Cyril G. · 05-Июл-07 18:45(17 лет 6 месяцев назад, ред. 15-Апр-11 21:19)
Священник Александр Ельчанинов. Записи Жанр: Духовные беседы Исполнитель: Александр Андрианов Тип: аудиокнига Время: 09:27:52 Аудио кодек: MP3 Битрейт аудио: VBR Описание: Александр Викторович Ельчанинов родился в 1881 году в городе Николаеве. Окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, затем учился в Московской Духовной Академии. В 20-х годах вынужден был уехать из России. В 1926 году отец Александр был рукоположен во священника Русской Православной Церкви за границей. В 1927 году в Ницце вышел в свет труд священника Александра Ельчанинова "Избранные места из книги праведного Иоанна Кронштадтского "Моя жизнь во Христе" https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=159922 .
"…Жизнь - драгоценный и единственный дар, а мы бессмысленно и бесконечно тратим ее, забывая о ее кратковременности. Мы или с тоской смотрим в прошлое, или ждем будущего, когда будто бы должна начаться настоящая жизнь. Настоящая же, т. е. то, что и есть наша жизнь, уходит в этих бесплодных сожалениях и мечтах…"
Александр Ельчанинов. ЗАПИСИ Содержание
скрытый текст
Предисловие
О. Сергий Булгаков об о. Александре Ельчанинове Отрывки из дневника
До священства, как о многом я должен был молчать...
Почему всякое наслаждение, сладость - грех?
Жизнь - драгоценный и единственный дар...
Все греховное в нас так живо, полнокровно...
Три ряда впечатлений
Всегда в жизни прав тот, кто опирается не на логику...
Как трудно имеющим богатство войти в Царство Божие!
На всенощной, особенно если я не служу сам...
Кроме прямого вреда для душевного здоровья, занятия теософией...
Мы видим мир не таким, как он есть на самом деле...
Радость почитания икон
Прошло несколько дней, и я едва могу вспомнить...
Я так чувствую в самолюбии, съедающем души...
Для мудрости необходимо приготовить свою душу
"Нервность" в каком-то смысле есть психофизическое условие святости
Черная "благодать". У людей злобных наблюдается прилив особых сил
Гениальность Х в двух его качествах...
Истинная любовь переживает как измену и грех против любимого человека
В нашей эмиграции есть и такая точка зрения
Можно быть ангельски добрым с теми, кто относится к тебе с доверием, любовью
План (давно обдуманный) работы о памяти и беспамятстве
"Множеством Славы стерл еси супостаты"
Характерно, что главные две формы сумасшествия...
Часто мы не грешим не потому, что победили грех...
Мы делаем добрые дела, очищаем свое сердце...
Пугает течение времени, когда стоишь на месте...
Многих смущают своей прозаичностью и кажутся неуместными денежные сборы в Церкви.
У меня недоверие косновному методу всякого богословствования...
Философия семейных ссор
Обычный в наше время страх перед мыслью....
Сила девства - сияние нерастраченного пола...
Православие особенно чувствует контраст умной красоты мира горнего и мира сего.
Стремительное, неудержимое мелькание, уплывание часов, дней, годов
Большинство неразрешимых жизненных противоречий, несчастий...
Все мы счастливы уже хотя бы одним тем, что принадлежим к Православной Церкви.
Будем стараться, чтобы все наши поступки, вся наша жизнь были не сонным прозябанием...
Приближение света страшно и мучительно для лжи и греха...
Молитва - искусство...
В нашей теперешней жизни все так неверно, шатко, тяжело...
Постоянная моя мысль о недоступности для нас Бога...
Важны не идеи, а факты и реальности
Осуществленное, проведенное в жизнь, хотя и самое малое добро, живой опыт любви...
Засыпает ли душа после смерти?
Разговор с Х о посте.
Схема отношений к людям.
Важна молитва всякая, даже невнимательная.
Особый наш крест - отдаленность наша, по времени, от времен Христа...
"Эллинизм" у святых отцов
Истерия есть разложение личности
Неоконченное письмо к N
У всадника развивается чувство свободы и власти
Сегодня я долго пробыл на Рiеrrе Рlаtе
Во сне, когда гаснет наше нормальное сознание, исчезает контроль над собой
Как укрепить себя в Церкви
"Я" перед Богом
В нашей жизни мы знаем наверно только то, что мы умрем
Есть одно прочное приобретение нашей эпохи
Есть разные виды духовной слепоты
Невозможно всегда находиться в состоянии духовного подъема
Осуждением занята вся наша жизнь
Добродетель благодарности
Вчера вечером, когда я остался один на горе, был такой ветер...
Из писем о. Александра незадолго до смерти. Из писем к молодёжи
Если уже ты принимаешь мое руководство...
Главная ошибка нашей молодежи в убеждении, что все можно постигнуть
Низость и пошлость мотивов у начинающих курить...
Вопрос о выборе карьеры очень труден...
Как сделать, чтобы не сердиться, не обижаться, когда обижают и оскорбляют?
Многие юношеские сомнения от гордости...
С участием и сочувствием прочел я длинный список Ваших душевных горестей...
Для чего нужна вера? Ни для чего!
Всякое самое малое дело начинайте молитвой
Советы священникам.
Пастырская работа должна быть индивидуальной и творческой
Надо учить людей исповедоваться
Мы, допуская частую исповедь и причащение, иногда забываем...
Человек часто не знает, как приступить к исповеди
Нормальный порядок исповеди
Когда я обдумываю, что сказать...
Тема для погребения
Тема проповеди на Рождество
Тема для слова о браке
Несколько советов к преподаванию Закона Божия
Полезность веры.
Записи разных лет
Беседа перед исповедью
Беседа о Католичестве и Православии
Говение в монастыре (запись гимназических лет)
Демонская твердыня (о гордости)
О. Сергий Булгаков об о. Александре Ельчанинове
скрытый текст
Священник Александр Ельчанинов
24 августа 1934 г. скончался после долгой и мучительной болезни о. А. В. Ельчанинов. Смерть вырвала его в полноте сил, когда он готовился вступить на новое поприще пастырского служения в Парижском кафедральном соборе, куда он призван был митрополитом Евлогием. Болезнь, жестокая и неожиданная, поразила его и, как хищный коршун, выпила из него все жизненные силы. Казалось, отяготела на нем десница Господня, и, как Ной на гноище, лежал он на одре болезни, который сделался для него и одром смерти. Все, что могла сделать человеческая помощь и самоотверженная любовь, было сделано для него, но Господь судил призвать праведника в Свою обитель, и туда возлетела его светлая, чистая и праведная душа, не удержанная человеческими усилиями. Судьбины Божии неисповедимы, и не о нем, упокоившемся, в стране живых ныне надо сожалеть, а о себе самих, без него оставшихся. Ибо горькая утрата для живых есть его уход от нас. Я не позволю себе здесь касаться святыни скорби его собственной семьи, но его духовная семья простиралась далеко и широко за пределы этой последней. Он был священник и пастырь, связанный нитями духовно-отеческой любви с множеством душ, которые теперь почувствуют себя осиротевшими, потерявшими кроткого и любящего отца и друга. Эти слезы и эта любовь ведомы только небу, о них не будет рассказано в летописях истории, хотя то, что совершается в сердцах, есть самое важное, что вообще происходит в жизни. Не только по личным качествам, пастырской призванности и одаренности, совершенно исключительной, но в особенности по-своему типу о. Александр, как священник, представлял собой явление необычайное и исключительное. Ибо он воплощал в себе органическую слиянность смиренной преданности Православию и простоты детской веры со всей утонченностью русского культурного предания. Он был одним уже из немногих в эмиграции представителей старой русской культуры, достигшей перед революцией, в особенности в тех петербургских и московских кругах, в которых он вращался, своего рода зенита. Здесь биография почившего вплетается в историю этой русской культуры, о чем пишущий эти строки может быть и историческим свидетелем. Мое знакомство со студентом, сначала Петербургского университета, а потом Московской Академии А. В. Ельчаниновым относится к эпохе примерно 30 лет тому назад в Москве. В это время выделялась и обращала на себя внимание молодая группа мыслителей, писателей и церковных деятелей, связанная между собою не только личной дружбой, но и товариществом по школе. Судьбе было угодно, чтобы на одной школьной скамье в Тифлисской гимназии сидели такие люди, как великий русский ученый и богослов о. Павел Флоренский, безвременно скончавшийся философ Вл. Эрн и будущий священник и педагог А. В. Ельчанинов, которые затем в северных столицах, но преимущественно в Москве продолжали свою школьную связь. Все они — каждый по-своему — определились в новом для того времени, но исторически давно жданном религиозно-культурном типе, который естественно примыкал к более старшему поколению того же характера плеяды мыслителей, писателей, богословов, поэтов нашего поколения (Тернавцев, Бердяев, Карташев, Вяч. Иванов, Гершензон, Розанов, кн. Трубецкие и др. ). К ним же естественно присоединились и их молодые сверстники, как свящ. С. Свенцицкий, Андрей Белый, свящ. С. М. Соловьев, А. Блок и др. А. В. Ельчанинов был любим и принят одинаково в кругах литературной Москвы и Петербурга, и везде с радостью встречалось появление студента с лучезарной улыбкой, с особой скромностью и готовностью слушать и запечатлевать эти бесконечные творческие беседы. В дружеских кругах его звали Эккерманом при Вяч. Иванове, а затем при о. П. Флоренском, с которым он вместе жил в Сергиевом Посаде (кажется, он и сам, шутя, применял к себе это название). Начало этого века отмечено в истории русской мысли возникновением так называемых религиозно-философских обществ, сначала в Петербурге, затем в Москве, а позже и в Киеве. В них находили для себя выражение новые борения и искания, с их проблематикой и идеологией. Московское религиозно-философское общество имени Вл. Соловьева было основано осенью 1905 года, и первым его секретарем и неизменным сотрудником явился А. В. Ельчанинов ( принимавший участие ранее того и в Петербургском религиозно-философском обществе), и он оставался на этом посту, пока для этого была внешняя возможность, неся по преимуществу невидимую, но незаменимую организационную работу. Это была в то же время активная проповедь христианства, борьба с безбожием интеллигенции в ее собственном стане, — особая задача, выпавшая на долю нашего поколения и разрешавшаяся с посильной искренностью и энтузиазмом, хотя и без решительной победы, если судить по теперешнему разгулу старого интеллигентского, разлившегося в массы атеизма. А. В. Ельчанинов, вместе с друзьями, служил уже здесь делу христианской миссии, которому позже отдал себя всецело как священник. Одновременно возникали и иные начинания в области религиозно-политической, с которыми А. В. Ельчанинов также был связан через своих друзей. Здесь речь шла об идейном и практическом преодолении традиционной идеологии, сливавшей и отождествлявшей политический абсолютизм с православием. Но собственное призвание А. В. Ельчанинова было всегда не литературное, но личное общение с людьми, в частности с молодыми душами. Он был педагогом по призванию, и уже тогда было известно, какой исключительной любовью пользовался молодой студент среди своих учеников. И эта черта — особый интерес к воспитанию и умение установить личную связь и дружбу между воспитателем и воспитываемым — была особым даром о. Александра. Этой своей потребности он нашел удовлетворение позднее на поприще педагогическом, став во главе частной гимназии в Тифлисе. Обстоятельства разлучили нас надолго, и наша новая встреча произошла уже в беженстве, в Ницце, где он разделял общую скорбную долю эмигрантского существования. При этой встрече для меня стало ясно, что он решительно перерос уже рамки светской педагогии, которая ограничивается наружными покровами души, не входя в самое сердце. Пришло время осуществить педагогический дар во всей его полноте — в пастырстве. «К почести высшаго звания» — к предстоянию перед алтарем Господним влекла его одинаково как его личная религиозная потребность, так и эта педагогическая стихия. И желанное совершилось: с 1926 года о. Александр — священник, занимающий скромное место при Ниццком соборе. Со всей открытостью своей чистой и верующей души внушал он небесные радости предстояния перед апостолом Агнца и с христианским смирением и мудростью этого смирения принимал терния, которые неизбежно встречаются на пути этого служения, как и внешние трудности жизни, его не щадившие. Он отдался работе приходского священника, но мог ли он при этом забыть свою первую любовь — воспитание детства и юношества, конечно, уже на церковных началах? И нельзя было не поражаться и не радоваться, видя, с какой преданностью относились к нему его молодые друзья. То была какая-то простая и крепкая, настоящая дружба. В этом совершалась та молчаливая и незримая пастырская работа над человеческими сердцами тех, кто с такой любящей скорбью отпускали его из Ниццы и теперь так глубоко и искренно его оплакивают. В это время в собственной духовной жизни почившего стали преобладать настроения аскетические. Он посвящал преимущественное внимание святоотеческой письменности. Много даров у Бога, и Бог ведает пути Свои. Но человеческий глаз в редеющих рядах старого культурного поколения, а в особенности в пастырстве еще не видит новых заместителей опустевших мест, и по-человечески становится тоскливо и жутко. Однако не место этим чувствам там, где совершается воля Божия. Сеется семя в смерти, восстает в славе, и славим и благодарим Господа о всем! Кланяясь отшедшему в вечность и творя ему вечную память, да будет мне дано соединить ее с памятью о всей той отошедшей эпохе, как и о тех друзьях, с которыми Провидение соединяло почившего и нас всех в этой жизни, и прежде всего тех школьных его друзей, из которых «иных уже нет, а те далече», с памятью о великой русской религиозной культуре. «Если пшеничное зерно не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет плод свой». Слава и вечная память всем отшедшим и ныне почившему брату нашему! Протоиерей Сергий Булгаков
