Тальберг Н.Д. - Николай II. Очерки истории Императорской России. [2000, PDF, RUS]

Редактирование истории
Дата выхода в эфир 07.10.2002 Хронометраж 50:00
Как царское правительство скрывало от собственной Думы операции с золотом? О чем говорили Ленин с Юровским после расстрела царской семьи по материалам сохранившейся в архивах стенограмме? Кто положил начало советской исторической школе, превратившись во всесильного диктатора в области исторической науки? О «двойной бухгалтерии» царского правительства и завещании Ленина историк Юрий Буранов.
Юрий Алексеевич Буранов — доктор исторических наук; основные направления исследований — анализ капиталистической структуры крупной промышленности России 19-го — нач. 20-го вв. (1861–1917 гг.), роль и место в ней финансового капитала, акционирование промышленности; в 1991 г. проводил археографические и источниковедческие исследования при рассекречивании архивов Ленина, документов следователя Н. А. Соколова по убийству и захоронению царской семьи; в последние годы (2000–2002) работает в Гохране РФ (по договору); направления работы — создание архивной базы (с экспертной оценкой источников) по истории драгоценностей дома Романовых, дореволюционного золотого запаса России и др.
Материалы к программе:
Записка Юровского
Из книги «Правда о Екатеринбургской трагедии. Сб. статей под общей редакцией Ю. А. Буранова. М., 1998
Из книги «Правда о Екатеринбургской трагедии». (Сб. статей под общей редакцией Ю. А. Буранова. М., 1998.)
Есть документы, появление которых в печати сразу становится мировой сенсацией. Таковой и стала публикация в конце 80-х гг. «записки Юровского». В ней были изложены трагические события расстрела членов царской семьи в 1918 году и «захоронения» их останков Яковом Юровским.
Текст «записки» был мне к тому времени уже известен. Но я не спешил ее обнародовать: «документ» не внушал доверия. Записка не имела заголовка, даты и подписи. Кроме того, в ней содержалось много противоречий и нелепостей. Опираясь на свой многолетний опыт работы с документами... я уже тогда пришел к выводу: «записка» сфабрикована в недрах аппарата ЦК ВКП(б).
Кто же составил текст рукописной версии «Записки Юровского»? Как выяснилось, известный историк-марксист Михаил Николаевич Покровский, положивший начало советской исторической школе. Покровский был доверенным лицом Ленина, который видел в нем «обязательного советника (и руководителя) по вопросам научным, по вопросам марксизма вообще». При Ленине Покровский был всесильным диктатором в области исторической науки, руководил рядом высших учебных заведений, а с 1922 года он возглавил и Центрархив. Известно к тому же, что все «царские документы», привезенные Юровским в Москву по горячему следу екатеринбургского преступления, поступили в его распоряжение.
В результате мы видим следующее:
— «исторический» анализ обстоятельств гибели Царской Семьи и «захоронения» ее останков, был проведен следствием 1991–1997 гг. некомпетентно и тенденциозно, без должного анализа даже имеющейся в научном обороте документальной базы;
— главной же ошибкой следствия 1991–1997 гг. является, на наш взгляд, то, что основным документом, по которому велось все следствие, является комплекс документов, условно обозначенный как «записка Юровского». Между тем, он «родился» в недрах аппарата ЦК ВКП(б) и ВЧК-ГПУ-ОГПУ. К тому же, проведенный следствием 1991–1997 гг. «исторический «анализ обстоятельств трагедии 1918 г.», является повторением «достижений» советской исторической «школы», зачастую основанной на фальсификации документов (официальная «история» ВКП(б)-КПСС яркий тому пример)
— факт сомнительности записки Юровского был официально заявлен и опубликован еще в 1992 году в Екатеринбурге, на Международной конференции. В дальнейшем в печати неоднократно приводились существенные аргументы, говорящие о ее фальсификации;
— мнение о поспешности работы над источниками по данной проблеме и неправильных выводах, вытекающих из их «анализа» (в историческом аспекте проблемы) в настоящее время разделяет небольшая группа профессионалов-историков, «допущенных» (но полностью не информированных) к работе Государственной Комиссии.
В результате пренебрежения мнением профессиональных историков, с самого начального этапа работы правительственная комиссия еще более «запутала» объективную картину убийства, а особенно — захоронения «екатеринбургских останков». Поэтому проведенная следствием 1991–1997 гг. работа является только версией, а не научно доказанным выводом о подлинности «екатеринбургских останков». Отметим, что все вышесказанное является только частью аргументов в подтверждении точки зрения, противоположной официальной.
Уже в 1996 году, когда я тщетно пытался организовать симпозиум по документальной истории цареубийства, мне недвусмысленно дали понять (не буду называть фамилии) примерно следующее: а зачем? Генетическая экспертиза все подтвердила, и вообще не важно, кто писал записку — Юровский или Покровский, ведь место захоронения указано точно.
Все правильно: признать, что весь комплект документов Покровского по царскому делу является не чем иным, как искусной фальсификацией, сегодня ни Мироненко, ни, тем более, официальное следствие, длящееся 7 лет, уже не могут. Ибо это означало бы, что госкомиссия и следствие в течение 7 лет занималось делом никчемным. Тогда был выбран, как им казалось, единственно верный путь: не изучив документов, но уверив общественное мнения в том, что все решила генетическая экспертиза, «следствие» «забыло» о сомнительном документе.
Запись беседы В. И. Ленина с Я. М. Юровским о положении дел в Гохране 16 мая 1921 г.
16/V
Яков Михайлович ЮРОВСКИЙ:
(2-ой Дом Сов[етов], № 565) (Весь вечер дома. С утра в Гохран. «Спец».
Хищения безобразные в Гохране.
Кража была как раз 4/V, в день моего прихода (я командирован в ЦеКа РКП от Народного Комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции),
Сказал Баше, что надо работу остановить сейчас же. Он не согласился.
(4/7) (Он мотивировал спешным заказом, фондом для поляков).
Баша доложил в Н[ародный] Комиссариат] Фин[ансов], но и там затянулось.
В коллегии Н[ародного] Комиссариата] Ф[инансов] в[опро]са не обсуждали, хотя Сыромолотов поднял вопрос.
б/V я сказал Баше, ч[то] я дольше оставаться не могу. Не могу отвечать, раз идет «сплошное воровство».
«Если бы я не знал Чуцкаева, я бы его расстрелял», — сказал я Альскому (около] 12/V). Альский просил изложить письменно.
В пятницу (13/V) взялся писать, но не написал и не сдал еще: болен был.
(Ряд изменений в ведении дела я стал проводить: прием золота по весу и т[ому] подобное]). (Н[ародный] Комиссариат] Ф[инансов] + Н[ародный] комиссариат] Р[абоче-] Крестьянской] и[нспекции] + Н[ародный] комиссариат] В[нешней] Торговли]).
Все крадут — и спецы, и все — ибо Рабоче]-Крестьянская] и[нспекция] и ЧеКисты, все прозевывают... Ни правильного учета, ничего путного.
Нужна переорг[аниза]ция. Нужна слежка за 3-мя спецами (одного Ганецкий считает вне подозрения, но я не разделяю этого мнения).
Ежедневно пропадает до ½ милл[иона] руб[лей] золотом.
«Записка Я. М. Юровского»
16/VII/1918 была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Р[омано]вых. Николая сначала (в мае) предполагалось судить — этому помешало наступление белых.
16-го в 6 ч, веч[ера] Филипп Г[олощеки]н предписал привести приказ в исполнение. В 12 часов ночи должна была приехать машина для отвоза трупов.
В б часов увели мальчика [Леонида Седаева], что очень обеспокоило Р[омано]вых и их людей. Приходил д[окто]р Боткин спросить, чем это вызвано? Было объявлено, что дядя мальчика, который был арестован, потом бежал, теперь опять вернулся и хочет увидеть племянника. Мальчик на следующий день был отправлен на родину (кажется, в Тульскую губернию). Грузовик в 12 часов не пришел, пришел только в ½ второго. Это отсрочило приведение приказа в исполнение. Тем временем были все приготовления: отобрано 12 человек (в т. ч. 6 латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение, 2 из латышей отказались стрелять в девиц.
Когда приехал автомобиль, все спали. Разбудили Боткина, а он всех остальных. Объяснение было дано такое: «Ввиду того, что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Р[омано]вых из верхнего этажа в нижний». Внизу была выбрана комната с деревянной оштукатуренной перегородкой (чтобы избежать рикошетов), из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Р[омано]вы ни о чем не догадывались. Ком[ендант] отправился за ними лично один и свел их по лестнице в нижнюю комнату. Ник[олай] нес на руках А[лексе]я, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, Александра] Ф[едоров-на] спросила: «Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?» Ком[ендант] велел внести два стула. Ник[олай] посадил на один А[лексе]я, на другой села Александра Ф[едоровна]. Остальным ком[ендант] велел встать в ряд. Когда стали, позвали команду. Когда вошла команда, ком[ендант] сказал Р[омано]вым, что ввиду того, что их родственники в Европе продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся к ком[енданту] с вопросом: «Что? Что?» Ком[ендант] наскоро повторил и приказал команде готовиться. Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтобы избежать большого количества крови и покончить скорее. Николай больше ничего не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько несвязных восклицаний, все длилось несколько секунд. Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты. Ник[олай] был убит самим ком[ендант]ом наповал. Затем сразу же умерли Александра] Ф[едоровна] и люди Р[омано]вых (всего было расстреляно 12 человек: Н[икол]ай, Александра] Ф[едоровна], четыре дочери — Татьяна, Ольга, Мария и Анастасия, д[окто]р Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, еще повар и фрейлина, фамилию к[отор]ой ком[ендант] забыл.
А[лексе]й, три из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило ком[ендан]та, т. к. целили прямо в сердце, удивительно было и то, что пули [от] наганов отскакивали от чего-то рикошетом и как град прыгали по комнате. Когда одну из девиц пытались доколоть штыком, то штык не мог пробить корсаж. Благодаря всему этому вся процедура, считая «проверку» (щупанье пульса и т. д.), взяла минут. Потом стали выносить трупы и укладывать в автомобиль, [который] был выстлан сукном, чтобы не протекала кровь. Тут начались кражи: пришлось поставить надежных товарищей для охраны трупов, пока продолжалась переноска (трупы выносили по одному). Под угрозой расстрела все похищенное было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т. п.). Ком[ендан]ту было поручено только привести в исполнение приговор, удаление трупов и т. д. лежало на обязанности т. Ермакова (рабочий Верхне-Исетского завода, партийный товарищ, б[ывший] каторжанин). Он должен был приехать с автомобилем и был впущен по условному паролю «трубочист». Опоздание автомобиля внушило коменданту сомнение в аккуратности Е[рмако]ва и ком[ендант] решил проверить сам лично всю операцию до конца. Около 6 часов утра выехали на место, которое должен был приготовить Е[рмако]в (за Верх-Исетским заводом). Сначала предполагалось везти [трупы] в автомобиле, а от известного пункта на лошадях, т. к. автомобиль дальше пройти не мог. Местом выбранным была брошенная шахта. Проехав Верхне-Исетский завод, [в] верстах в 5, наткнулись на целый табор человек 25, верховых, в пролетках и т. д. Это были рабочие (члены Совета, исполкома и т. д.), которых приготовил Е[рмако]в. Первое, что они закричали: «Что же вы нам их неживыми привезли?!» Они думали, что казнь Романовых будет поручена им. Начали перегружать трупы на пролетки, тогда как нужны были телеги. Это было очень неудобно. Сейчас же начали очищать карманы — пришлось тут же пригрозить расстрелом и поставить часовых. Тут обнаружилось, что на Татьяне, Ольге и Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения. Но выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта. Светало. Ком[ендант] послал верховых разыскивать место, но никто ничего не нашел. Выяснилось, что вообще ничего приготовлено не было: не было лопат и т[ому] подобного. Так как машина застряла между 2 деревьев, то ее бросили и двинулись поездом на пролетках, закрыв трупы сукном. Отвезли от Екатеринбурга на 16½ верст и остановились в 11 верстах от деревни Коптяки; это было в 6–7 часов утра. В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту (добывали когда-то золото) глубиною аршин 3½. В шахте было на аршин воды. Ком[ендант] распорядился раздеть трупы и разложить костер, чтобы все сжечь. Кругом были расставлены верховые, чтобы отгонять всех проезжающих. Когда стали раздевать одну из девиц, увидели корсет, местами разорванный пулями, — в отверстии видны были бриллианты. У публики явно разгорелись глаза. Ком[ендант] решил сейчас же распустить всю артель, оставив на охране несколько верховых и 5 человек команды. Остальные разъехались. Команда приступила к раздеванию и сжиганию. На Александре Ф[едоровне] оказался целый жемчужный пояс, сделанный из нескольких ожерелий, зашитых в полотно. На шее у каждой из девиц оказался портрет Распутина с текстом его молитвы, зашитые в ладанку. Бриллианты тут же выпарывались. Их набралось (т. е бриллиантовых вещей) около ½ пуда. Это было похоронено на Алапаевском заводе, в одном из домиков в подполье; в 19 г[оду] откопано и привезено в Москву. Сложив все ценное в сумки, остальное найденное на трупах сожгли, а сами трупы опустили в шахту. При этом кое-что из ценных вещей (чья-то брошь, вставлен[ная] челюсть Боткина) было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них оторваны некоторые части — этим комендант объясняет нахождение на этом месте белыми (которые потом его открыли) оторванного пальца и т[ому] подобного. Но Р[омано]вых не предполагалось оставлять здесь — шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения. Кончив операцию и оставив охрану, ком[ендант] часов в 10 [часов] утра (17-го уже июля) поехал с докладом в Уралисполком, где нашел Сафарова и Белобородрва. Ком[ендант] рассказал, что найдено, и высказал им сожаление, что ему не позволили в свое время произвести у Р[ома-но]вых обыск. От Чуцкаева (председателя] горисполкома) ком[ендант] узнал, что на 9-й версте по Московскому тракту имеются «очень глубокие, заброшенные шахты, подходящие для погребения Р[омановы]х. Ком[ендант] отправился туда, но до места не сразу доехал из-за поломки машины. Добрался до шахт уже пешком, нашел, действительно, три шахты, очень глубоких, заполненных водою, где и решил утопить трупы, привязав к ним камни. Так как там были сторожа, являвшиеся неудобными свидетелями, то решено было, что одновременно с грузовиком, который привезет трупы, приедет автомобиль с чекистами, которые под предлогом обыска арестуют всю публику. Обратно ком[енданту] пришлось добраться на случайно захваченной по дороге паре.
Задержавшие случайности продолжались и дальше. Отправившись с одним из чекистов на место верхом, чтобы организовать все дело, ком[ендант] упал с лошади и сильно расшибся (а после также упал [и] чекист). На случай, если бы не удался план с шахтами, решено было трупы сжечь или похоронить в глинистых ямах, наполненных водой, предварительно обезобразив трупы до неузнаваемости серной кислотой.
Вернувшись, наконец, в город уже к 8 час. вечера (17-го [июля]), начали добывать все необходимое — керосин, серную кислоту. Телеги с лошадьми без кучеров были взяты из тюрьмы. Рассчитывали выехать в 11 ч. вечера, но инцидент с чекистом задержал, и к шахте, с веревками, чтобы вытаскивать трупы и т. д., отправились только ночью с 17 на 18-е [июля]. Чтобы изолировать шахту (первую старательскую) на время операции, объявили в деревне Коптяки, что в лесу скрываются чехи, лес будут обыскивать, чтобы никто из деревни не выезжал ни под каким видом. Было приказано, если кто ворвется в район оцепления, расстрелять на месте. Между тем рассвело (это был уже третий день, 18-го). Возникла мысль часть трупов похоронить тут же у шахты, стали копать ямы и почти выкопали. Но тут к Ермакову подъехал его знакомый крестьянин, и выяснилось, что он мог видеть яму.
Пришлось бросить дело. Решено было везти трупы на глубокие шахты. Так как телеги оказались непрочными, разваливались, ком[ендант] отправился в город за машинами (грузовик и две легких, одна для чекистов). Телеги ломались ранее, машины понадобились, чтобы везти на глубокие шахты, причем до самого места временного погребения машины не могли дойти, поэтому телегами все равно приходилось пользоваться. Когда пришли машины, телеги уже двигались — машины встретились с ними на ½ версты ближе к Коптякам. Смогли отправиться в путь только в 9 час. вечера. Пересекли линию жел[езной] дор[оги], в полуверсте перегрузили трупы на грузовик. Ехали с трудом, вымащивая опасные места шпалами, и все-таки застревали несколько раз. Около 4½ утра 19-го [июля] машина застряла окончательно; оставалось, не доезжая шахт, хоронить или жечь. Последнее обещал взять на себя один товарищ, фамилию ком[ендант] забыл, но он уехал, не исполнив обещания.
Хотели сжечь А[лексе]я и Александру Ф[едоровну], [но] по ошибке вместо последней с А[лексе]ем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же под костром останки и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копанья. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в 2½ глубины, 3½ в квадрате, была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была неглубока). Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали — следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне — этого погребения белые не нашли.
Коптяки [находятся] в 18 в[ерстах] от Екатеринбурга. К северо-западу линия ж[елезной] д[ороги] проходит на 9-й версте, между Коптяками и Верх-Исетским заводом. От места пересечения [с] жел[езной] дор[огой] погребены [трупы] саж[енях] в 100 ближе к В[ерхне]-Исетскому заводу.
Царское золото
Из истории золотого запаса России, а также золота дома Романовых (тезисы, составленные Ю. А. Бурановым)
• Дореволюционный золотой запас России (1913–1917) практически прекратил свое существование, как весовая категория в тоннах (слитках), золотой монете и т. д. ко времени прихода к власти Сталина.
• В понятие «золотой запас» России (государственное золото) не входит личное золото императора Николая II, а также золото Императорского Дома Романовых (ведомство «уделов»).
• Судьба каждой из перечисленных категорий была особой. Так, «исчезло», как собственность России, государственное золото или «золотой запас». Оно было потрачено следующим образом:
1. Ушло за рубежи России (в Англию, США) под кредиты, полученные под залог правительством Николая II и Временным правительством. Кредиты были получено под поставки вооружения (Англия, США, Япония).
2. Передано адмиралом Колчаком (Японии, другим странам) под обеспечение кредитов (поставки вооружения).
3. Продано правительством Ленина (закупки продовольствия, многих товаров) за рубежом.
Все эти залоги являются безвозвратными, поскольку «перекрыты» межгосударственными соглашениями: СССР, Российская Федерация — западные страны в 60–90-е гг. 20 в.
Что касается продажи золота, то здесь и говорить не о чем: золото было продано также, как шедевры Эрмитажа — безвозвратно
• Бесперспективность «возврата» «золотого запаса» тоже ясна. Попытки «играть» на этой проблеме скорее всего являются лжепатриотизмом, густо замешанным на некомпетентности отдельных исследователей проблемы.
• Это не значит, что проблема в ее историческом плане бесперспективна — но ее освещение требует беспристрастного анализа источников, которые до сих пор закрыты.
Завещание Ленина
Из книги Ю. Буранова «Lenin’s will. Falsified and forbidden». NY., 1993.
Предисловие. Множество исследований было посвящено последним записям В. И. Ленина, сделанным во время его серьезной болезни, от конца декабря 22 г. до начала марта 23 г. Одна из его последних записок, посвященная характеристике ряда ближайших сподвижников, была опубликована в СССР только в 1956 г. Эту записку часто называют его «завещанием». Однако его жена, Надежда Крупская, рассматривала все, что он диктовал во время болезни, как его политическое завещание. Часто предполагали и предполагают до сих пор, что ленинские записи этого периода, в частности его завещание, позднее были отредактированы и изменены Иосифом Сталиным. Я обнаружил в совершенно секретных архивах ЦК КПСС одну из исходных рукописей, которая, как я полагаю, доказывает, что ленинские записи были частично изменены. Изменения были сделаны так искусно, что, к примеру, Лев Троцкий так никогда и не узнал, что был знаком не с настоящим, а с отредактированным текстом первой и наиболее важной записи Ленина, записи от 23 декабря 1922 г. Сталинское искусство фальсификации и введения в заблуждения удивляет историков снова и снова. В данной книге я привожу еще ряд свидетельств таких фальсификаций. В Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (бывший Центральный партийный архив ЦК КПСС) находится ряд документов, сфабрикованных ВЧК в июне 1918 г. и касающихся убийства Михаила Романова, брата последнего русского царя Николая II. Документы Ленина были сфальсифицированы еще более искусно.
В данном исследовании я намерен раскрыть тайны этой фальсификации и пролить некоторый свет на те политические схватки, которые развернулись в России 20-х гг. вокруг вопроса публиковать или нет последние ленинские работы. Когда Ленин был серьезно болен и уже не контролировал ситуацию, его партийные соратники, воспользовавшись этим, прятали его последние документы друг от друга и прежде всего от Троцкого. Борьба вокруг ленинского завещания привела к дальнейшему развитию и расцвету того, что Троцкий в академической манере называл сталинской «школой» фальсификации.
По моему мнению, Ленин не предполагал писать политическое завещание. В конце своей жизни, он боролся за свои взгляды и свою политическую линию. Даже умирая, он готовил доклад для очередного партийного съезда.
Умиравший Ленин думал о тех, кто придет к власти после него, но вряд ли он предполагал превратить свое обращение к съезду в политическое завещание.
Эта книга основана на прежде совершенно секретных документах из Центрального партийного архива ЦК КПСС, к которым я имел непосредственный доступ.
Часть первая. Фальсификация. Давно предполагалось, что политическое завещание Ленина было изменено. По крайней мере в одном моменте это может быть доказано обращением к оригинальному и, следовательно, секретному, документу.
Это текст, продиктованный Лениным 23 декабря 22 г. и ставший известным как начало «Письма к съезду». Этот документ уникален по двум причинам. Абсолютно явно, что все ленинские тексты, относящиеся к «Письму к съезду», публиковались на основе исходной машинописи. Но данный недавно обнаруженный текст написан рукой жены Сталина Надежды Аллилуевой (секретаря Ленина). Это единственный рукописный оригинал текста, надиктованного Лениным 23 декабря 22 г. и он был записан сотрудником его секретариата. Эта рукопись отличается от машинописи, опубликованной в 45 томе Ленинского Полного собрания сочинений.
Каковы же отличия этих двух документов?
В четвертом абзаце официально опубликованной версии читаем:
«Затем, я думаю предложить вниманию съезда придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому, до известной степени и на известных условиях». (Курсив Буранова.)
В рукописи же так:
«Затем, я думаю предложить вниманию съезда придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому».
Слов, выделенных курсивом, нет в рукописи, и это заметно изменяет смысл текста. Изменения, о которых идет речь, станут еще заметнее, если сравнить две строчки следующего абзаца.
Машинописная версия гласит:
«Что касается до первого пункта, т. е. до увеличения числа членов ЦК, то я думаю, что такая вещь нужна и для поднятия авторитета ЦК, и для серьезной работы по улучшению нашего аппарата, и для предотвращения того, чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех судеб партии». (Курсив Буранова.)
В рукописи читаем:
«...чтобы конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех „судей“ партии».
Машинописный вариант выглядит совершенно невинно, но измененное предложение, со словом судьбы отредактировано в духе «завещания». Рукопись же, где использовано слово «судьи» (не случайно оно взято в кавычки), выполнена в духе рабочего документа.
Историки в целом разделяют то мнение, что Ленин решил не предоставлять свою первую запись (23 декабря 22 г.) в Политбюро и членам ЦК. Я полагаю, что в действительности дело обстояло иначе. Первоначально Ленин планировал ряд писем к приближавшемуся 12 съезду, как было у него заведено. Но ряд действий Сталина и других членов Политбюро заставили его изменить решение.
В самом деле: в первой части своего «Письма к съезду», датированной 23 декабря Ленин пишет в духе обращения к членом Политбюро и ЦК, используя выражения типа «хочу сказать вам», «намерен предложить», «это мое мнение». Другими словами, подобно его подготовке к докладу на 11 съезде, он снова начинает, несмотря на крайне плохое состояние здоровья, подготовку доклада для 12 съезда.
Он предполагал, что у него до начал съезда достаточно времени и Политбюро успеет рассмотреть его предложения. Кроме того, он надеялся, что выздоровеет и сможет принять участие в работе съезда.
Поэтому он не распоряжался насчет секретности своих заметок. Но на следующий день, 24 декабря, ситуация внезапно изменилась. И изменилась по инициативе Сталина. В бумагах Ленина есть записка, которая свидетельствует, что Сталин, Генсек партии, получил запись первой части «Письма к съезду» в тот же день, когда оно было продиктовано. Прочтя его, Сталин (которому было поручено соблюдение строго медицинского режима Ленина, предписанного тому врачами) на следующий день, 24-го, созвал совещание совместно с Бухариным и Каменевым, на котором Ленину было разрешено диктовать его «заметки» на тех условиях, что он «не будет ждать ответа на них». Любая информация о «политической жизни» была запрещена.
Ленин, обнаружив, что положение дел изменилось, решил оставлять свои заметки конфиденциальными. Так появилась характеристика Пятакова и членов Политбюро, вошедшая в историю как завещание Ленина. Личные характеристики были очень важны, но важно было и другое: ленинский анализ и мнение касательно расклада сил в Политбюро. 23–31 декабря Ленин продолжал усердно работать над докладом для ЦК на съезде. Ряд продиктованых им конфиденциальных документов, составивших в целом «Письмо к съезду», рассматривался им как составная часть статей, готовившихся им к публикации. Эти материалы предполагалось сделать содержанием его политического доклада.
Сталин по всей видимости понял это и, обладая полной информацией о здоровье, настроении и действиях Ленина, предпринял ряд действий для упрочения своей позиции в партии. Открытий конфликт между Сталиным и Троцким, начавшийся в декабре 22 г., подвигнул Сталина изменить записи Ленина.
Как отмечалось выше, 23 декабря Сталин из записей Володичевой (первая часть «Письма к съезду») узнал, что Ленин советовал реорганизовать Госплан «пойдя в этом отношении навстречу тов. Троцкому». 24 декабря Троцкий послал Сталину письмо со своим планом такой реорганизации, еще не зная, что это план уже был одобрен «на определенных условиях» Лениным. Следует также помнить, что осенью 22 г. ленинская позиция по национальному вопросу, совпадавшая с позицией Троцкого, полностью отличалась от позиции Сталина.
Анализ вышеприведенных документов приводит к заключению, что позиция Сталина была крайне шаткой. Личные интересы были для Сталина важнее всего и он решил изменить ленинскую запись от 23 декабря.
Скорее всего этот текст был «улучшен» где-то между 24 и 29 декабря, когда члены ЦК получили письмо Троцкого с его планом реорганизации Госплана и Совета по труду и обороне. Сталин встал на сторону Ленина и Троцкого в этом вопросе. Как отмечалось выше, позиции Ленина и Троцкого стали близки в декабре 22 г.
Идея Троцкого об особой роли Госплана, поддержанная Лениным, и личное соперничество между Троцким и Сталиным, предвиденное Лениным, оказались вовлечены в эти, по всей вероятности, чисто административные проблемы. 23 декабря Ленин в целом согласился с предложенной Троцким реорганизацией Госплана, а в письме от 27 декабря высказал свое особое мнение об этой ситуации, отметив, кроме всего прочего, что Троцкий не должен становиться председателем Госплана, «поскольку в настоящий момент личный вопрос слишком тесно связан с вопросом принципов».
Примерно в это время Троцкий и получил уже исправленный текст записки Ленина от 23 декабря. В это же время Сталин предпринимает и другие действия, цель которых — скрыть от Троцкого ту информацию, которую сам Сталин получал из секретариата Ленина (поскольку Троцкий естественно ожидал, что за первым письмом Ленина последуют другие). Действия Сталина совершенно поняты: характеристика Лениным двух «выдающихся лидеров» ЦК отдает предпочтение Троцкому.
Итак, «в декабре 22 г. Сталин, ознакомившись с завещанием Ленина, скрыл его от Троцкого. Одновременно он изменил текст ленинских записок ради фальсификации их смысла».
Библиография
Буранов Ю. Акционирование горнозаводской промышленности Урала (1861–1917). М., 1982.
Буранов Ю., Хрусталев В. Гибель императорского дома. М., 1992.
Буранов Ю., Селезнева И. Воруют все... История о том, как в большевистском Гохране «хранилось» достояние республики//Родина. 1997. № 5.
Буранов Ю. К истории расследования екатеринбургских останков (1991–1998)//Правда о екатеринбургской трагедии. М., 1998.
Буранов Ю. На шатких основаниях//Правда о екатеринбургской трагедии. М., 1998.
Буранов Ю., Хрусталев В. Романовы. Гибель династии. М., 2000.
Буранов Ю. Роль государства в развитии черной металлургии Урала (XVIII — нач. XX вв.)//Развитие металлургического производства на Урале. Екатеринбург, 2001.
Буранов Ю. Императорский дом Романовых и придворные ювелиры Болины//Болин В. Болин в России. Придворный ювелир конца XIX — нач. XX веков. Каталог выставки в музеях Московского Кремля. М., 2001.
Росс Н. «Записка Юровского» или «записка Покровского»//Правда о екатеринбургской трагедии. М., 1998.
Buranow J., Chrustaljow W. Die Zarenmoerder. Vernichtung einer Dynastie. Berlin, 1993.
Buranov U. Lenin’s will. Falsified and forbidden. NY., 1993.