорившие об исхождении Духа от Сына или через Сына. Учение это основывается на евангельских цитатах (Деян 2:33; Лк 24:49; Ин 15:26; 16:7; 16:13-15; 20:21-22 и др.) и встречается у многих Отцов Церкви, как восточных, так и западных. Вот что пишет православный богослов Валентин Васечко в своих лекциях по сравнительному богословию, в главе об исхождении Святого Духа: «Некоторые восточные отцы, в частности, св. Максим Исповедник, чьи слова были приведены выше, св. Василий Великий, св. Григорий Нисский и св. Григорий Богослов, а также св. Иоанн Дамаскин допускали выражения, предполагавшие исхождение Св. Духа от Отца чрез Сына. Например, св. Иоанн Дамаскин писал: «Бог... всегда был Отцом, имея из Себя Самого Свое Слово и чрез Свое Слово исходящего из Него Своего Духа». В «Определении православия ... патриарха Тарасия», одобренном VII Вселенским Собором и папой Адрианом, говорится: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия... и в Духа Святаго, Господа животворящего, от Отца чрез Сына исходящего»(1). Довольно ранние упоминания о Filioque мы находим в догматическом письме Римского папы св. Льва Великого епископу Асторгскому Туррибию в 447 г., в так называемом Афанасьевском Символе Веры (V в.), в деяниях То-ледского собора (589 г.), в письме папы Гормизда императору (521 г.).
В ответ на сомнения в правильности подобного учения, широко распространившегося к тому времени на Западе, св. Максим Исповедник писал: «Многочисленными свидетельствами они (западные христиане) доказали, что они не делают из Сына причину Св. Духа, ибо знают, что единым началом является Отец... они только хотят показать, что Дух исходит через Сына, чем устанавливается тождество сущности», и «...В вопросе об исхождении они (римляне) обратились к свидетельствам латинских Отцов — а, кроме того, разумеется, и к толкованию св. Кирилла Александрийского, на Евангелие от Иоанна. Опираясь на это, они показали, что не представляют Сына Причиной Духа, ибо знают, что Отец есть единственная причина Сына и Духа — одного по рождению, другого по исхождению, и лишь показывают, что Дух через Сына происходит, обозначая тем единство и неизменность сущности»(2).
Уже после раскола 1054 года между представителями западной и восточной церквей происходили обсуждения вопроса о Filioque (в 1135 г., в 1274 г. на Втором Лионском Соборе, на Ферраро-Флорентийском Соборе в 1438_1439 гг.), в результате которых обе стороны приходили к взаимопониманию. Вот что пишет православный архиепископ, профессор Феодор Стилианопулос: «...вопрос о филиокве не указывает на "великий раскол" между Восточной и Западной церквями, поскольку две церкви едино исповедуют догмат о Святой Троице и разделяют общее понимание действия Духа в соответствии с Писанием, Традицией и литургией. Филиокве не означает решительного различия в догмате, но является лишь важной разницей в интерпретации догмата из-за различий в каппадокийском и августианском подходах к тайне Троицы...»(3). В июне 1995 года патриарх константинопольский Варфоломей I согласился признать в принципе разрешенным вопрос о Filioque(4).
Обратимся к догмату о Непорочном Зачатии Пресвятой Девы Марии. Догмат этот после совещания с епископами был официально провозглашен папой Пием IX в булле «Ineffabilis Deus» в 1854 году. В 1858 году Бернадетте Субиру в Лурде явилась Приснодева Мария, назвавшая себя «Непорочным Зачатием», что и послужило для Католической церкви и ее верующих подтверждением правильности решения папы. Русское название этого догмата часто вводит людей в заблуждение. Многие считают, будто в догмате о Непорочном Зачатии Пресвятой Девы Марии речь идет о бессемянном зачатии, подобном зачатию самого Иисуса от Св. Духа. Однако это не так. Под Непорочным Зачатием Богородицы католическое вероучение понимает непричастность Девы Марии первородному греху с момента зачатия, которое, однако, произошло естественным путем от земных родителей — Иоакима и Анны. Известно, что культ Марии стал развиваться прежде всего на Востоке. Около 700-го года, по-видимому, в сирийских монастырях возник праздник Зачатия Богородицы, который впоследствии распространился по всей Византийской империи. На Западе же первые сведения о нем относятся лишь к середине XI века. Свидетельства о вере в чистоту и непорочность Богородицы, в Ее непричастность первородному греху мы находим в трудах многих восточных святых, а также и в литургических текстах Православной церкви. Однако момент очищения Пресвятой Девы от первородного греха не получил в Православной церкви догматического закрепления. Тем не менее в XV веке о приверженности вере в Непорочное Зачатие Богородицы заявлял Георгий Схоларий, ставший первым, после захвата Византии турками, патриархом Константинополя под именем Геннадия II. В XVI-XVIII веках эту веру разделяли архиепископ Черниговский Лазарь Баранович, ректор и игумен Киевской коллегии Иоанникий Голятовский, Стефан Яворский, Феодосий Черниговский, архимандрит Печерский Стефан Гизель, митрополит Киевский Иоасаф Кроковский. Учение о Непорочном Зачатии содержится в первом издании «Четьих Миней» св. Дмитрия Ростовского. Собор Русской Православной Церкви в 1666-1667 годах, на котором присутствовали патриархи александрийский и антиохийский, одобрил книгу Симеона Полоцкого «Жезл правления», в которой изложено учение о Непорочном Зачатии Богородицы: «...Той же Ея чистоте и святости нецыи присмотрящеся, не усумневаются глаголати: яко ниже прародительному греху подлежаще: имже и Православная Церковь видится согласовати, поющи в день рождества Ея сице: "поем святое Твое рождество, чтим и непорочное зачатие Твое, невесто богозванная", песнь 6. И в день Введения Ея в церковь Господню... "прежде зачатия освятися Богови, и рождьшися на земли, дар принесеся Ему"».(5)
Этого же учения придерживались и старообрядцы. Священник суздальского собора Рождества Богородицы Никита Константинович Добрынин в челобитной царю Алексею Михайловичу писал: «...а пренепорочная Владычица наша Пресвятая Богородица... прародительной скверны не имела: еще бо ей во чреве сущи материи освящение и Богу в жилище преуготованне... и по сим, великий Государь, свидетельствам и младенцам разумно есть, что Пресвятая Дева прародительныя скверны не имела... Как бы нам не прогневать Богородицы...»(6)
Завершая рассмотрение вопроса об этом догмате, приведем слова митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (Гундяева) из книги «Слово пастыря. Бог и человек. История спасения», главы «О Матери Божьей»: «Если бы не было Девы Марии, то не было бы и Спасения. Но и Сама Божия Матерь очень многое получила от Своего Сына. Как свидетельствует церковное предание, еще до Своего рождества Дева Мария была предочищена Духом, так что последствия первородного греха на Нее не распространились. Это особое действие Божией благодати одновременно сочеталось и с особыми нравственными усилиями Самой Девы Марии... Почитание Божией Матери основывается на изначальном в христианской общине понимании особого значения Пресвятой Девы для спасения человеческого рода, на Ее личной святости, превышающей святость кого-либо из людей, и даже ангелов. Господь спасает мир вместе со Своей Матерью. Ни в церковном Предании, ни в евангельских повествованиях Она не выступает в качестве Той, на Которую направлена спасительная миссия Ее Сына(7), ибо Она уже предочищена Духом Святым от влияния первородного греха. А иначе и быть не могло, ибо безгрешный Бог не мог соединиться с помраченной грехом человеческой природой. Он был во всем подобен нам — кроме греха. И когда говорится о воссоздании во Христе первозданной природы человека, то имеется в виду то, что Спаситель, получив от Своей Матери непомраченную грехом человеческую природу, не повторил грех Адама, но подчинив Свою человеческую волю воле Божественной, в Самом Себе осуществил первоначальный замысел Творца о человеке, уподобившись Богу, став "вторым Адамом"»( 8 ).
И в заключение поговорим о догмате, известном российским читателям как «догмат о непогрешимости римского папы». Это название следует признать крайне неудачным, поскольку оно наводит на мысль, что этот догмат говорит о безгрешности римских пап. Часто приходится читать некий текст, начинающийся словами «Папа есть божественный человек и человеческий Бог. Посему никто не может судить его, или о нем. Папа имеет божескую власть, и власть его неограниченна. Ему возможно на земле то же самое, что на небесах Богу. Что сделано папою, то все равно что сделано Богом. Заповеди его должно исполнять, как заповеди Божии...». Текст этот выдается за «дословное постановление Первого Ватиканского Собора». Но никакого отношения к настоящей Догматической Конституции «Pastor Aeternus», принятой на I Ватиканском Соборе, эта фальшивка не имеет, что легко обнаружить, обратившись к документам Собора. Конечно же, догмат не говорит ни о безгрешности, ни о грешности римских пап. Совершенно ясно, что римские папы ничем не отличаются в этом смысле от других людей. Каждый папа имеет своего духовника, которому исповедуется в грехах. Догмат говорит о безошибочности Церкви, выражающейся через торжественные определения по вопросам веры и нравственности, сделанные папой от лица Церкви. Вот что сказано в Догматической Конституции «Pastor Aeternus»: «Папа Римский, когда он говорит ex cathedra, то есть когда, исполняя свои обязанности учителя и пастыря всех христиан, определяет, в силу своей верховной апостольской власти, что некое учение по вопросам веры и нравственности должно быть принято Церковью, пользуется, с Божественной помощью, обещанной ему в лице блаженного Петра, той безошибочностью (infallibilitas), которой Божественный Искупитель благоволил наделить Свою Церковь, когда она определяет учение по вопросам веры и нравственности»(9).
Как видим, согласно этому догмату, папа безошибочен не сам по себе, а лишь благодаря обетованию, данному Христом Своей Церкви. В то, что Господь хранит Свою Церковь от заблуждений, верят и православные — «несомненно исповедуем, как твердую истину, что кафолическая Церковь не может погрешать или заблуждаться, и изрекать ложь вместо истины, ибо Дух Святой, всегда действующий через отцов и учителей Церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения» (Послание Восточных Патриархов о православной вере, чл. 12).
Любой христианин, признающий правомерность Вселенских Соборов (неважно сейчас, семи или двадцати), не сомневается в том, что Церковь на своем Соборе может говорить с последним, необратимым авторитетом, устанавливая обязательные нормы для каждого христианина(10). Вопрос об учительном авторитете папы — это вопрос о том, может ли вероучи-тельный авторитет Церкви принадлежать и папе (не как частному лицу, а как высшему авторитету в иерархически построенной системе Церкви). И здесь надо сказать, что придание ему такой функции представляет нисколько не большую трудность для понимания, чем когда такая функция придается Собору или всему епископату в целом. Ясно, что большое число епископов ничуть не больше гарантирует безошибочность решений по вопросам веры, чем отдельное лицо. Напротив, «личный руководитель коллегиального представительного органа есть нечто более естественное и понятное уже с простой человеческой точки зрения... Большое количество людей не делает человека и человеческое менее человеческим, чем отдельный человек, поскольку здесь не идет речь о коллективном нахождении истины, где практически большее число людей имеет больше шансов найти истину, чем один. Ибо здесь речь идет о том, что дарует церкви Дух»(11).
В прежние времена безошибочность римского епископа могла пониматься иногда слишком широко. Не было ясности, где проходит граница между свободной волей папы как человека и его решениями как наместника Христа. Этот вопрос оказался решенным благодаря догмату I Ватиканского Собора о безошибочности папы. Вопреки распространенному мнению, этот догмат вовсе не дает папе «неограниченную власть», а четко определяет границы безошибочности римского епископа высказываниями, сделанными по вопросам вероучения и нравственности. Надо отметить, что особое значения для определений Догматической Конституции «Pastor Aeternus» имело учение св. Льва Великого и так называемая «Формула Гормизда», подписанная в 519 году двумястами пятьюдесятью восточными епископами. Естественно, что по поводу этого догмата может возникнуть много вопросов и возражений. Часто его пытаются опровергнуть, ссылаясь на мифы (например, на никогда не существовавшую в действительности «папессу» Иоанну) или на фальшивки (в частности, на так называемую «речь кардинала Штроссмаиера», принадлежность которой кардиналу была опровергнута самим Штроссмайером)(12). К сожалению, ответить на все эти вопросы и возражения здесь не представляется возможным, поскольку это заняло бы слишком большой объем. Тем не менее интересующиеся этим предметом могут обратиться к книге священника Станислава Тышкевича «Церковь Богочеловека»(13), где кратко, но емко и по существу даются ответы на многие такие вопросы.
____________________________________________________________
1 - Васечко В. Сравнительное богословие. Москва, 2006.
2 - Максим Исповедник. Письмо к Марину Кипрскому. В P.G. 91,136 А-В.
3 - Stylianopoulos Th. The Filioque: Dogma, Theologoumenon or Error? В The Greek Orthodox Theological Review, Volume 31, No. 3_4, USA 1986, p. 288.
4 - Клеман О. Рим. Взгляд со стороны. Москва, 2006, с. 94.
5 - Цит. по кн.: Свящ. кн. А.Волконский. Католичество и священное Предание Востока. Париж, 1933, с. 427.
6 - Цит. по кн.: Свящ. кн. А.Волкожкий. Католичество и священное Предание Востока. Париж, 1933, с. 426.
7 - В данном случае следует отметить, что Учительство Католической церкви вполне определенно утверждает, что предочи-щение Девы Марии произошло ввиду заслуг Иисуса Христа. Об этом говорит Пий IX в Ineffabilis Deus (DS 2803); и об этом же было сказано уже в послании Александра VI Sollicitudo Omnium Necessarium от 8 декабря 1661 года (DS 2015).
8 - Митрополит Кирилл (Гундяев). Слово пастыря. Бог и человек. История спасения. Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2004 г.
9 - Цит. по книге: Христианское вероучение. Догматические тексты учительства Церкви III-XX вв. Санкт-Петербург, 2002, с 263.
10 - См. Ранер К. Основание веры. Москва, 2006, с. 530.
11 - Ibidem, с. 531.
12 - См. Granderath und Kirch, Geschichte des vatikanischen Konzils von seiner ersten Ankungigung bis zu seiner Vertagung (3 vols. Freiburg 1903, 1906), т. З, сноска на с. 189.
13 - Тышкевич Ст. Церковь Богочеловека. Рим, 1958, с. 543-562.

Миф № 9. Ватикан поддерживал фашизм.
Политику Ватикана накануне и во Время второй мировой войны часто представляют беспринципной. Многие считают, что римский папа молчаливо попустительствовал нацистам или даже поддерживал их, видя в Гитлере союзника против коммунистов. Часто можно услышать утверждения, что, заключив конкордат(1) с фашистской Италией и Германией, Пий XI своим авторитетом способствовал усилению режимов Гитлера и Муссолини. Считается, что впоследствии Ватикан поддерживал нападение Германии на Советский Союз, стремясь обратить таким образом в католичество православную Россию. Утверждают, что Пий XI хвалил фашистов и нацистов за борьбу с «безбожными» коммунизмом и либерализмом и, в частности, в своей энциклике «Quadragesimo anno» назвал установленный фашистами социальный порядок идеальным. После начала войны его преемник Пий XII якобы объявил «Крестовый поход на Восток» и отказался осудить преступления немцев на оккупированных территориях, бросив без поддержки не только евреев и восточных славян, но даже католический народ Польши. Кроме двух римских пап того времени в пособничестве преступлениям часто обвиняют хорватского кардинала Алоизия Степинаца, бывшего якобы «правой рукой» фашистского диктатора Анте Павелича.
Подлинная история отношений Ватикана с фашистской Италией и нацистской Германией отличается от популярных представлений о ней. Обратившись к тексту конкордата, подписанного Муссолини и государственным секретарем Святого Престола кардиналом Гаспарри в 1929 году, мы увидим, что Италия брала на себя широкие обязательства перед Ватиканом. Наиболее значимой была 43-я статья, закреплявшая существование в Италии светской организации «Католическое действие». Спустя всего два года фашисты начали уничтожение оппозиционных партий именно с попытки разогнать это движение, но ни массовые аресты, ни обвинения в прессе не привели к успеху. На протяжении всех 30-х годов Муссолини предпринимал попытки распустить «Католическое действие», но Пий XI упорно отказывался признать обвинения справедливыми и настаивал на соблюдении конкордата. Муссолини стоял перед дилеммой: демонстративно нарушить договор или отступить. Полное господство над умами итальянцев было возможно только ценой потери международного престижа, и дуче не решился сделать последний шаг к диктатуре. Таким образом, благодаря конкордату идеологическая монополия фашизма никогда не была полной. Уже в 1931 году впервые в истории Римско-Католической церкви Пий XI выпустил энциклику(2) не на латыни. Документ, получивший название «Non abbiamo bisogno» («Мы не имеем нужды»), был написан по-итальянски, чтобы его было легче довести до всех верующих. В нем Пий XI писал, что фашизм в его нынешнем виде еще лицемернее и опаснее социализма. Папа требовал от фашистов отказаться от всех идей и поступков, несовместимых с католическим учением. В противном случае, предостерегал он, фашизм не будет иметь успеха в Италии(3). Фактически это было последнее предупреждение фашистским вождям и одновременно призыв к рядовым исполнителям их воли: не выполнять преступные приказы.
Другая энциклика, изданная в том же году, посвящена вопросам социальной жизни. Первой в истории попыткой римских пап обратиться к социальным проблемам была вышедшая в 1891 году энциклика Льва XIII «Rerum novarum». В документе под названием «Quadragesimo anno» («В сороковой год») Пий XI напоминал католикам социальные принципы, изложенные его предшественником. Кроме того, он анализировал изменения условий жизни и труда рабочих за истекшие сорок лет. Распространено мнение, будто бы в этой энциклике Понтифик хвалил установившийся в Италии фашистский строй, так как социальная политика Муссолини соответствовала католическому учению. Их сходство состоит в идее отказа от классовой борьбы и создания профессиональных корпораций, объединяющих между собой промышленников и рабочих. Внимательно прочитав текст энциклики, мы можем увидеть, что Пий XI не только не одобрил социальную политику дуче, но, наоборот, решительно осудил ее. Сравнивая социальные преобразования фашистов с тем строем, который рекомендовал Лев XIII за сорок лет до того, он действительно находит общие черты. Тем не менее различия кажутся ему настолько существенными, что без их устранения папа не считает возможным решить «социальный вопрос». Пий XI указывает на две чрезвычайно важных особенности современных ему итальянских профессиональных синдикатов: их государственный характер и обязательное членство для всех лиц, занятых в данной области. Обе этих особенности он категорически не приемлет. Синдикаты не должны быть организованы государством и являться, по сути, государственными структурами: «Как не дозволено, с целью передачи обществу, отнимать у отдельных лиц то, что последние могут выполнить собственными силами и мерами, так одинаково нельзя передавать более значительной организации то, что может быть сделано меньшими и более слабыми обществами. Необходимо поэтому желать, чтобы высшая государственная власть передавала исполнение и заботы о делах небольшого значения малым и второстепенным сообществам, избегая, таким образом, расточения своих сил». Кроме того, настаивает Пий XI, членство в синдикатах должно быть строго добровольным, а их внутренняя структура не может быть предписана государством: «нам кажется достаточным настаивать только на одном, а именно, что людям предоставляется не только полная свобода составлять подобные союзы, относящиеся к учреждениям частного права, но, кроме того, они могут по своей воле вводить в них те внутренние порядки и правила, которые им кажутся более пригодными»(4). В 1930 году государственным секретарем Ватикана стал кардинал Эудженио Пачелли, бывший до этого нунцием(5) в Германии. В ночь «пивного путча»(6) он находился в Мюнхене, а несколько дней спустя написал кардиналу Гаспарри письмо, в котором говорил об антихристианской и антисемитской сущности нацизма. В том же письме он с похвалой отзывался о мюнхенском архиепископе кардинале Фаульхабере, ставшем на защиту евреев. По подсчетам американского историка раввина Дэвида Далина, из 44 речей, произнесенных Пачелли за время его пребывания в Германии, 40 содержали осуждение нацизма. Поэтому, когда Гитлер вскоре после своего прихода к власти предложил Ватикану заключить конкордат, кардинал Пачелли прекрасно понимал, с кем ему предстоит вести переговоры. Отвечая согласием, Святой Престол был намерен повторить тот же дипломатический ход, который принес успех в отношениях с Муссолини. Пачелли знал, что Гитлер нарушит договор, но Ватикан будет иметь основания для дипломатического протеста. Вскоре после подписания конкордата Гитлер заявил в одном из своих выступлений, что Ватикан признал немецкое правительство. В ответ Пачелли написал две статьи в официальной ватиканской газете, пояснив, что единственной его целью было подписать договор о защите прав немецких католиков. После заключения конкордата с Наполеоном, напоминал он, Пий VII стал одним из главных противников французского императора.
Уже известный нам кардинал Фаульхабер так прокомментировал заключенный конкордат: «С конкордатом нас повесят, а без конкордата нас бы повесили, сняли еще живыми и четвертовали». В 1934 и 1935 годах на Фаульхабера было совершено два покушения, а в 1938 после знаменитой «хрустальной ночи»(7) толпа, разъяренная тем, что он защищал евреев, выбила стекла в его епископской резиденции. Это не помешало кардиналу письменно протестовать против преступлений режима в 1940 и 1941 годах, а в 1943 году вместе с другими немецкими епископами осудить убийства на расовой и национальной почве.
Другим католическим иерархом, известным своей антинацистской позицией, был Клеменс Август фон Гален. Назначенный епископом Мюнстера осенью 1933 года, он уже в 1934 году в своем первом пастырском послании на Великий пост обрушил на нацистов беспощадную критику. В 1941 году он прочитал цикл проповедей против преступлений, совершаемых властями. Особенное внимание он уделил принудительной эвтаназии сумасшедших, настаивая на том, что никто не может чувствовать себя в безопасности, живя в стране, где больных убивают, а не лечат. 3 августа 1941 года в церкви Св. Ламберта в Мюнстере, где он когда-то был настоятелем, епископ фон Гален произнес такие слова: «Нет никаких причин, почему эти несчастные пациенты должны быть приговорены к смерти. Это происходит только потому, что по решению некоего учреждения, согласно экспертному заключению какой-то комиссии они оказались «недостойными жить», так как являются «непродуктивными гражданами». Принцип таков: раз они не могут участвовать в производительном труде, они подобны сломанной машине, старой корове, которая не может больше давать молока, или старой хромой лошади. Что делать с такими машинами? На свалку их! А с непродуктивным скотом? Я не собираюсь продолжать это сравнение дальше — оно чудовищно. Здесь речь идет не о машинах или скоте, которые существуют, чтобы служить человеку и обеспечивать ему изобилие. Их-то можно выбросить или зарезать, когда они перестанут выполнять свою функцию. Но мы говорим о человеческих существах, о наших ближних, наших братьях и сестрах. Пусть о несчастных людях, больных и «непродуктивных». Но разве они из-за этого теряют право на жизнь? Разве вы или я имеем право существовать только потому, что мы «продуктивны» и кто-то признал это?! Если установится принцип, что «непродуктивный» человек может быть убит, тогда горе всем нам, когда мы состаримся! тогда Боже помоги тем инвалидам, кто отдал работе все свое здоровье! Если все непродуктивные люди могут быть насильственно уничтожены, то горе нашим храбрым солдатам, которые вернутся домой ранеными, искалеченными или больными!»( 8 ) Как ни странно, фон Галену удалось остановить убийства больных людей. Гестапо арестовало несколько приближенных к нему священников, а сам он находился под домашним арестом в своем кафедральном соборе. Рейхсляйтер Мартин Борман предлагал Гитлеру повесить фон Галена, но фюрер не стал этого делать, опасаясь восстания по всей Вестфалии. После смерти фон Галена лидеры еврейской общины Германии выразили католикам Мюнстера свои соболезнования и сказали, что всегда будут вспоминать покойного с уважением.
Были ли выступления Фаульхабера, фон Галена и некоторых других немецких епископов их личной позицией или позицией всей Католической церкви? Для ответа на этот вопрос вернемся к личности государственного секретаря Ватикана кардинала Пачелли. В 1937 году папа Пий XI поручил ему составить энциклику, осуждающую нацизм. Она была издана 10 марта по-немецки под названием «Mit brennender Sorge» («Co жгучей тревогой») и стала, таким образом, второй в истории Католической церкви энцикликой, написанной не на латыни. Работа над текстом велась в глубокой тайне, что позволило переправить его в Германию и зачитать во всех приходских церквах, прежде чем гестапо узнало содержание документа. В марте 1939 году кардинал Пачелли был избран на место умершего Пия XI и принял имя Пий XII. 1 сентября началась Вторая мировая война, а 20 октября была опубликована первая энциклика нового Понтифика. В ней римский папа вновь осудил любые учения о расовой или национальной исключительности. Он заявил, что преследование людей из-за их происхождения несовместимо с христианством, повторив сказанное Бенедиктом XV еще в 1916 году. Особым образом Пий XII призвал весь мир поддержать страдающих поляков(9). Шеф гестапо Генрих Мюллер записал в своем дневнике, что первая же энциклика нового папы изобличила в нем врага Германии.
В 1940-х годах, когда преследования европейских евреев достигли своего пика, Пий XII развернул по всей Европе сеть помощи. По его поручению и под его непосредственным руководством католики спасали евреев во Франции, Венгрии, Италии и других странах(10). В рождественском радиовыступлении 1942 года римский папа снова заявил, что недопустимо убивать людей из-за их национальности. Это было первое публичное осуждение холокоста(11) лидером независимого государства. В октябре 1943 года нацисты попытались уничтожить еврейскую общину Рима. Пий XII велел укрывать евреев в семинариях, монастырях и других церковных помещениях. Он приказал пускать беженцев даже в затворнические монастыри, куда могут входить только врачи и пожарные в случае необходимости. В результате было спасено 80% римских евреев. Бывший узник нацистского концлагеря иудейский историк и религиовед Пинхас Лапиде подсчитал, что в результате усилий Пия XII во всей Европе было спасено от семисот до восьмисот шестидесяти тысяч евреев(12).
Однако спасением евреев противостояние Ватикана и Берлина не ограничивалось. В 1940 году Пий XII направил письма поддержки народам оккупированных Нидерландов, Бельгии и Люксембурга. Министр иностранных дел Италии Чиано записал в своем дневнике, что римский папа скорее даст посадить себя в концентрационный лагерь, чем поступит против своей совести. Той же весной группа немецких генералов составила заговор против Гитлера. При посредничестве Ватикана они вступили в переговоры с Великобританией, но заговор окончился ничем. В 1941 году, после нападения Германии на СССР, Пий XII направил американским епископам сообщение, что существующий запрет католикам сотрудничать с коммунистами не распространяется на военную помощь Советскому Союзу. Это заявление сыграло решающую роль в принятии американским парламентом решения о поставках оружия и стратегических товаров для Красной армии. Гитлер прекрасно знал, что Пий XII является его врагом. Он и другие нацистские лидеры неоднократно говорили об этом. В декабре 1943 года, в условиях наступления союзников на Рим, Гитлер приказал захватить Ватикан и похитить папу. Однако генерал Карл Вольф, командующий войсками СС в Италии, отказался выполнить приказ, опасаясь антинемецких выступлений по всей стране.
Мы уже видели, что католические епископы Германии, как и Пий XII, занимали резко антинацистскую позицию. Не отличался от них по своим взглядам и архиепископ Загреба Алоизий Степинац. На протяжении всех 30-х годов он резко критиковал нацистскую партию усташей(13). Не изменились его взгляды и после 1941 года, когда усташи при военной помощи немцев захватили власть. 10 апреля было провозглашено так называемое «Независимое государство Хорватия», а 13-го в Загреб должен был приехать из Италии фашистский диктатор Анте Павелич. Несмотря на давление властей, Степинац отказался встретить его на вокзале и своим присутствием придать ему необходимый авторитет. Он снова отказался встретиться с диктатором, когда тот пригласил к себе на аудиенцию священников Загреба. В 1941 году усташи трижды просили Святой Престол сместить Степинаца, но безуспешно(14).
Летом 1941 года усташи начали политику насильственных обращений. Сербы и евреи оказались перед выбором — принять католичество или погибнуть. Католичество — традиционная вера хорватов — было для новой власти всего лишь знаком политической лояльности. Правительство посылало в сербские деревни «миссионеров», то есть преданных режиму людей, занимавшихся насильственным переводом из православия в католицизм. В ответ на это Степинац написал Павеличу письмо, в котором настаивал: только Католическая Церковь имеет право назначать миссионеров, руководить их работой и определять, на каких условиях следует принимать людей в католичество(15). Тем не менее насильственные обращения продолжались. Если священник отказывался принять в католичество серба или крестить еврея, понимая, что тот не является убежденным католиком, это приводило к гибели последнего. Поэтому Степинац обратился к духовенству с секретной инструкцией: «Когда люди иудейской или православной веры, находясь в смертельной опасности и желая принять католицизм, приходят к вам, принимайте их, чтобы спасти их жизни. Не требуйте никаких особых религиозных знаний, поскольку православные являются, как и мы, христианами, а от иудейской веры христианство произошло. Задача христиан — это прежде всего спасение людей. Когда эти страшные и жестокие времена пройдут, те, кто обратился по убеждению, останутся в нашей Церкви, а остальные вернутся к своей вере, как только опасность кончится»(16). 27 сентября Степинац направил в Рим вопрос: что делать с православными церковными зданиями, которые в результате насильственных фиктивных «обращений» сербов оказались в его руках? В своем ответе Пий XII предписал следующие три принципа: там, где есть католический храм, православный надо оставить в неприкосновенности; если католического храма нет, а все или почти все православные «обращены» в католичество, надо служить в их храме, но не переосвящая его (это значит, что Ватикан рассматривал католические службы в православном храме как вынужденную временную меру); если большинство православных остались в своей вере, следует подыскать для католических служб подходящее помещение(17).
Архиепископ Степинац спасал сербов и евреев не только тем, что «принимал» их в католичество. Тысяча сербских сирот были спасены с его ведома католической благотворительной организацией; многих евреев он укрыл в церковных зданиях. Это показывает, что Католическая церковь в Хорватии, как и в других странах Европы, сделала все возможное для спасения жертв фашизма.
________________________________________________________
1 - Конкордат — договор между Церковью и государством, определяющий условия их взаимоотношений.
2 - Энциклика — папский документ, обращенный ко всем верующим и раскрывающий официальную позицию Церкви по какому-либо актуальному вопросу.
3 - Pius XI. Non abbiamo bisogno 26, 62-63.
4 - Pius XI. Quadragesimo anno 79-80, 87, 91-95. Перевод дан по русскому изданию: Париж, 1931.
5 - Нунциий — посол Святого Престола.
6 - «Пивной путч» — попытка государственного переворота, совершенная нацистами в 1923 году. Назван так потому, что восстание началось в одной из пивных Мюнхена.
7 - «Хрустальная ночь» — ночь с 9 на 10 ноября 1938 г., когда по всей Германии прошла организованная волна еврейских погромов.
8 - Полный текст проповеди по-немецки см.: Portmann H. Kardinal von Galen. Miinster, 1957, с. 239-246.
9 - Pius XII. Summi Pontificatus, 47-49, 106.
10 - Dalin D.G. The Myth of Hitler's Pope. Washington, 2005. стр. 87-91.
11 - Холокост — букв. «всесожжение» (греч.) — уничтожение европейского еврейства нацистами.
12 - Lapide P. The last three Popes and the Jews. London, 1967.
13 - O'Brien A.H. Archbishop Stepinac: The man and His Case. Westminster (MD) 1947, с 10.
14 - PateeR. The Cause of Cardinal Stepinac. 1953, с 355
15 - The South Slav Journal. 5:1:38-47.
16 - Alexander S. The Triple Myth: A Life of Archbishop Alojzije Stepinac. New York, 1987, с 85
17 - Falconi C. The Silence of Pius XII. London 1970, с 296-297.

Миф № 10. Заблуждения о первенстве Римской Церкви.
Существует много заблуждений относительно первенства Римской церкви. В этой главе мы рассмотрим некоторые из них.
Часто можно слышать утверждения, что древняя Церковь не знала такого понятия, как первенство Римской кафедры, что в Евангелии нет и намека на что-либо подобное, а Отцы Церкви об этом ничего не говорят. Что эта идея было придумана довольно поздно и является результатом возросших амбиций римских епископов (авторство ее одни приписывают папе Николаю I, другие — Григорию VII, третьи — Александру VI, а кое-кто даже Григорию XIII). К тому же и основана она на подложных документах вроде так называемых «Константинова дара» или «Лжеисидоровых декреталий». И уж, конечно, не может быть и речи о какой-либо власти римского епископа над другими поместными церквями.
Не углубляясь в подробности из-за объемности этого вопроса, заметим все же, что первенство Римской кафедры обосновывается Католической церковью именно ссылками на Евангелия (основными из них являются Мф 16:17—19; Лк 22:32; Иоанн 21:15). С этим обоснованием согласны и Предание, и Отцы Церкви. Таким образом, понятие о главенстве римского епископа, как наследника верховного апостола Петра, существовало в Церкви изначально. Подтверждение этому мы находим в самых ранних документах по истории Церкви. Уже в конце I века папа Климент I в своем известном послании разбирает конфликт в Коринфской церкви, причем разбирает как имеющий на это право и власть. Это вынужден признать даже лютеранский богослов Гарнак: «Это вступление (Римской кафедры) в историю Церкви — после свидетельства апостола Павла, что вера римлян возвещена во всем мире (Рим 1:8 ) — необычайно блестяще; ...послание доказывает, что уже в конце I века римская община выработала у себя прочное устройство, что она с материнской заботливостью следила за дальними общинами и что умела тогда говорить языком... долга, любви и власти»(1).
Свидетельство о том, что послания папы Климента пользовались особым авторитетом и читались «во всех церквях», мы находим у Епифания Кипрского(2).
Об авторитете писем римских пап Климента и Сотера пишет и св. Дионисий Коринфский: «Сего дня проводили мы святой день Господень и читали послание ваше, которое и всегда будем читать для нашего наставления, так же как и прежде написанное к нам Климентом»(3).
О первенстве Римской церкви писали многие свв. Отцы, древние церковные и государственные деятели, и даже нехристианские авторы. Об этом же говорят и материалы Вселенских и поместных Соборов. Сборник цитат, подтверждающих главенство Римской кафедры и ее епископа в Церкви, мог бы составить весьма объемистый том. Поэтому приведем лишь несколько.
Ириней Лионский — «Святая Римская церковь, мать и владычица всех церквей, должна быть спрошена во всем, касающемся веры. Когда (споря с еретиками) мы излагаем предания, которые превеликая, святейшая и пренебесная римская церковь, основанная Петром и Павлом, от них же получила и сохраняет преемство своих епископов, мы тогда сокрушаем еретиков... потому что с этой церковью должны согласоваться все церкви и все верующие во всей вселенной, высокого ради главенства ее, и потому что в ней верующие, во всем мире рассеянные, сохраняют предание, от Апостолов исходящее» (Против ересей, III, 3,2).
Оптат Милевитанский — «Вы не можете отрицать того, что вам известно, что степень святительской кафедры дана была Риму, кафедре блаженного Петра,
главы апостолов, поэтому и называемому «камнем». В этой кафедре надлежало всем верующим соблюдать единство, дабы другие апостолы не могли предоставить себе степень святительской кафедры, дабы всякий, кто воздвиг какую-либо другую кафедру против этой одной, считался виновным и отщепенцем» (Против донатистов, кн. II, 2).
Василий Великий — «Как глава не может сказать ногам: не имею в вас нужды, так, конечно, и вы не согласитесь отринуть нас» (из письма к папе Дамасу, Творения св. Василия Великого, т. VII, 189, 194).
Мина, патриарх Константинопольский — «Мы следуем за Апостольским Престолом и повинуемся ему; кого он принимает в общение, принимаем и мы; кого осуждает он, осуждаем и мы» (Mansi, VIII, 969).
Св. Максим Исповедник — «Все пределы вселенной и повсюду на земле, непорочно и православно исповедующие Господа, как на солнце вечного света неуклонно взирают на святейшую Церковь римлян, на ее исповедание и веру, принимая из нее сверкающий блеск отеческих и святых догматов... Ибо и с самого начала от сошествия к нам воплощенного Бога Слова, все повсюду христианские церкви приняли и содержат ту величайшую между ними церковь Римскую, как единую твердыню и основание, как навсегда неодолимую по обетованию Спасителя вратами адовыми, имеющую ключи православной в Него веры» (Migne, PL, 110, 137-140).
Феодор Студит — «Если же встретится что-нибудь сомнительное, то повелите принять объяснение от Древнего Рима, как делалось издревле и от начала по отеческому Преданию. Ибо там... верховнейшая из церквей Божиих, на престоле которой первый восседал Петр, которому Господь сказал: "ты еси Петр"...» (Творения, Спб.Д.А., 1908. II, 447).
А вот свидетельство стороннего, не принадлежащего к Церкви человека, языческого историка Аммиана Марцеллина, современника блаж. Августина — «Епископы вечного города пользуются наивысшей властью» (Книга деяний, XV, 7, 10).
В 821 году византийский император Михаил II, желая примириться с церковной партией иконопо-читателей, собрал в Константинополе собор. «Однако представители иконопочитания объявили, что им не подобает присутствовать на соборе с еретиками; а если уже император находит, что этого вопроса не может решить патриарх, то за решением его надо обратиться в древний Рим, к главной из всех Божиих церквей, основанной апостолом Петром»(4).
Уже после раскола, в 1136 году в Константинополе состоялся диспут между представителями Западной и Восточной церквей, в ходе которого митрополит Никомедийский Никодим, комментируя аргументы в пользу первенства Рима, представленные Ансельмом Хавельбергским, согласился: «Мы располагаем У себя, в архивах Святой Софии, повествованиями о славных деяниях римских понтификов, мы располагаем актами соборов, в которых подтверждается все, что ты говорил об авторитете Римской церкви. Не сообразно ни с чем было бы отрицать то, что, как мы видим, говорили наши собственные Отцы»(5).
Что касается подложных документов, то Католическая Церковь никогда не доказывала своего главенства на их основании. Главным аргументом Католической Церкви всегда было Священное Писание. Так называемый «Константинов дар» — это документ, который в Средние века стали приписывать Константину Великому, якобы передавшему Рим во владение папе Сильвестру I. Впервые он был обнаружен в составе Парижского манускрипта (Кодекс лат. 2777) никак не ранее IX столетия. Создание его обычно относят к 752-778 гг. А между тем, как мы видели, первые свидетельства первенства Римской церкви относятся к гораздо более раннему периоду. К тому же с помощью «Константинова дара» можно доказать лишь права Римского епископа на светскую власть над Римом, а вовсе не главенство в Церкви, которое не может устанавливаться светскими властями, в том числе императорами. Следует добавить, что подложность этого документа обнаружили сами католики. Одним из первых, кто пришел к такому выводу, был Николай Кузанский. В 1450 году подложность «Константинова дара» доказал Лоренцо Валла. В 1592 году после выхода в свет книги Цезаря Барония Церковные анналы, факт подделки этого документа был признан окончательно.
«Лжеисидоровыми декреталиями» называют сборник канонов, якобы составленный неким Исидором Меркатором. Об этой личности ничего неизвестно. За основу взято достоверное собрание церковных канонов, и не все документы там поддельные. Создание сборника относят к 850-851 гг. Составлены они были, предположительно, архиепископом Гинкмаром Реймским или кем-то из его окружения. Сам Гинкмар был многолетним оппонентом нескольких пап. Доподлинно известно, что в 852 году Гинкмар Реймский использовал это собрание документов вовсе не для доказательства папского примата, а для борьбы со своими противниками, как светскими, так и церковными. Так, он употребил эти «Декреталии» для низложения епископа Ротада Суассонского. Однако Папа Николай I взял это дело под собственный контроль, и восстановил Ротада на его кафедре. «Декреталии» попали в Рим, по-видимому, в 864-м году как свидетельские материалы по этому делу. Иногда встречаются утверждения, что на «Лжеисидоровы декреталии» ссылались Папы Адриан I и Николай I. Это не так. Ни Адриан I (умерший за 55 лет до составления этого сборника), ни Николай I (даже в своей полемике с Фотием) о них не упоминают. Позднее Папы ссылались на некоторые материалы этого сборника, но те никогда не были основным аргументом, и уже с XII века у иерархов Католической Церкви возникли сомнения в их подлинности. Позднее католические ученые доказали подложность значительной части этих документов, и Католическая церковь их отвергла.
Подложность «Декреталий» не служит доказательством против существования первенства Римской церкви, поскольку оно основывается не на них, а на Евангелии. Как и в случае с «Константиновым даром», Отцы Церкви свидетельствуют о первенстве Рима задолго до появления «Лжеисидоровых декреталий». И, наконец, утверждение, что Римский епископ не имел никакой власти в Церкви, а имел лишь некое почетное и ничего не значащее «первенство чести», опровергается всей церковной историей. Если принять такую точку зрения, то совершенно невозможно будет объяснить многочисленные апелляции иерархов, клириков и соборов различных поместных Церквей к Римскому епископу по вопросам, казалось бы, никак не входящим в компетенцию поместной Церкви города Рима. А ведь это была многовековая практика неразделенной Церкви. Как объяснить, почему константинопольский архидиакон Аэций обращается за помощью в Рим по поводу своего незаконного смещения патриархом Анатолием, а Иерусалимский, Диоспольский, Милевский Соборы, а также блаж. Августин Гиппонский по делу еретика Пелагия — к Папе Иннокентию? Почему александрийский епископ Иоанн Талаия и игумен Студийского монастыря Кирилл жалуются в Рим на Петра Монга и Константинопольского патриарха Акакия? Почему папа Агапит низлагает патриарха Анфима и рукополагает на его место Мину? Какое право имел папа Целестин писать Собору: «Чтобы не подумали, что этот суд имеет силу только в отношении к тому, кто уже сам на себя
призвал суд Божий, мы властью нашего престола определили: епископа, или клирика, и всякого христианина, состоявшего в чине церковном, из числа тех, которые были удалены от своего места и от общения с Церковью Несторием или подобными ему, с того времени, как они начали проповедовать свое нечестивое учение, не считать удаленными или лишенными общения; но все они были и до настоящего времени пребывают в общении с нами; потому что никого ни низвергнуть, ни удалить не мог тот, кто, проповедуя такое учение, не пребыл тверд в учении истины. Такое настоящее мое слово всех соединяет в общении между собою...»?(6) И почему Собор не возмутился таким «произволом»?
Таких примеров множество. И объяснить их можно лишь только наличием властных полномочий у Римской церкви. Вот что пишет по этому поводу известный православный богослов и профессор Свято-Сергиевского института в Париже Оливье Клеман: «...в эпоху Вселенских соборов Восток признавал реальное первенство Рима и вытекавшее из этого Петрово преемство. Речь шла о большем, чем просто «первенство чести», чем признание римского епископа первым среди равных»(7).
_____________________________________
1 - Harnack. Dogmengeschihte, 1,3 р. 444; русский перевод взят
согласно книге: А. Волконский. Католичество и Священное пре
дание Востока. Париж, 1933, с. 137.
2 - S. Epiphanii. Panarion, I. 1, Haeres. 33, cap. XV; Corpus
haeresiol., ed Oehler, t. II, p. 265.
3 - Евсевий. История Церкви. IV, 23.
4 - Васильев АЛ. Византия и арабы. Санкт-Петербург, 1900, с 31.
5 - Оливье Клеман. Рим. Взгляд со стороны. Москва, 2006, с. 73-74.
6 - См. Собор Эфесский, Вселенский третий. Послание Келестина к клиру и народу константинопольскому в Деяния Вселенских Соборов.
7 - Оливье Клеман. Рим. Взгляд со стороны. Москва, 2006, с. 59.

Миф № 11. Папесса Иоанна.
С 1970 года публику потчуют книгами, радиодрамами и постановками лондонских театров, в которых утверждается, что было время, когда папский престол занимала женщина. В 1972 году вышел фильм «Папесса Иоанна». Во время проката в Америке картина получила название «Дьявольский обман». Исходя из таких источников, у многих людей создалось впечатление, что Иоанна была реальной исторической фигурой. Другие же, хоть и ставят под сомнение истинность всей этой истории, остались с чувством, что часть её может быть правдивой.
Несмотря на солидный возраст легенды, она полностью вымышлена. Главный документ, на котором основана история, приписывается Мартину Полонию (Мартину из Опавы), уважаемому доминиканскому историку XIII века. Перевод документа таков:
«После упоминаемого выше Лео [1], Иоанн, англичанин по происхождению [2], который прибыл из Майнца, занимал Святой Престол два года, пять месяцев и четыре дня, престол был вакантен месяц. Он умер в Риме. Он, как утверждают, был женщиной. Будучи в молодости привезённой любовником в Афины в мужской одежде, она достигла такого успеха в различных науках, что не было никого, равного ей. После чтения лекций в Риме по курсу тривиума она обрела знаменитых учителей и множество слушателей. Она была весьма уважаема в городе за образ жизни и учёность, её единогласно избрали Папой. Но, когда она была Папой, то забеременела от любовника. Не зная времени родов, по дороге от собора святого Петра в Латеранскую базилику, родила в муках ребёнка между Колизеем и церковью святого Климента. После этого она умерла и, как говорят, похоронена там же. И поэтому Господин Папа всегда старается избежать этой дороги, из-за того, что, как уверяют, испытывает отвращение к тому случаю. Её нет в списке Пап, так же как нет документов о её поле и незаконном избрании (HT 6)».
Каковы же факты?
Лев IV был Папой с 847 г. по 17 июля 855 г. Коронация Бенедикта III состоялась 29 сентября того же года и его понтификат длился до 858 года. Таким образом нет места для Иоанна Английского, чтобы он мог править два с половиной года. Этот период истории хорошо документирован и тот факт, что Бенедикт III занял Святой Престол не позже, чем через несколько месяцев после кончины Льва, имеет обширные подтверждения.
Например:
1) В 855 г. Епископ Реймса послал своих представителей с документами к Льву IV. По дороге до них дошёл слух о смерти Папы, а по прибытии в Рим Бенедикт уже был избран. Это демонстрирует, насколько короткое время отделяло смерть Льва и последующий конклав (RDP 38-40).
2) Для того, чтобы состоялась коронация Бенедикта, требовалось разрешение императора Лотаря, двор которого был в Галлии. Император умирал, поэтому разрешение не могло быть получено быстро. Анастасий, священник, осуждённый Папой Львом за ненадлежащее исполнение обязанностей, воспользовался таким промедлением, чтобы арестовать Бенедикта и захватить папский трон. В народе начались волнения, и через несколько недель легат императора признал Бенедикта III. Анастасий был свергнут, а коронация Бенедикта прошла 29 сентября того же года. В отчётах об этом противостоянии не упоминается женщина, ставшая Папой (RDP 38-40).
3) Анастасий, находившийся в самом центре событий, позднее написал книгу, в которой описывал те менее чем три месяца между понтификатами Льва и Бенедикта. Он не упоминал ни о какой папессе (RDP 12-14).
4) Лотарь умер за день до коронации Бенедикта, но печальные вести достигли Рима только через некоторое время. Поэтому на монетах, отчеканенных в память коронации, изображение этого императора , а на другой – Папы Бенедикта. Можно легко понять, что Бенедикт занял Святой Престол в 855 году, так как Лотарь умер именно тогда (RDP 39).
5) Декрет, изданный Бенедиктом III для монастыря в Корби, датируется 7 октября 855 года (RDP 38 ).
6) Папа Николай I, чей понтификат пришёлся на 858-867 гг., несколько раз отмечал, что является преемником Бенедикта III, который в свою очередь – Льва IV (КВЗ 40).
7) При Бенедикте шли споры, кто - Игнатий или Фотий должен быть Константинопольским патриархом. Папа Николай I послал легатов, чтобы внести ясность в дело. Они поддержали кандидатуру Фотия, но понтифик дезавуировал это решение, выступив за Игнатия. Фотий ответил обильной антиримской полемикой. Если бы некая папесса правила менее, чем за два года до того, то он бы не смог проигнорировать такой скандал. Также он вполне ясно подтверждает, что Бенедикт III является преемником Льва IV (RDP 40).
8 ) Английские хроники обращают особенное внимание на Папу Льва IV. Когда Альфред Великий был ребёнком, он ездил в Рим со своим отцом, королём Этельвульфом. Там он был миропомазан самим Папой. Если бы Иоанн Английский, прославленный англичанин, как утверждается, был в центре церковных дел, Этельвульф и его свита не могли бы с ним не встретиться. Также английские летописцы, живо интересовавшиеся сведениями об их известных соплеменниках, не упоминают о нём (HT 9).
9) В 1020 году Папа Лев IX обвинил церковь Константинополя в попущении различных злоупотреблений. Например, он упомянул о том, что евнуху разрешили стать патриархом, что могло означать патриарха-женщину. Лев не мог бы использовать такой аргумент, если бы 165 лет назад имело место правление папессы. Также заслуживает внимания тот факт, что Константинополь не сослался на упомянутый инцидент в ответе (HT 10).
10) Ни один летописец того времени, ни в Риме, ни в Европе, нигде не упоминает, о папессе, которая прилюдно родила ребёнка. А ведь это должно было бы стать сенсацией столетия.
Вставка.
Первое упоминание об Иоанне Английском появилось более чем через 400 лет после сроков его предполагаемого понтификата. Мартин фон Траппау, более известный как Мартин Полоний (по его польскому происхождению) был священником, приближенным к Папе. Проживая в Риме, он имел уникальный доступ к ватиканским архивам, так как работал над книгой по истории папства. В ней описание Бенедикта III, преемника Льва IV не содержит ничего необычного. Хотя в ранних версиях книги не содержится даже намёка на существование папессы, появившиеся несколько лет спустя уже включают сюжет, описанный выше. Похоже на то, что дополнительный текст был оттиснут на полях и добавлен к нижнему краю рукописи. Содержавшие вставку версии копировались и в таком виде распространялись по миру. Должность Мартина - священника при Папе -придавала книге полуофициальный статус в христианском мире. Она стала достаточно авторитетным трудом по истории папства и использовалась в различных учебных заведениях.
При нормальных обстоятельствах такая история, изложенная человеком с доступом в архивы Ватикана не вызвала бы никаких подозрений. Но обстоятельства того времени никак нельзя было назвать нормальными. Когда Полоний закончил свою работу в 1275 году, то отбыл из Рима и умер по дороге в родную Польшу. В 1303 г. французская армия заняла Рим и пленила Папу. После короткого понтификата его преемника последовал год, когда Святой Престол был вакантен из-за французского вмешательства. Наконец, давление французов обеспечило избрание Папой их земляка Климента V в 1305 году. За пределы Франции он не выезжал. «Папское пленение» в этой стране продолжалось до 1367 года, когда Урбан V три года находился в Риме. Но из-за активности отрядов разбойников он вернулся во Францию. Окончательное возвращение в Рим относится к 1377 году.
Все эти 72 года изгнания Чёрная Смерть опустошала Европу. Из-за желания иерархов иметь достаточное количество людей в приходах и монастырях, были рукоположены те, кто не мог бы рассчитывать на это в обычное время. Уровень образования упал, а для исследований не было времени. К 1377 году вся Европа, включая Пап, верила в то, что вставка содержит реальную историю. Даже после возвращения их в Рим социальная нестабильность и беспорядки не способствовали спокойному изучению обстоятельств тех лет.
Другие летописи.
Те, кто утверждает, что папесса существовала, указывают на исторические документы, составленные до Мартина Полония, которые упоминают о ней. Среди основных можно назвать:
«Liber Pontificalis» («Книга Пап») Анастасия (IX век)
«Историография» Марианна Скота (1083 г.)
«Хронография» Зигберта из Жемблу (1105-1112 гг.)
«История Пап» епископа Оттона Фрейзингерского (1146 г.)
«История» Ричарда из Пуатье (1172 г.)
«Пантеон» Готфрида из Витербо (около 1186 г.)
«История» Гервазия Тильберийского (1214 г.) (HT 12)
Однако, во всех этих случаях в ранних списках женщина на Святом Престоле не упоминается. А вот в изданиях, появившихся через некоторое время после 1275 г., уже встречается её имя. Подробные исследования показали, когда книги переиздавались позднее этой даты, то представилась удобная возможность дописать недостающую информацию к имеющейся у Полония. В некоторых случаях примечания гласят, что дополнительный материал «взят у Полония» (HT 2, RDP 14-16). Поэтому, несмотря на то, что эти хроники изначально написаны раньше труда Полония, они не дают независимых свидетельств о женщине-Папе.
Традиции.
После окончания Авиньонского пленения в 1377 г., поток торговцев, туристов и паломников в Вечный Город резко возрос. Вышедший тогда путеводитель для туристов «Mirabilia Urbis Romae» не только повторял уже изложенную историю об Иоанне Английском, но и добавлял новые подробности. Приехавшие желали увидеть место предполагаемых родов, поэтому появился соответствующий указатель. Появилась около дороги и статуя героя легенды. Это помогало развитию туристического бизнеса, но не являлось свидетельством событий.
У пап существовала традиция организовывать процессии от их дворца до Латеранской базилики, но не напрямую, а более длинным путём. Она существовала задолго до 1275 года, иначе маловероятно, что автор вставки в работу Полония упомянул бы событие, о котором не было известно его современникам. Удлинённый маршрут использовался до конца XVI века. Во вставке утверждалось, что смыслом дополнительного крюка являлось показать отвращение к улице, где папесса родила. А после Авиньонского пленения в 1377 году эта причина органично легла в канву легенды о Иоанне Английском. В 1486 году Папа (Иннокентий VIII – прим. пер.) намеренно выбрал короткий маршрут, чтобы разрушить этот предрассудок.
Установившееся сейчас мнение говорит о том, что прямой путь был слишком узок, и его использование оказалось бы сопряжено со значительными трудностями. Также возможно, что постарались избежать ущерба городской торговле – Папа довольно часто перемещался из дворца в базилику и обратно. В 1590 году дорогу расширили, и с тех пор она использовалась для процессии.
В Ватикане среди прочих экспонатов хранится красивый мраморный трон. В его сиденье есть отверстия – видимо, первоначально он использовался в римских банях. Молва гласит, что во время церемонии вступления Папы в должность с его помощью проверяли пол будущего епископа Рима, чтобы не повторить ошибку. Такая процедура отсутствует в Ordo Romanus, где содержатся указания по проведению подобных церемоний.
Вероучительная сторона.
Одной из причин, чтобы не поддаваться обаянию этой истории является отсутствие в ней противоречий церковной доктрине. Папскую власть принимал на себя епископ Рима. Как считает Церковь, у неё нет власти поставлять женщин в пресвитеры и епископы, и любые церемонии рукоположения с участием женщин недействительны. Все летописцы поэтому не рассматривали Иоанну как действительного Папу и считали, что Святой Престол оставался вакантен во время этой легендарной афёры.
На Вселенском Соборе в Констанце (1414-1415 гг.) Ян Гус использовал такой аргумент: когда Церковь осталась без Папы, пока обманщица сидела на троне (он называл её папесса Агнес), Христова Церковь не прекратила своё существование. Его оппоненты не рассматривали историческую сторону заявления, но решительно отвергли какую-либо важность этой легенды для вероучения (RDP 36).
«Другие Иоанны».
Беглый взгляд на список пап показывает, что Иоанна XX не существовало. Это дало возможность утверждать, что он то и есть та самая папесса Иоанна. Однако, это не так. Иоанн XIV правил в 983-984 гг., а понтификат Иоанна XV пришёлся на 985-986 гг. В течение периода между ними один могущественный человек (Франко Ферруччи, антипапа Бонифаций VIII – прим. пер.) захватил Рим и провозгласил себя его епископом. Он держал Иоанна XIV в тюрьме четыре месяца, пока тот не умер. Несколько сот лет спустя пошли слухи, что умерший в тюрьме Папа был не одним лицом с Иоанном XIV и, следовательно, должен получить имя Иоанна XV. Это означало бы, что все папы с именем Иоанн, после той даты имели неправильный номер. Поэтому, когда через 300 лет на Святой Престол взошёл очередной Иоанн, он взял себе имя Иоанна XXI, а не XX. Позднее историки выяснили, что правильной была всё-таки изначальная нумерация. Но неразбериха уже привела к пропуску Иоанна XX. Эта хронологическая ошибка относилась к событиям, произошедшим через 130 лет после предполагаемого понтификата Иоанна Английского.
Дальнейшая история.
Самое раннее свидетельство, что образованные люди сомневались в правдивости легенды, содержится в переписке епископа Сиены от 1451 года. Но, несмотря на сомнения, он так и не приказал убрать статую мифического Папы от своего кафедрального собора. Показателем всей сложности установления истины может служить письмо, написанное префектом Ватиканской библиотеки в 1479 году. Рассказав другу о легенде, он добавляет: «Вещи, о которых я упомянул, широко обсуждаются, несмотря на косноязычие и ненадёжность источников, поэтому я рассказал о них коротко и ясно, чтобы не показаться упорно пренебрегающим тем, что почти все считают правдой». Таким образом, во второй половине века образованные слои населения уже относили историю в разряд мифов, несмотря на то, что она ещё имела власть над умами простых людей. Нет сомнений, что легенда постепенно умерла, если бы не начавшаяся в XVI веке протестантская Реформация. История о папессе, произведшей на свет незаконнорождённого ребёнка, стала одним из протестантских доводов и превратилась в часть государственной пропаганды, которой учили в протестантских странах. Именно протестантские писатели впервые ввели имя «Иоанна», «Джоан» для папессы.
Но в XIX веке даже протестантские страны признали, что легенда представляет из себя фальшивку, которой поддерживаются к нашему времени только некоторые мелкие секты. Недавнее возрождение легенды произошло усилиями нескольких писателей, большей частью мужчин, которые используют феминистскую риторику как средство для распространения фальшивки.
Оригинал мифа.
Когда мы показали, что история о папессе – миф, могут возникнуть вопросы, откуда и почему она взялась вообще. Ответы могут оказаться только гипотезами и догадками, но среди них есть и ключ к правильному пониманию вопроса.
Салернская хроника, написанная около 980 года, говорит, что в правление Карла Великого патриарх Константинополя держал при дворе незаконнорождённую дочь, переодетую евнухом. После его смерти она была избрана патриархом. Хроника ссылается на то, что дьявол сообщил это во сне князю Беневенто Аригису. Тот оправил послов в Константинополь и женщина была низложена (RDP 57). Карл Великий правил в 768-814 гг. и, исходя из контекста, можно сказать, что это случилось в правление Папы Стефана. Стефан IV занимал Святой Престол в 768-772 гг., а патриархом был Никита I. Известно, что этот патриарх был евнухом, такие рукоположения были не запрещены, если человек не наносил себе увечье сам. В Восточной Церкви духовенство имело традицию не брить бороды. У Никиты I же борода не росла, поэтому он мог выглядеть женственно (RDP 57).
Беневентский дукат в Италии был в то время частью Византии, управляемой из Константинополя. Поэтому история могла быть частью политической акции, направленной на подрыв престижа императора, который дал согласие на интронизацию Никиты I. Нет никаких доказательств, что патриарха Никиту свергли (RDP 57), но легенда широко распространилась по Италии.
В 1054 году Константинополь восстал против власти Рима и Папа Лев IX написал патриарху (Михаилу Кируларию – прим. пер.) обвиняя его в несоблюдении церковных канонов. Вот выдержка: «Господу неугодно то, во что нам пришлось поверить, то, о чём говорят без сомнений, то, что случилось в Константинопольской Церкви, а именно – поставление невозбранно в сан евнухов против первого канона Никейского Собора и женщина на месте Папы». Он продолжает, говоря, что при таком образе действий Константинополя это событие вполне могло иметь место. Вполне возможно, что именно эта история всплыла в искажённом виде где-то в Западной Европе сотни лет спустя. В то время как титул «Папа» имел широкое распространение на Востоке, на Западе он с течением времени стал привилегией исключительно епископа Рима. Заслуживает внимания тот факт, что и в истории с письмом, и в легенде об Иоанне Английском присутствует «Папа Лео» (RDP 58 ). Также узурпатор был изобличён с помощью «дьявольского духа» как в истории Аригиса, так и в одном из первых упоминаний про папессу (Chronica Minor Exphordensis) около 1270 года (HT 5).
Почему в труде Полония оказалась вставка?
Опять же, здесь можно поразмышлять на основе некоторых догадок. Первое упоминание о папессе имеет место в «Chronica Universalis Mettensis», написанной неизвестным автором (HT 2). Там содержатся следующие строки: « Есть слухи про некоего Папу, или точнее пап, что среди них была женщина, выдававшая себя за мужчину…Однажды, когда она была в пути, то родила ребёнка» (HT 3). Это место было вставлено между 1099 и 1100 годами, когда Папой был Пасхалий II. Вскоре после этого Джон де Мэйли повторяет его в своей книге (RDP 16). Стефан де Бурбон копирует легенду через несколько лет и пишет, что охвачен негодованием, говоря как будто о реальных событиях, хотя сам же и указывает: «в летописях никаких доказательств не содержится»(HT 4). Более сжатая версия появляется в «Chronica Minor Exphordensis», автор признаёт, что имя и даты понтификата « Папы-узурпатора» неизвестны (HT 5). Эти книги имели хождение в то время, когда Мартин Полоний занимался исследованиями в Ватикане, и они, вполне вероятно, должны были привлечь его внимание.
Часть монахов в то время проявляла недовольство, потому что Папа ограничил их деятельность. Это могло повлечь у них желание скомпрометировать его политику. История о папессе, правившей в 1099 году, была бы не слишком давней, поэтому вспомнили о 855 году. Когда Полоний не поддался на эти необоснованные слухи, некоторые их монахов могли почувствовать себя униженными из-за проявлений легковерия.
Сразу после окончания книги Полоний покинул Рим, чтобы стать епископом в Польше, а в следующем году скончался. Это оставляло потерпевшим поражение монахам возможность оказать давление на тех, кто занимался копированием книги и заставить включить туда и их мнение. В то время книги переписывались вручную. Они могли аргументировать это тем, что книга была бы неполной без упоминания всех точек зрения. Чтобы примирить всех, было разрешено добавить некоторые места об «Иоанне Английском». Крайне важный момент, во вставке к труду Полония не говорится о том, что Иоанн Английский существовал. Читаем: «Он, как утверждается, был женщиной…а затем умерла, как говорят…есть те, кто абсолютно убеждён, что.. ».
Таким образом, один добавленный к оригинальному тексту параграф, написанный неизвестной рукой, и на котором основывалась целая легенда, был только записью чьих-то неподтвердившихся гипотез.
Примечания.
[1] Лео – Папа Лев IV
[2] В другом переводе:
«Иоанн, англичанин по происхождению», передано как «Иоанн Английский» со вторым словом, выглядящим, как фамилия (RDP 11). Те, кто раскручивает историю о папессе также указывают на книги других уважаемых источников, римские традиции и признания фактов последующими Папами.
Библиография.
1. «Pope Joan», rev. Herbert Thurston SJ, Catholic Truth Society, 1946 (HT, номер страницы в тексте)
2. «The female Pope», Rosemary Pardoe, Darrell Pardoe, 1988, ISB 1 85274 013 2 (в тексте RDP)

Миф № 12. За что сожгли Джордано Бруно.
Несмотря на то, что представление о религии как об "опиуме для народа" уже не современно и не актуально, многие ветхие воззрения не меняются и продолжают кочевать из поколения в поколение. Одно из таких представлений – борьба религии с наукой "не на живот, а на смерть". Сторонники подобного взгляда привычно козыряют известными именами: Коперник, Галилей, Бруно. Самое поразительное, что мифы об этих "мучениках науки" настолько прочно вошли в бытовое сознание, что иной раз кажется – никак их не искоренишь. Времена меняются, история подвергается пристальному и скрупулезному анализу, однако защитники якобы обиженных христианством ученых продолжают обвинять "проклятых церковников" в уничтожении науки. Причина живучести этих мифов – тема для отдельного серьезного разговора с привлечением как историков и культурологов, так и психологов и социологов. Цель же наших публикаций несколько иная – попытаться разобраться, во-первых, а что же в действительности произошло и, во-вторых, насколько произошедшее имеет отношение к конфликту религии и науки, если таковой вообще возможен. О Галилее мы рассказывали во втором номере нашего журнала за этот год. Сегодня речь пойдет о Джордано Бруно.
Начну с констатации факта: Джордано Бруно (1548-1600) – на самом деле пострадал от рук инквизиторов. 17 февраля 1600 года мыслитель был сожжен на Площади цветов в Риме. При любых интерпретациях и трактовках событий факт всегда остается фактом: инквизиция приговорила Бруно к смерти и привела приговор в исполнение. Подобный шаг вряд ли возможно оправдать с точки зрения евангельской морали. Поэтому смерть Бруно навсегда останется прискорбным событием в истории католического Запада. Вопрос в другом. За что пострадал Джордано Бруно? Сложившийся стереотип мученика науки не позволяет даже задуматься над ответом. Как за что? Естественно, за свои научные взгляды! Однако на поверку такой ответ оказывается по меньшей мере поверхностным. А по сути – просто неверным.
ГИПОТЕЗЫ ИЗМЫШЛЯЮ!
Как мыслитель, Джордано Бруно, безусловно оказал большое влияние на развитие философской традиции своего времени и – косвенным образом – на развитие науки Нового времени, прежде всего как продолжатель идей Николая Кузанского, подрывавших физику и космологию Аристотеля. При этом сам Бруно не был ни физиком, ни астрономом. Идеи итальянского мыслителя нельзя назвать научными не только с позиций современного знания, но и по меркам науки XVI века. Бруно не занимался научными исследованиями в том смысле, в каком ими занимались те, кто действительно создавал науку того времени: Коперник, Галилей, а позже Ньютон. Имя же Бруно известно сегодня прежде всего из-за трагического финала его жизни. При этом можно со всей ответственностью заявить, что Бруно пострадал не за свои научные взгляды и открытия. Просто потому, что... у него их не было!
Бруно был религиозным философом, а не ученым. Естественно-научные открытия интересовали его в первую очередь как подкрепление его взглядов на совсем не научные вопросы: смысл жизни, смысл существования Вселенной и т.д.
Конечно, в эпоху становления науки эта разница (ученый или философ) была не столь очевидна, как сейчас. Вскоре после Бруно один из основоположников современной науки, Исаак Ньютон, определит эту границу так: "Гипотез не измышляю!" (т.е. все мои мысли подтверждены фактами и отражают объективный мир). Бруно "измышлял гипотезы". Собственно, больше ничем он и не занимался.
Начнем с того, что Бруно с отвращением относился к известным ему и использовавшимся учеными того времени диалектическим методам: схоластическому и математическому. Что же он предлагал взамен? Своим мыслям Бруно предпочитал придавать не строгую форму научных трактатов, но поэтическую форму и образность, а также риторическую красочность. Кроме того, Бруно был сторонником так называемого луллиева искусства связывания мыслей – комбинаторной техники, которая заключалась в моделировании логических операций с использованием символических обозначений (по имени средневекового испанского поэта и богослова Раймунда Луллия). Мнемоника помогала Бруно запоминать важные образы, которые он мысленно размещал в структуре космоса и которые должны были помочь ему овладеть божественной силой и постичь внутренний порядок Вселенной. Самой точной и самой жизненной наукой для Бруно была... магия! Критериями его методологии оказываются стихотворный размер и луллиево искусство, а философия Бруно представляет собой своеобразное сочетание литературных мотивов и философских рассуждений, нередко слабо связанных между собой. Поэтому неудивительно, что Галилео Галилей, который, подобно многим своим современникам, признавал выдающиеся способности Бруно, никогда не считал его ученым, и тем более астрономом. И всячески избегал даже упоминания его имени в своих работах.
Принято считать, что воззрения Бруно были продолжением и развитием идей Коперника. Однако факты свидетельствуют о том, что знакомство Бруно с учением Коперника было весьма поверхностным, а в толковании трудов польского ученого ноланец допускал весьма грубые ошибки. Безусловно, гелиоцентризм Коперника оказал большое влияние на Бруно, на формирование его взглядов. Однако он легко и смело интерпретировал идеи Коперника, облекая свои мысли, как уже говорилось, в определенную поэтическую форму. Бруно утверждал, что Вселенная бесконечна и существует вечно, что в ней находится бесчисленное количество миров, каждый из которых по своему строению напоминает коперниковскую Солнечную систему.
Бруно пошел гораздо дальше Коперника, который проявлял здесь чрезвычайную осторожность и отказывался рассматривать вопрос о бесконечности Вселенной. Правда, смелость Бруно была основана не на научном подтверждении его идей, а на оккультно-магическом мировоззрении, которое сформировалось у него под влиянием популярных в то время идей герметизма. Герметизм в частности предполагал обожествление не только человека, но и мира, поэтому мировоззрение самого Бруно часто характеризуют как пантеистическое (пантеизм – религиозное учение, в котором обожествляется материальный мир). Приведу лишь две цитаты из герметических текстов: "Дерзнем сказать, что человек есть смертный Бог и что Бог небесный есть бессмертный человек. Таким образом, все вещи управляются миром и человеком", "Господин вечности есть первый Бог, мир – второй, человек – третий. Бог, творец мира и всего, что он в себе заключает, управляет всем этим целым и подчиняет его управлению человека. Этот последний превращает все в предмет своей деятельности". Как говорится, без комментариев.
Таким образом, Бруно нельзя назвать не только ученым, но даже и популяризатором учения Коперника. С точки зрения собственно науки, Бруно скоре компрометировал идеи Коперника, пытаясь выразить их на языке магических суеверий. Это неизбежно приводило к искажению самой идеи и уничтожало ее научное содержание и научную ценность.
Современные историки науки полагают, что в сравнении с интеллектуальными экзерсисами Бруно не только система Птолемея, но и средневековый схоластический аристотелизм могут считаться эталонами научного рационализма. У Бруно не было никаких собственно научных результатов, а его аргументы "в пользу Коперника" были лишь набором бессмыслиц, которые в первую очередь демонстрировали невежество автора.
БОГ И ВСЕЛЕННАЯ – "БЛИЗНЕЦЫ БРАТЬЯ"?
Итак, Бруно не был ученым, и поэтому ему никак нельзя было предъявить те обвинения, которые, например, были предъявлены Галилею. За что же тогда сожгли Бруно? Ответ кроется в его религиозных воззрениях. В своей идее о бесконечности Вселенной Бруно обожествлял мир, наделял природу божественными свойствами. Такое представление о Вселенной фактически отвергало христианскую идею Бога, сотворившего мир ex nihilo (из ничего – лат.)
Согласно христианским воззрениям, Бог, будучи абсолютным и несотворенным Бытием, не подчиняется созданным Им законам пространства-времени, а сотворенная Вселенная не обладает абсолютными характеристиками Творца. Когда христиане говорят, "Бог Вечен", это значит не то, что Он "не умрет", а то, что Он не подчиняется законам времени, Он – вне времени. Взгляды Бруно приводили к тому, что в его философии Бог растворялся во Вселенной, между Творцом и творением стирались границы, уничтожалась принципиальная разница. Бог в учении Бруно, в отличие от христианства, переставал быть Личностью, отчего и человек становился лишь песчинкой мира, подобно тому, как сам земной мир был лишь песчинкой в бруновском "множестве миров".
Учение о Боге как о Личности было принципиально важным и для христианского учения о человеке: человек есть личность, так как сотворен по образу и подобию Личности – Творца. Творение мира и человека есть свободный акт Божественной Любви. Бруно, правда, тоже говорит о любви, но у него она теряет личностный характер и превращается в холодное космическое устремление. Эти обстоятельства значительно осложнялись увлечением Бруно оккультными и герметическими учениями: ноланец не только активно интересовался магией, но и, судя по всему, не менее активно практиковал "магическое искусство". Кроме того, Бруно отстаивал идею переселения душ (душа способна путешествовать не только из тела в тело, но и из одного мира в другой), подвергал сомнению смысл и истинность христианских таинств (прежде всего таинства Причастия), иронизировал над идеей рождения Богочеловека от Девы и т.д. Все это не могло не привести к конфликту с католической Церковью.
"Герметизм – магико-оккультное учение, восходящее, согласно его адептам, к полумифической фигуре египетского жреца и мага Гермеса Трисмегиста, чье имя мы встречаем в эпоху господства религиозно-философского синкретизма первых веков новой эры, и излагавшееся в так называемом "Герметическом корпусе"... Кроме того, герметизм располагал обширной астрологической, алхимической и магической литературой, которая по традиции приписывалась Гермесу Трисмегисту, выступавшему как основатель религии, провозвестник и спаситель в эзотерических герметических кружках и гностических сектах... Главное, что отличало эзотерически-оккультные учения от христианской теологии... – убежденность в божественной – нетварной – сущности человека и вера в том, что существуют магические средства очищения человека, которые возвращают его к состоянию невинности, каким обладал Адам до грехопадения. Очистившись от греховной скверны, человек становится вторым Богом. Без всякой помощи и содействия свыше он может управлять силами природы и, таким образом, исполнить завет, данный ему Богом до изгнания из рая." Гайденко П.П. Христианство и генезис новоевропейского естествознания // Философско-религиозные истоки науки. М.: Мартис, 1997. С. 57.
ПОЧЕМУ ИНКВИЗИТОРЫ БОЯЛИСЬ ПРИГОВОРА
Из всего этого с неизбежностью следует, что, во-первых, взгляды Джордано Бруно нельзя охарактеризовать как научные. Поэтому в его конфликте с Римом не было и не могло быть борьбы религии с наукой. Во-вторых, мировоззренческие основания философии Бруно были весьма далеки от христианских. Для Церкви он был еретиком, а еретиков в то время сжигали.
Современному толерантному сознанию кажется весьма странным, что человека отправляют на костер за то, что он обожествляет природу и практикует магию. В любом современном бульварном издании публикуются десятки объявлений о порче, привороте и т.д. Бруно жил в другое время: в эпоху религиозных войн. Еретики во времена Бруно не были безобидными мыслителями "не от мира сего", которых проклятые инквизиторы сжигали почем зря. Шла борьба. Борьба не просто за власть, а борьба за смысл жизни, за смысл мира, за мировоззрение, которое утверждалось не только пером, но и мечом. И если власть захватили бы, например, те, кому ближе были взгляды ноланца, костры, скорее всего, продолжали бы пылать, как пылали они в XVI веке в Женеве, где протестанты-кальвинисты сжигали католиков-инквизиторов. Все это, безусловно, не приближает эпоху охоты на ведьм к жизни по Евангелию.
К сожалению, полный текст приговора с обвинениями Бруно не сохранился. Из дошедших до нас документов и свидетельств современников следует, что те коперникианские идеи, которые по-своему выражал Бруно и которые также были включены в число обвинений, не делали погоды в инквизиторском расследовании. Несмотря на запрет на идеи Коперника, его взгляды, в строгом смысле слова, никогда не являлись для католической Церкви еретическими (что, кстати сказать, через тридцать с небольшим лет после смерти Бруно во многом предопределило и довольно мягкий приговор Галилео Галилею). Все это лишний раз подтверждает основной тезис этой статьи: Бруно не был и не мог быть казнен за научные взгляды.
Некоторые из воззрений Бруно в том или ином виде были свойственны и многим его современникам, однако на костер инквизиция отправила лишь упрямого ноланца. Что стало причиной такого приговора? Скорее всего, стоит вести речь о целом ряде причин, заставивших инквизицию принять крайние меры. Не стоит забывать, что расследование дела Бруно продолжалось 8 лет. Инквизиторы пытались подробнейшим образом разобраться в воззрениях Бруно, тщательно изучая его труды. И, судя по всему, признавая уникальность личности мыслителя, искренне хотели, чтобы Бруно отрекся от своих антихристианских, оккультных взглядов. И склоняли его к покаянию в течение всех восьми лет. Поэтому известные слова Бруно о том, что инквизиторы с большим страхом выносят ему приговор, чем он выслушивает его, можно понимать и как явное нежелание Римского престола этот приговор выносить. Согласно свидетельству очевидцев, судьи действительно были удручены своим приговором больше, чем ноланец. Однако упорство Бруно, отказывавшегося признавать выдвинутые против него обвинения и, следовательно, отрекаться от каких-либо своих взглядов, фактически не оставляли ему никаких шансов на помилование.
Коренным отличием позиции Бруно от тех мыслителей, которые также входили в конфликт с Церковью, были его сознательные антихристианские и антицерковные взгляды. Бруно судили не как ученого-мыслителя, а как беглого монаха и отступника от веры. Материалы по делу Бруно рисуют портрет не безобидного философа, но сознательного и активного врага Церкви. Если тот же Галилей никогда не стоял перед выбором: Церковь или собственные научные взгляды, то Бруно свой выбор сделал. А выбирать ему пришлось между церковным учением о мире, Боге и человеке и собственными религиозно-философскими построениями, которые он называл "героическим энтузиазмом" и "философией рассвета". Будь Бруно больше ученым, чем "свободным философом", он мог бы избежать проблем с Римским престолом. Именно точное естествознание требовало при изучении природы опираться не на поэтическое вдохновение и магические таинства, а на жесткие рациональные построения. Однако Бруно менее всего был склонен к последним. По мнению выдающегося российского мыслителя А.Ф.Лосева, многие ученые и философы того времени в подобных ситуациях предпочитали каяться не из-за страха пыток, но потому, что их пугал разрыв с церковной традицией, разрыв с Христом. Бруно во время процесса не боялся потерять Христа, так как эта потеря в его сердце, судя по всему, произошла гораздо раньше...

Миф № 13. Христианство против смертной казни.
Недавно, когда министр юстиции внес предложение об окончательной отмене в России смертной казни, этот животрепещущий вопрос снова захотелось обсудить.
По нему уже было высказано множество различных мнений, но, в основном, все они основывались либо на эмоциях, либо на каких-то странных философско-социологических воззрениях, не заслуживающих ни доверия, ни уважения.
Существует, однако, источник, в котором можно найти совершенно четкий и однозначный ответ по этой проблеме. Это - Библия. Даже многие атеисты считают ее книгой мудрой, не говоря уж о верующих, для которых эта книга является истиной в последней инстанции. Так почему бы не поинтересоваться, что по этому вопросу написано в Библии?
Согласно Библии, смертная казнь - это самая первая и необходимая о б я з а н н о с т ь государства. Даже более того - сам институт государства изначально и был создан именно для осуществления смертной казни. До Великого Потопа, как известно, этого института не существовало: когда Каин убил Авеля, то, как мы помним, Бог запретил людям мстить Каину за убийство, - то есть, ни государства, ни смертной казни до Потопа не существовало. Бог как бы разрешил человечеству провести социальный эксперимент - жить в условиях реальной анархии, без государственных институтов. И человечество прекрасно продемонстрировало, как оно может в условиях анархии жить. Из дальнейшего библейского описания допотопного человечества видно, что зло, насилие и разврат усилились до такой степени, что Богу пришлось затопить весь мир водой.
И сразу же после окончания Потопа нашему праотцу Ною был заповедан другой принцип: "Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию" (Бытие 9:6). То есть, после Потопа был провозглашен совершенно иной принцип - принцип о т м щ е н и я за убийство.
Люди постоянно причиняли, причиняют и будут причинять друг другу зло, и опыт существования допотопного человечества наглядно показал, что если этому злу не противодействовать, то оно возрастает в ужасающей степени, и в конечном итоге приводит просто к окончательному взаимному уничтожению людей.
Но как ему противодействовать? Когда люди "разбираются" за причиненное друг другу зло сами, то мы по опыту знаем, что ничего хорошего из этого не выходит: институт кровной мести, как известно, также является признаком варварства и дикости. И чисто "теоретически" это понятно: чаще всегда побеждает тот, кто нападает первым, - то есть, именно тот, кто является зачинщиком зла, тот и выигрывает. Бесперспективность собственного "разбирательства" отражена в другом библейском стихе: "не противься злому: но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (От Матф. 5:39). Или: "все, взявшие меч, мечом погибнут" (От Матф. 26:52). Если человек сам платит злом за зло, то по-сути, он сам становится преступником.
Поэтому более-менее эффективно противодействовать злу можно только с помощью института государства - когда некоторая часть людей в обществе выполняет функции наказания за причиненное зло, она является как бы "третьей силой", судящей людей. Как и сказано в Библии: "Усмотри из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть и поставь их над ним... Пусть они судят народ во всякое время..." (Исход 18:21).
С возникновением государства у людей, склонных причинять зло своим ближним, возникает естественная боязнь наказания со стороны этого института, и именно эта б о я з н ь является главным фактором, сдерживающим распространение зла в нашем мире! По-сути, весь современный послепотопный мир держится на этой вот б о я з н и преступников наказания от государства!
Но, чтобы у преступника действительно была реально эта боязнь, государство должно реально выполнять свою главную обязанность перед Богом - адекватно наказывать преступников за сделанное ими зло. Будет ли убийца бояться убивать человека, если он будет знать, что самое большое наказание, которое его ждет, - это 5 - 10 лет тюрьмы, из которых он отсидит год, а потом будет выпущен по амнистии? Да и что такое тюрьма для преступника? - Просто небольшое ограничение свободы передвижения, где его еще бесплатно кормят и поят. Боязни, что его там "опустят", у него нет, так как он сам относится к "опускателям".
Сторонники отмены смертной казни активно распространяют следующую идею: что статистика будто бы свидетельствует о том, что применение смертной казни не уменьшает количества убийств. Это мнение абсолютно не обосновано! Деятели, которые это утверждают, как правило, голословны; они просто говорят: "статистика свидетельствует..." Ну, так покажите нам эту "статистику"!
На самом же деле, вся эта "статистика" и весь исторический опыт всех стран однозначно свидетельствуют о прямо противоположном - об уменьшении преступлений против личности при усилении суровости наказаний за эти преступления. Да чего далеко ходить: кажется, всем известно, что именно в последние годы у нас в России количество убийств, в том числе заказных, неимоверно выросло. Ну, так это как раз и совпало с пропагандой идей "помилования" преступников и отмены смертной казни, или "неприведения в действие" последней. Какая еще "статистика" здесь нужна?
Атеизм, не признающий существования библейского Бога, не желает признавать и наличие зла в человеческом обществе, - он не хочет с ним бороться, а предпочитает уверовать в собственный миф о том, будто общество все куда-то развивается да "зреет", и скоро, мол, "дозреет" до уровня, когда необходимость в применении смертной казни отпадет. Это - типично эволюционно- атеистический миф. Христианская истина состоит в том, что никуда человечество, особенно в морально-нравственной области, не развивается и не движется; все люди на Земле являлись, являются и будут (вплоть до Второго Пришествия Христа) являться грешниками, способными на любое преступление - это наше генетическое наследство, полученное нами от согрешивших первых людей - Адама и Евы.
А как же, спросит читатель, исторический опыт "цивилизованных" стран, где смертная казнь отменена? Ну, во-первых, самой цивилизованной страной пока еще по-прежнему, и совершенно справедливо, считаются США. А там, как известно, смертную казнь пока еще никто не отменял. И это понятно: именно США к настоящему времени пока еще являются последним оплотом истинного, библейского христианства. Если же в какой цивилизованной стране смертная казнь и отменена, то, очевидно, просто потому, что заслуживающие ее преступления там не совершаются; что, в свою очередь, является просто следствием достаточно длительного исторического периода, когда смертная казнь неукоснительно применялась к злодеям. В России же такого периода не было: у нас людей часто казнили, но как раз вовсе не за те преступления, за которые они смертную казнь действительно заслуживали - казнили за "экономические" преступления, за "измену Родине", за принадлежность к "реакционному классу" и т.п. За преступления же против личности в России как раз наказания всегда традиционно были относительно мягкими - и плоды этого мы сейчас пожинаем.
Кроме того, с точки зрения христианства, смертный приговор стимулирует у человека покаяние в своих преступлениях, и, следовательно, повышает шансы на участие в вечной жизни после будущего всеобщего воскрешения мертвых. Ибо, если человек не покаялся перед лищом смерти, то можно точно сказать, что он уже не покается никогда. Иначе говоря, смертная казнь преступника - это не только благо для общества, избавляющегося от злодеев, но это также и огромное благо для самого преступника, ибо что значат какие-то лишние несколько лет или десятков лет в этом мире по сравнению с будущей вечной жизнью? (При условии, конечно, его покаяния). Поэтому, несомненно, смертная казнь имеет и огромное воспитательное значение. Кстати, здесь сразу напрашивается яркий пример: смертный приговор Ф.М. Достоевскому, замененный несколькими годами каторги, сделал из мерзкого революционера-террориста великого писателя и религиозного философа.
Еще существует довольно распространенное мнение у атеистов, что, когда государство карает преступника смертной казнью, оно тоже вроде бы как "совершает преступление". По этому поводу есть одно очень меткое выражение величайшего американского богослова Генри Морриса: "аргумент, что смертная казнь только прибавляет одно убийство к первому, обнаруживает, к несчастью, неумение различать акты насилия развращенных людей и святое правосудие праведного Бога". (Генри Моррис "Ответ в Библии").
Для сомневающихся приведем еще несколько цитат из Священного Писания:
"Кто убьет скотину, должен заплатить за нее; а кто убьет человека, того должно предать смерти." (Левит 24:21).
"... А если кто с намерением умертвит ближнего своего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть." (Исход 22:14).
"Если кто ударит кого железным орудием так, что тот умрет, то он убийща: убийцу должно предать смерти;
И если кто ударит кого из руки камнем, от которого можно умереть, так, что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти;
Или если деревянным орудием, от которого можно умереть, ударит из руки так, что тот умрет, то он убийца: убийцу должно предать смерти;
Мститель за кровь сам может умертвить убийцу: лишь только встретит его, сам может умертвить его;
Если кто толкнет кого из ненависти, или с умыслом бросит на него что-нибудь так, что тот умрет,
Или по вражде ударит его рукою так, что тот умрет, то ударившего должно предать смерти: он убийца; мститель за кровь может умертвить убийцу, лишь только встретит его." (Числа 35:16-21).
"Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей; но одного свидетеля недостаточно, чтобы осудить на смерть." (Числа 35:30).
А теперь сравним эти правила Священного Писания с той уголовной практикой, которая существует в нашем государстве сейчас, когда людей, виновных в осознанных умышленных, часто просто зверских убийствах приговаривают к 5-10 годам лишения свободы, из которых они отсиживают от силы год-два, а потом выходят по амнистии.
Существуют, правда, безграмотные горе-"богословы", которые распространили в обществе антихристианскую идею о том, что, мол, одна часть Библии - Новый Завет противоречит другой ее части - Ветхому Завету, что будто бы в Новом Завете "все по-другому", что, мол, Христос учил "все прощать" и т.д. и т.п. Это, конечно же, бред и просто ересь, уже не раз осужденная Церковью; истинное христианство всегда отстаивало ту истину, что вся Библия внутренне непротиворечива, и Новый Завет никоим образом не может противоречить Ветхому. "Все Писание боговдохновенно" - эти слова, когда только записывались, относились конкретно именно к Ветхому Завету, хотя содержатся они в новозаветной книге.
В Новом Завете отношение к преступности выражено точно в таком же духе, что и в Ветхом:
"Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. ... Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. ...Для сего вы и подати платите... (К Римлянам 13:3-6).
Что же касается заповедей Христа прощать ближним, подставлять другую щеку и т.п., то и в Ветхом Завете говорится о том же самом, например, "Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя." (Левит 19:18).
Из Библии-то как раз совершенно ясно, что "непротивление злу" имеет определенные границы; иначе Христос, который выражал Свои мысли в предельно максималистской форме (например, "если твой правый глаз соблазняет тебя, вырви его и брось от себя... (От Матф. 5:29)) выразился бы в отношении "непротивления злу" не "кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую", а, например, так: "если тебя бьют топором по голове, то подставь висок" - или что-то в этом роде. Зачем же тогда, спрашивается, царь Давид, которого Бог называл "мужем по сердцу Моему" уворачивался от копья Саула, и вообще, зачем он от него бегал? Пришел бы к нему да подставил бы щеку...
Как видим, в Новом Завете в отношении к преступности провозглашаются абсолютно те же принципы, что и в Ветхом, и никто их не отменял. Главная идея состоит в том, что сам пострадавший должен прощать или, по крайней мере, не мстить сам за зло, но необходимость отмщения за это зло никто не отменял - просто осуществлять это отмщение должна третья сторона - государство.
И если государство эту свою основную обязанность (ради которой, согласно Библии, оно вообще существует! - "для сего вы и подати платите") не выполняет, то общество быстро деградирует вплоть до пещерного уровня, - ибо люди становятся вынуждены сами разбираться друг с другом, а к чему это приводит, всем хорошо известно.