РУССКИЙ АНГЕЛ. Отрок Вячеслав (Сергей Богданов) [2010, документальный, DVDRip]

Давно уже идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличавшихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностью. В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер, вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещения, за издание книг для первоначального чтения, букварей, грамматик, географий и т. п. В числе подобных деятелей находилось множество лиц, о преступных действиях которых производилось следственное дело в особой комиссии.
В С.-Петербурге даже собираются пожертвования для издания дешевых книг на южно-русском наречии. Многие из этих книг поступили уже на рассмотрение в С.-Петербургский цензурный комитет. Не малое число таких же книг представляется и в киевский цензурный комитет. Сей последний в особенности затрудняется пропуском упомянутых изданий, имея в виду следующие обстоятельства: обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малороссийского языка нигде не допущено; самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, но даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародием, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами и в особенности поляками, так называемый, украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных к России и гибельных для Малороссии.
Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков, и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступившим в цензуру, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков. Наконец, и киевский генерал-губернатор находит опасным и вредным выпуск в свет рассматриваемого ныне духовною цензурою перевода на малороссийский язык Нового Завета.
Принимая во внимание, с одной стороны, настоящее тревожное положение общества, волнуемого политическими событиями, а с другой стороны имея в виду, что вопрос об обучении грамотности на местных наречиях не получил еще окончательного разрешения в законодательном порядке, министр внутренних дел признал необходимым, впредь до соглашения с министром народного просвещения, обер-прокурором св.синода и шефом жандармов относительно печатания книг на малороссийском языке, сделать по цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати дозволялись только такие произведения на этом языке, которые принадлежат к области изящной литературы; пропуском же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения народа, приостановиться. О распоряжении этом было повергаемо на Высочайшее Государя Императора воззрение и Его Величеству благоугодно было удостоить оное монаршего одобрения.

Выводы Особого Совещания для пресечения украинофильской пропаганды после исправления в соответствии с замечаниями, сделанными Александром II 18 мая в г. Эмс.
В видах пресечения опасной, в государственном отношении, деятельности украинофилов, полагалось бы соответственным принять впредь до усмотрения, следующие меры:
а) По Министерству Внутренних дел.
1. Не допускать ввоза в пределы Империи, без особого на то разрешения Главного Управления по делам печати, каких бы то ни было книг, издаваемых за границей на малорусском наречии.
2. Воспретить в Империи печатание, на том же наречии, каких бы то ни было оригинальных произведений или переводов, за исключением исторических памятников, но с тем, чтобы и эти последние, если принадлежат к устной народной словесности (каковы песни, сказки, пословицы), издаваемы были без отступления от общерусской орфографии (то есть не печатались так называемой «кулишовкою»).
Примечание 1. Мера эта была бы не более, как расширением Высочайшего повеления от 3 июля 1863 года, коим разрешено было допускать к печати на малорусском наречии только произведения, принадлежащие к области изящной литературы, пропуски же книг на том же наречии, как духовнаго содержания, так учебных и вообще назначаемых для первоначальнаго чтения, повелено было приостановить.
Примечание II. Сохраняя силу означеннаго выше Высочайшего повеления, можно было бы разрешить к печатанию на малорусском наречии, кроме исторических памятников, и произведения изящной словесности, но с тем, чтобы соблюдалась в них общерусская орфография, и чтобы разрешение давалось не иначе, как по рассмотрению рукописей Главным Управлением по делам печати.
3. Воспретить равномерно всякие на том же наречии сценические представления, тексты к нотам и публичные чтения (как имеющие в настоящее время характер украинофильских манифестаций).
4. Поддержать издающуюся в Галиции, в направлении враждебном украинофильскому, газету «Слово», назначив ей хотя бы небольшую, но постоянную субсидию, без которой она не может продолжать существование и должна будет прекратиться, (украинофильский орган в Галиции, газета «Правда», враждебная вообще русским интересам, издается при значительном пособии от поляков).
5. Запретить газету «Киевский Телеграф» на том основании, что номинальный ее редактор Снежко-Блоцкий слеп на оба глаза и не может принимать никакого участия в редакции, которой заведуют постоянно и произвольно лица, приглашаемые к тому издательницею Гогоцкою из кружка людей, принадлежащих к самому неблагонамеренному направлению.
б) По Министерству Народнаго Просвещения.
6. Усилить надзор со стороны местнаго учебнаго начальства, чтобы не допускать в первоначальных училищах преподавания каких бы то ни было предметов на малорусском наречии.
7. Очистить библиотеки всех низших и средних училищ в малороссийских губерниях от книг и книжек, воспрещаемых 2-м параграфом настоящего проекта.
8. Обратить серьезное внимание на личный состав преподавателей в учебных округах Харьковском, Киевском и Одесском, потребовав от попечителей сих округов именного списка преподавателей с отметкою о благонадежности каждого по отношению к украинофильским тенденциям, и отмеченных неблагонадежными или сомнительными перевести в великорусские губернии, заменив уроженцами этих последних.
9. На будущее время выбор лиц на преподавательские места в означенных округах возложить, по отношению к благонадежности сих лиц, на строгую ответственность представляющих о их назначении, с тем, чтобы ответственность, о которой говорится, существовала не только на бумаге, но и на деле.
Примечание 1. Существуют два Высочайшие повеления покойного Государя Николая Павловича, не отмененные Верховной Властью, а потому сохраняющие и в настоящее время силу закона, которыми возлагалось на строжайшую ответственность Попечителей Округов и вообще учебного начальства, не терпеть в учебных заведениях лиц с неблагонадежным образом мыслей, не только между преподавателями, но и между учащимися. Полезно было бы напомнить о них.
Примечание II. Признавалось бы полезным принять за общее правило, чтобы в учебные заведения округов: Харьковского, Киевского и Одесского назначать преподавателей преимущественно великоруссов, а малоруссов распределить по учебным заведениям С.-Петербургского, Казанского и Оренбургского округов.
10. Закрыть на неопределенный срок Киевский Отдел Императорского Географического Общества (подобно тому, как в 1860-х годах закрыт в этом последнем Политико-экономический Комитет, возникший в среде Статистическаго Отделения), и допустить затем открытие его вновь, с предоставлением местному Генерал-Губернатору права ходатайствовать о его открытии, но с устранением навсегда тех лиц, которые сколько-нибудь сомнительны в своем чисто-русском направлении.
в) По III Отделению Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.
11. Немедленно выслать из края Драгоманова и Чубинского, как неисправимых и положительно опасных в крае агитаторов."

Как возникла мова
Немного из истории украинского языка
Александр Ефремов
03.03.2010
Одним из основных вопросов культурной и политической жизни на Украине, безусловно, является вопрос о признании русского языка государственным. Политики, именующие себя демократами, с нелепым упорством противятся реализации международных норм, согласно которым «великий и могучий», как родной для более чем половины граждан, просто обязан иметь державный статус. Более того, идут повсеместные попытки дискредитировать русский язык, как «финно-татарское наречие», противопоставив ему якобы древний и подлинно славянский украинский язык, более известный как «мова». Поэтому, следует ещё раз обратиться к истории появления этого наречия.
Когда известный философ князь Евгений Трубецкой назвал «мову» «захолустным провинциальным диалектом», он был прав и не прав одновременно. Не прав, потому что определение это звучит обидно, и прав во всём остальном. Как и сама идея украинства, «мова» - искусственное, не органичное истории западной Руси явление, этакий филологический гомункул. Создавался украинский язык группой львовских (лембергских) учёных и литераторов на австрийские деньги, во второй половине XIX века. Власти Австро-Венгрии в принадлежавшей им тогда Галичине, активно фабриковали «украинскую» народность, дабы уменьшить польское и русское влияние. Таким образом, появление этого языка, прежде всего, факт политики, а не культуры. Новый язык создавался на основе западнорусского диалекта, в котором было множество полонизмов и латинизмов с расчётом на максимальное размежевание с русским языком. А ведь в 40-х годах того же XIX века известный славист Юрий Венелин, карпатский русин по происхождению, считал необходимым преодолеть языковые различия, которые он резонно считал следствием долгого владычества иноплеменников над большинством славянских земель.
Причём, новоизобретённый язык оказался недоступен украинскому простонародью, в чём честно признавались сами деятели украинства.
Так Н. Плешко вспоминал, как во время гражданской войны он попал на съезд мировых судей. Председатель «начал вести его на украинской «мове», члены суда делали доклады, защитники заговорили по-украински. Моё место находилось вблизи публики, состоявшей главным образом из крестьян, и они в недоумении стали переглядываться друг с другом, а один из них, нагибаясь к соседу, сказал: «Петро, а Петро, что это паны показились, чи шо?» Родившийся и проведший юность в Киеве певец и поэт Александр Вертинский в сталинское время, когда всё украинское якобы подвергалось гонениям, раздраженно писал жене: «Ломаю мозги над украинским текстом, смутно угадывая содержание, ибо таких слов раньше не было и это теперь они «создают» «украинский язык», засоряя его всякими «галицизмами», польско-закарпатскими вывертами, и никто в Киеве на этом языке говорить не может и не умеет»!
Ко всему прочему, это «чудесное» изобретение оторвало своих адептов от всего пласта древней русской литературы, в том числе созданной в Малороссии. Особенно трагикомическое положение складывалось при попытках совершать на «мове» богослужение в «украинской церкви». Вместо «Отче наш» надо было читать «Батько наш»! Как не вспомнить «Белую гвардию» Михаила Булгакова: «На каком языке служат, сынок? На божественном, бабка».
Авторы, объявленные классиками новоявленной украинской литературы, тоже с трудом укладывались в прокрустово ложе её инаковости в отношении большой русской культуры. Даже Тарас Шевченко, по происхождению украинский крестьянин, наиболее интимные свои записи, в том числе дневник, вёл на русском языке.
Нельзя обойти и прагматической составляющей в возникновении особой литературы малороссийского новояза. Утвердиться в большой русской литературе XIX века, после Пушкина, Лермонтова, Гоголя, конечно, было весьма непросто. Иное дело, писания на всевозможных диалектах, только обретавших письменность. Тем более, что московская и петербургская публика относилась к подобным опытам весьма сочувственно. Ведь только так смогли получить хоть какую-то известность Марко Вовчок или Леся Украинка.
Даже великий Гоголь, прибывший в столицу с «Гансом Кюхельгартеном», стал известен после своих украинских повестей. А сколько возились в Москве и Петербурге с Шевченко, лепя из него «регионального гения»!
Недаром, один из самых умных героев в тургеневском «Рудине» Пигасов утверждал, «если б у меня были лишние деньги, я бы сейчас сделался малороссийским поэтом. - Это что ещё? Хорош поэт! – возразила Дарья Михайловна, – разве вы знаете по–малороссийски? - Нимало; да оно и не нужно. Как не нужно? - Да так же, не нужно. Стоит только взять лист бумаги и написать наверху: Дума; потом начать так: Гой, ты доля моя, доля! Или: Седе казачино Наливайко на кургане; а там: По–пид горою, по-пид зеленою, грае, грае воропае, гоп! гоп! или что-нибудь в этом роде. И дело в шляпе. Печатай и издавай». Императорское правительство, не без влияния известной записки М.В. Юзефовича, представившего всё украинофильство плодом «польской интриги», запретило употребление украинского языка (Эмский указ 18 мая 1876 г.). Кстати, тогда же были обнаружены переводы на украинский язык «Тараса Бульбы» Гоголя, где слово «русский» «переводилось» как «украинский», (обычная ложь). Императорский указ, впрочем, фактически не исполнялся, но придал «мове» вкус запретного плода. Зато большевики проводили активную политику украинизации, заставляя несчастных жителей Малороссии учить это самое «грае воропае». Впрочем, все усилия по созданию хоть сколько-нибудь серьёзной украиноязычной литературы провалились.
Даже странно, что не только Платонова или Шолохова, но даже и Евтушенко не состоялось на ниве (правда, скудной) малороссийской словесности.
Возможно, поэтому, нынешние борцы за украинскую культуру так любят отыскивать хохлацкие корни у Волошина, Ахматовой, Маяковского и других классиков. Остапом Вишней и Павло Тычиной обойтись не удаётся.
Я, собственно, вовсе не против украинского языка, хотя местами он и кажется пародией русского. В советское время он был усвоен значительной частью жителей Украинской ССР и вошёл в общий культурный космос огромной страны. Однако попытки его насильственного внедрения, с очевидной целью разрыва единого пространства большой русской цивилизации, не могут не вызывать возмущения. Правда, попытки эти, в конечном счёте, обречены на провал, потому что не только не принимаются населением, но и противоречат всемирной тенденции к глобализации (как к ней ни относись). По-моему, проще сделать государственным языком Украины английский.
Один из образованнейших малороссов, либеральный политик, юрист И.И. Петрункевич в начале прошлого века писал академику Вернадскому: «На Украйне моя родина… с Украйной я связан не только холодными идеями права, но и чувствами, коренящимися в крови, в воспоминаниях и впечатлениях природы, в звуках народного языка… Но все эти местные влияния не заслоняют во мне всей родины, и единство России для меня не только государственная идея или сожительство двух национальностей, а живое и неделимое целое, имеющее своё удивительно художественное и бесспорное отображение в таких одарённых людях, как Гоголь и Короленко, у которых украинское и русское, как частное и общее, отразилось с необыкновенной ясностью. Попробуйте выделить в них украинское от русского: не получится ни того, ни другого, живое будет превращено в мёртвое». Именно как подлинный патриот Украины, Петрункевич хорошо осознавал, что оторванное от корней большой русской культуры, слабое деревце украинского наречия обречено чахнуть и умирать.
http://www.stoletie.ru/kultura/kak_voznikla_mova_2010-03-03.htm
бедные чуваки из википедии, надо же так облажать и ничего нормального не написать! )